Фабио и Милена - Ислам Ибрагимович Ибрагимов
После прогулки они вернулись в отель, и Сергей решил заявить о себе довольно чрезвычайным способом, который мог легко повергнуть в уныние тех, кому оно предназначалось то, что он после себя оставил.
Как только Фабио и Милена вошли в отель их любезнейшим образом подозвал к себе администратор, когда же они подошли, тот сразу понял, что это те самые люди, которым и нужно было передать послание.
– Прошу прощения, ваш друг попросил передать вам какое-то послание, возьмите пожалуйста. – Он протянул Фабио свернутый листок бумаги.
Листочек гласил следующее:
«Милли, Фабс, простите меня за то, что я оставляю вас, я больше так не могу, прошу не теряйте на меня больше ни времени, ни усилий и сделайте то, что вам предстоит сделать. Мне очень жаль, что я так поступил, я знаю, что не заслуживаю вашего прощения, впрочем, вскоре все это закончится и я обрету покой…
Люблю вас.
Сергей.»
– Спасибо. – Сказал Фабио и оставил администратору денег на чай. – Пойдем Милли. – Голос у Фабио слегка изменился, в голове проносились разные мысли, ступеньки становились все длиннее и выше. Нет, он не был сильно расстроен, по крайней мере он пытался так думать, но все же многое связывало их вместе и столько всего предстояло свершить.
Зайдя в номер, Фабио решил прилечь на спину. Тяжело выдохнув, он вытянул ноги сложив их друг на друга, а руки же сомкнул в замок на груди и глубоко вдохнул. Милена присела на свою кровать обращаясь в сторону Фабио.
– Почему же он ушел, неужели мы сделали что-то не так?
– Нет Милли, если кто и виновен здесь, то только я, ты тут не причем. Дело в том, что ему было плохо и может не хуже, чем нам с тобой, но мы по крайней мере закалены, ведь все по-разному относятся к бедствиям судьбы.
Милена не знала, что сказать, столько вопросов в ее голове толкались друг о друга и не давали ей сформулировать хоть один стоящий вопрос и словно понимая, что Милене трудно спросить, Фабио сказал:
– Друзей всегда тяжело терять Милли, печально, когда так бывает, когда все вроде бы, итак, разваливается и не хватает лишь еще большего и губительного происшествия. Не стоит винить в этом его или делать повинным в наших же проблемах, хотя так хочется это сделать и вместе с тем хочется сломать все и стонать от боли, не правда-ли, Милли? Тут ничего не поделаешь, невольно начинаешь взваливать все на кого-то другого лишь бы все кончилось, возможно именно так он и поступил. Мне хочется верить, что так будет лучше, что он сделал правильный выбор, но мне непонятно почему мысленно я желаю избить его до полусмерти. Я не смогу вернуть его, лишь надеюсь, что он не убьет себя. У него тяжелая жизнь и в какой-то степени я тоже причастен к этому, поэтому-то не мне его винить, не мне говорить, что он подлец, что чертов предатель и тунеядец, что он безумец и негодяй, что зря я его не убил в тот день, что зря не убил, когда он вернулся, черт возьми! – Все же Фабио разгорячился, хоть и пытался держать себя в руках, дабы не расстраивать Милену, которая, чувствуя горечь отца обратила свой взор на простирающуюся даль заключенную в оконную раму.
Милена не понимала всей целостности происшедшего, для нее оставалось загадкой то, что происходило с Сергеем. Она считала подобно Фабио что его коснулся небольшой недуг, который вскоре обязательно пройдет сам собой, но который в данную минуту уже совершенно не кажется тем пустяком чем он представлялся раньше. Милена не могла поверить тому, что Сергей нарушит обещание, данное Наставнику, и предаст надежды Фабио, она никогда не думала о нем плохо и не стала делать этого и теперь. Милена хотела поддержать отца, утешить его любым добрым словом, но ей так и не удалось найти нужного слова и напряжение, вызванное этим бессилием, вгрызлось в ее тело пытаясь отвлечь ее от мира роящихся мыслей.
– Главное не думай об этом негативно, – Ободрил Фабио, – ты ведь знаешь, что все бывает к лучшему. Я думаю, осталось совсем немного, всего-то потерпеть до лучших времен дабы вновь возлюбить жизнь.
– Разве все когда-нибудь становится лучше пап? – Повернувшись к отцу, спросила Милена и голос ее надломился.
– Да, ты даже не представляешь себе, насколько. Еще до того, как я стал твоим отцом, я чувствовал себе выгоревшим, мне казалось, что эта жизнь настолько опротивела мне, настолько я ненавидел каждый день, что готов был покончить со всем раз и навсегда. Настроение мое менялось, так как были дни и хорошие, и плохие, ночью мне хотелось умереть, а днем я искал и выискивал повод для жизни, пытаясь уговорить себя пожить еще немного. Тебя, верно, удивляет это, но многие через это проходят. В один миг можно потерять вкус жизни, ослепнуть и видеть лишь серость и мрак, оглохнуть и слышать только плохое и думать о плохом. Все в тебе вдруг разом умирает, все дает сбой, пока в один прекрасный момент тебе не надоест это терпеть. Изо дня в день я убивал людей за деньги, которые нисколько не могли мне помочь, я даровал людям то, о чем сам грезил по ночам, мне хотелось уснуть, уснуть навсегда, безболезненно и мягко, ты можешь себе такое представить Милли?
Фабио было больно, он не понимал в последнее время самого себя, ведь перемены порой наступают сами по себе и только со временем свыкаешься с этим. Он вовсе не хотел рассказывать Милене об этом, но в какой-то момент он и забыл с кем говорит и только сейчас опомнился и утешился тем, что не сказал ничего лишнего.
– Милли, дорогая, я не хотел говорить тебе этого, прости если я был слишком резок с тобой, просто иногда я забываю, что судьба всегда бьет из-под тяжка и только вместе мы сможем все преодолеть, ты ведь не обижаешься? Господи мне так жаль, что я…
– Не переживай пап, это я начала…
Фабио встал и обнял ее, ей тоже пришлось встать, у Фабио словно камень лежал на душе и может Милена его и простила, но сам себя он еще долго будет корить за это.
– Я ведь только сегодня думал, что мы с тобой не такие как все родители с детьми, никогда не ругаемся и находим общий язык. – Улыбнулся Фабио, когда они вновь присели на свои кровати.
– Мы с тобой и
