Дмитрий Дубинин - Узурпатор ниоткуда
И она быстро встала и вышла, хлопнув дверью. Я с трудом выбрался из-под брезентового одеяла и бросился к двери, но от слабости меня повело в сторону, и я повалился на табурет, свернув его на пол, а потом сам рухнул сверху.
На грохот прискакал санитар:
— Тебе командир приказ лежать, ты лежать, не вставать! — на ломаном английском сказал он, поднимая меня.
— Там женщина сейчас вышла… Очень тебя прошу: будь другом, верни ее, задержи хотя бы на минуту!
— Никаких тебе женщина, тебе командир приказ лежать, ты лежать, не вставать, — повторил санитар.
Несмотря на мое сопротивление, он быстро уложил меня обратно в койку.
— Если ты вставать, я тебя привязать, командир приказ!
— Ну ты, робот чертов! Будь человеком, посмотри, куда пошла женщина!
— Я не робот, я Нуну… Командир приказ, если ты бред, давать виски… Пить виски!
Санитар набулькал мне полстакана местного самогона и заставил выпить. Я в отчаянии повалился на койку и тут же уснул. До утра.
Ночь я провел вполне прилично. Лихорадка к утру совершенно отпустила, болей больше не ощущалось. Проклятая слабость, конечно, еще день или два будет о себе давать знать… Но это уже мелочи.
В комнате было пусто. Я с трудом поднялся с койки, собрал одежду и принялся одеваться. Появился санитар и принялся болботать свое «командир приказ». Я как мог убедительно попросил позвать Жоама.
Нуну внял, и скоро в комнату пришел Алварес. Он на глаз оценил мое состояние, и посоветовал отлежаться хотя бы еще один день.
— Все равно пока делать нечего, — сказал он. — Парни еще не вернулись, а если даже бы и вернулись, сразу выступать все равно нельзя…
— Послушай, вчера что — катер от Мусафара приходил?
— С чего это ты взял?
— Ну… Вчера же под вечер ко мне…
— Чего?
Я осекся.
— То есть, от Мусафара вообще никто не приезжал? — ушел я немного в сторону.
— Да нет же… Сейчас ему не до того, чтобы гостей ко мне посылать — он теперь думает, что самый крутой во всей Африке скоро будет. Ну, и янки опять же ему скучать не дадут — они народ капризный, а он обычно заложников ублажает…
— Он же не убьет их, когда деньги получит… Или не получит?
— Я же тебе говорю, до денег не дойдет. Янки подгонят сюда крейсер, он ухнет один раз тридцатидюймовыми, Мусафар еще и сам все свои деньги предложит, чтоб дали ему ноги свои унести… Никто от него вчера не приезжал, и не собирался… Подожди, вчера, говоришь? Так вчера ты же весь вечер со своей Линдой опять разговаривал… Вернее, это ты так думал, что с ней разговариваешь, а на самом деле это с малярией ты беседовал. Причем начинал на английском, а заканчивал на русском… Отдохни лучше пока. Чую, сегодня к вечеру парни приедут, и начнется настоящая работа.
Жоам потер руки от предвкушения этой «работы» и вышел. Ну да, что же я вообразил себе, на самом деле! Приехала бы она ко мне сюда, сейчас… Да и Мусафар не отпустил бы…
Из окна лазарета (он был на втором этаже) виднелась небольшая полоска моря. Где-то как раз в тех краях находится знакомая мне база. Где-то там сейчас Линда… Что она в действительности думает обо мне? Чем для нее все это закончится?
…Впоследствии я больше так никогда не увидел Линду, да и вообще кого бы то ни было из членов злополучной американской экспедиции. Не встретил и Мусафара. Ничего не узнал и о судьбе компании «Квинси лимитэд», кроме того, что сайт этой фирмы из Санта-Фе существовал некоторое время, а через пару недель после инцидента был ликвидирован. Другой отголосок событий дошел до меня месяца три спустя, когда я прочел в какой-то газете о том, что американцы действительно провели недалеко от берегов Анголы успешную спецоперацию по ликвидации баз прибрежных контрабандистов, чьи главари насильно удерживали граждан США.
А образ золотоволосой женщины навсегда впечатался в мою память, как вечный укор последних остатков совести, и как молчаливый советчик, всякий раз появляющийся перед моим мысленным взглядом, когда я становился перед нелегким выбором.
* * *Парни действительно приехали в этот же день, но не к вечеру, а днем. И приехали с помпой! Еще метров за сто они начали палить из пулемета, установленного на башне «ДАФа», виденного мной в Тонга-Со. Голландский бэтээр тащил на буксире загруженный по самое не могу американский «Стюард-Стивенсон». В его кузове гремело советское оружие, доставленное литовским экипажем самолета украинских кровей из грузинской столицы. Автоматы, пулеметы ручные и станковые, гранатометы РПГ и АГС… Патроны и гранаты — в цинковых коробках, лентах и кассетах. И уйма пластида с детонаторами. Воюй не хочу!
