Андрей Воронин - Слепой против маньяка
Умею я это делать, умею… А еще я отчетливо помню, как ты дрожала от страха…
Мелко, как лист на ветке. Помню, как ты сделала лужу, как моча стекала по твоим ногам в ванну. Ах, проказница… – и Синеглазов вновь провел ладонью по гладкому, холодному, как стекло, листу бумаги.
Конечно, милиция тоже не баклуши била. Была создана большая группа, и она разрабатывала всевозможные версии по тому, где может скрываться маньяк, убивающий подростков. На карте Москвы были обозначены красными кружками все те места, где когда-либо за последний год или несколько месяцев были найдены останки. Кружков было довольно много. На всех останках была оставлена одна улика, существовала одна деталь – убийца привязывал свои жертвы. На их руках остались темные полосы, следы от ремня. Странные стрелки испещряли карту города. Они сходились и расходились.
Сотрудники МВД сжимали и сжимали кольцо поиска. Они уже догадывались, что ужасный маньяк проживает или работает где-то в районе проспекта Мира, ведь большинство жертв найдено именно там.
Был портрет фоторобота. И участковые расхаживали по дворам и показывали этот портрет вечно сидящим на скамейках старухам в надежде, что кто-нибудь из них сможет опознать, сможет подсказать, дать хотя бы маленькую зацепку, по которой можно будет выйти на след маньяка. Но никто из опрошенных не видел этого человека.
Генерал Кречетов вызвал к себе полковника Студинского.
– Ты, как всегда, сработал грубо, – распекал генерал подчиненного. – Что, не мог придумать что-нибудь попроще? Зачем было устраивать наезд, да еще средь бела дня, на глазах десятков людей? Видишь, сколько сейчас шума? Все газеты только и пишут о том, что этот Демидов действительно получил какие-то важные документы.
– Он мог их получить. И представляете, если бы мы не прослушивали телефоны и документы оказались в руках журналиста, а потом были бы напечатаны на страницах сраного «Московского комсомольца»… Вы представляете, что было бы?!
– Представляю, – качнул головой генерал и прикрыл глаза.
Он с радостью подумал, что слава Богу, теперь эти странички из доклада Бушлатова лежат в его сейфе и он может ими воспользоваться, может даже надавить на министра обороны, если только это ему понадобится. Документы действительно были уникальными, и не воспользоваться ими было бы грешно. Но как? Генерал еще не решил. Он раздумывал.
– А что с этим маньяком? – вдруг ни с того ни с сего задал он вопрос Студийскому. Полковник пожал плечами.
– По моим сведениям, милиция его активно разыскивает. Фотографии розданы каждому участковому, сотрудникам ГАИ – короче, всем.
– Фотографии Слепого? – ехидно улыбнулся генерал.
– Ну, конечно, как договаривались.
– Может, этого и не стоило делать. А как он себя ведет?
– Как он себя ведет… Он нервничает, – потер ладонь о ладонь полковник Студинский. – Вот, звонил мне сегодня…
– И что? – спросил генерал и ударил кулаком по колену.
– Сказал, что я труп.
Генерал расхохотался.
– Думаю, Студинский, что этот Слепой пострашнее маньяка, и свое слово он сдержит.
Полковник не нашелся что ответить. А генерал заметил, как его подчиненный побледнел, и это его еще больше развеселило.
– Что, полковник, страшно? Умирать не хочется, да?
– Не хочется, – признался Студинский.
– Хочется не хочется, а придется. Думаю, что этот мужик слов на ветер не бросает. Так что, будь поосторожнее.
Полковник напрягся. Подобное предупреждение из уст генерала звучало угрожающе.
– Что вы мне посоветуете делать? – дрогнувшим голосом осведомился он.
– А что ты можешь сделать? Живи, пока живется. Правда, можешь заказать хороший дорогой гроб и место на кладбище.
– Если меня убьют, то думаю, похороны будут за счет конторы, – съязвил Студинский. Генерал поморщился.
– Конечно, за счет конторы. Не беспокойся, мы уж денег не пожалеем и проводы будут торжественные. Ясное дело, не такие, как похороны этого журналистика, но тем не менее. Думаю, славы ты не хочешь, особенно посмертной.
– Нет-нет, не хочу, – как-то нервно выдохнул Студинский.
– Ты усилил охрану нашего загородного особняка?
– Так точно. Я поставил самых лучших людей.
– Вот это хорошо, вот это правильно. А если вдруг он не захочет их освобождать, что тогда? – принялся рассуждать вслух генерал Кречетов.
Студинский молчал, не вмешиваясь в ход мыслей генерала.
– Если он сейчас убежит с документами?
– Не думаю, – сказал полковник.
– А ты никогда не думаешь, и напрасно.
– Я предполагаю, что он сейчас где-то залег, затаился.
– Что значит – «где-то»? Его надо найти, надо выследить и взять. Его надо убить, как бешеную собаку. Пристрелить – и все, и забыть о нем. Но он меня, в общем-то, не очень интересует. Для меня и для тебя, Студинский, важны документы. Мы должны их заполучить. И не дай Бог, он еще раз захочет передать их кому-нибудь из журналистов и какая-нибудь газетенка их напечатает! Тогда всем нам крышка – и тебе, и мне, и… – генерал ткнул большим пальцем в потолок, – всем крышка.
– Я понимаю, я слежу за всеми газетами. Все телефоны прослушиваются.
– Слушай, слушай, – вяло пробурчал генерал, – может, что-нибудь и услышишь. А когда он обещал тебя убить? – вновь ехидно усмехнувшись, поинтересовался.
Студинский пожал плечами.
– А может, он и не станет тебя убивать?
– Нет, он понимает, что смерть журналиста – дело наших рук. И конечно же, захочет отомстить.
Глаза генерала Кречетова вспыхнули, у него появилась идея.
– Вы что-то хотите сказать? – заметил Студинский.
– Да, хочу. Думаю, у нас есть шанс его взять.
– Как?
– Взять на живца.
Студинский все понял и побледнел. Конечно же, ему не хотелось выступать в роли приманки, но если генерал решил, то придется. Студинский понимал, что, может быть, и в самом деле, это единственный шанс захватить Слепого, выманить из убежища, предложив себя в качестве жертвы.
– Подумай об этом, – сказал генерал. – Разработай операцию. Только смотри, чтобы все было продумано до мельчайших подробностей. Я не хочу, чтобы этот мерзавец пристрелил тебя, полковник. Ты понял?
– Так точно, товарищ генерал, – сказал полковник. Генерал махнул рукой.
– А теперь ступай и докладывай мне обо всем. Держи меня в курсе всех событий.
– А вы куда-то уезжаете?
– Да. Я поеду на похороны этого журналиста. Там соберется много людей.
Кое с кем нужно встретиться и переговорить.
Полковник ничего не сказал, развернулся и покинул огромный кабинет генерала Кречетова.
А тот остался сидеть у стола, на котором не было ни одной бумаги.
Генерал потер виски, затем провел ладонями по лицу, словно стирая с него злое выражение. И действительно, на губах появилась приветливая улыбка. Генерал поднялся. Он даже не стал смотреться в зеркало, потому что и так знал, что выглядит как нужно. Затем вновь прикоснулся ладонями к лицу, и когда он их отнял, на лице появилось грустное выражение, словно он скорбит по поводу смерти близкого и дорогого человека.
Глава 13
Сиротка, сидя в беседке, смотрел по сторонам, ему было интересно следить за жизнью московского двора. Он видел детей, которые возвращались из школы, смеялись, ссорились…
Сиротка хотел подойти к старухам и заговорить, но потом передумал.
Вскоре он почувствовал, что ему стало холодно, а происходящее во дворе нестерпимо наскучило.
Сиротка сунул руку во внутренний карман куртки, извлек бутылку с вином и прямо из горлышка сделал несколько глотков. Тепло приятной волной разлилось по телу, и мужчина довольно улыбнулся.
– Хороший он человек, – вслух сказал Сиротка, думая о своем приятеле, – если бы я связался с ним пораньше, то и Чума, может, был бы жив. Да и жизнь моя была бы куда веселее.
У подъезда соседнего дома сидела старуха, а рядом со скамейкой играла девочка, она прыгала над начерченными мелом линиями так и эдак. Старуха недовольно посматривала на свою внучку. Да и девочка, по всему было видно, была недовольна постоянной опекой со стороны бабушки… Но не это занимало сейчас Сиротку.
Того, зачем Сиротка пришел в этот двор, он никак не мог выяснить. И возможно, так никогда бы и не выяснил, если бы, урча мотором и выбрасывая клубы синеватого дыма, во двор не въехал большой автомобиль с фургоном.
Сиротка оживился.
Автомобиль ехал очень медленно. В кабине сидело трое.
Когда автомобиль подъехал к «вольво», то стало ясно, что он никак не сможет проехать: легковой автомобиль мешал огромному «КамАЗу». Из его кабины выпрыгнул на землю и несколько раз присел, разминая затекшие ноги, широкоплечий мужчина, темноволосый, курчавый и небритый. На нем была джинсовая куртка с многочисленными пестрыми эмблемами.
– Понаставят здесь машин – не проехать! – с легким кавказским акцентом закричал мужчина.