Негры пустились в пляс. Они орали на португальском, английском, французском языках, а также, наверное, на банту, суахили и умбунду. Смысл этих воплей был понятен — а ну-ка, давай нам скорее игрушки, мы страшно соскучились по настоящим мужским играм!
Вынужденная задержка с походом на Руздану сыграла Жоаму только на руку. Сначала заирские рекруты ждали профессиональных повстанцев из Тонга-Со, потом все гадали насчет подкрепления из Нигерии. А затем пришлось томиться в ожидании оружия. Но ведь как известно, самая лучшая армия — это та, которую хотя бы немного держали на цепи, дразня жертвой, а потом резко отпустили и сказали «фас!» Здесь только надо не переборщить, иначе псы либо перегрызутся, либо порвут цепь и станут неуправляемыми. Но в нашем случае, видимо, все произошло вполне своевременно.
Я понял, что в такой момент сидеть в лазарете нельзя. Мне тоже хотелось поучаствовать в мужской игре на свежем воздухе. Слегка покачиваясь, я вышел на плац (санитар тоже торчал здесь) и поприветствовал Майка, который чуть поодаль с выражением совершенного восторга во взгляде созерцал картину, наверняка милую сердцу любого короля в изгнании. Майк обнял меня за плечи и несколько напыщенно произнес:
— Смотри, Андрей! Вот на этом коне я скоро въеду на трон Контвигии!
«Не въехать бы нам всем в какую-нибудь совсем другую субстанцию», — мелькнула у меня желчная мысль. Но я быстро прогнал ее.
Жоам залез на башню бронетранспортера, сорвал с головы кепи — ну чисто Ленин! — и всей своей харизмой обрушился на солдат. Он вещал на португальском, который знала по меньшей мере половина присутствующих на плацу, затем повторился по-английски, а напоследок произнес несколько фраз на более экзотическом наречии.
Я не слишком вдавался в содержание банальных фраз. Смысл речи Жоама был таков, что революция, которую так долго ждали изгнанники Контвигии, должна состояться завтра, но целиком будет зависеть от ваших действий, солдаты. Многие из вас завтра пойдут воевать за свою страну, что относится, конечно же, к партизанам из Тонга-Со. Но и остальным неплохо вспомнить, что вы все участвуете не просто в войне, а в национально-освободительном движении, против наследия поганых колонизаторов, против самозваного «президента» и против имперских амбиций антинародного режима Луанды. Который — не надо забывать! — по-прежнему держится на штыках последышей все тех же колонизаторов, а штыки эти окрашены несмываемой кровью ваших черных братьев.
Речь Алвареса имела громадный успех. Черные братья совсем обезумели. Я боялся, как бы они не увидели в нас с Майком последышей белых пришельцев, и не порвали на куски. Но я зря беспокоился — негры уже давно держали и его, и меня за своих, а солдаты из Тонга-Со — те вообще видели в нас цвет аристократии новой Контвигии. За которую завтра наверняка многие из них умрут.
Кто-то притащил банки с краской. Краска оказалась давно засохшей, ее стали разводить жидкостью, похожей на авиационный бензин. Через несколько минут после окончания речи Жоама на броне появился некий флаг…
Я пригляделся. Цвета штандарта был мне знакомы: вверху — зеленая полоса, внизу — черная. Только вместо президентской звезды на их фоне белел монархический символ, подозрительно похожий на кельтский крест.
— Любопытный символ, — сказал я. — Наверное, он древнее христианского на тысячи лет.
— Но я не уверен, что африканцы позаимствовали его у друидов, — сказал Майк. — Скорее, наоборот. Или просто такое совпадение. Хотя, кто теперь скажет точно?
… Пьянствовать Жоам не разрешил. Кликнув командиров взводов, он приказал собрать их личный состав в более-менее приличном порядке, чтобы раздать оружие и сделать примерный расклад по боеприпасам.
Работа по вооружению армии затянулась до вечера. Не всем понравился выданный тип оружия, кто-то орал, что тяжелый гранатомет пусть таскают вон те бегемоты, а некоторые наоборот, считали, что солдатский автомат ниже их достоинства.
К счастью, таких было немного. В большинстве своем все, даже наемники, принимали жизнь такой, какая она есть. Деньги уже перечислены, жрать дают, какая-никакая, а крыша над головой есть, игрушку дали, завтра либо убьют, либо удастся покуражиться над побежденными… Что еще надо для счастья?
