Стивен Хантер - Мёртвый ноль
— …по имени Богьер, Мик Богьер, все они бывали в кабаке «Чёрный кот» в Кабуле. Типичные пушки напрокат.
— Вот и ты дорылся. ЦРУ берёт наёмников, чтобы сделать грязное дело. А когда наёмники не справляются, они помечают отель лазером для умной бомбы. Узнав, что опять обосрались, люди из Агентства посылают ту же самую команду, из соображений секретности- эта команда уже часть дела. Наёмники ищут меня в Америке, а Агентство следит за тобой, подложив жучка так, чтобы тебя видел спутник в небе, сообщающий наёмникам. Когда ты находишь меня, они едут убивать. В Пайксвилле они думали, что я в том доме, потому и застрелили всех посудомойщиков- они не знали меня в лицо. Потом ты привёл их на автомойку. И придут если я сдамся.
— Этого не случится. Я всё это вскрыл.
— Но ты до сих пор не знаешь, зачем здесь Зарзи.
— Круз, я думаю что теперь- первый раз- мы впереди них. Завтра я буду на встрече. Я встречаюсь с четырьмя людьми, которые имеют полномочия бросаться бомбами без лишних вопросов. Посмотрю на них и что-то увижу. А ты подумай над тем, что я сказал. Сделай правильный выстрел. Злодейство приведёт тебя в могилу. Окей?
Круз ничего не ответил.
— Ложись спать, сержант Круз. Я верну тебя, мы сделаем это возможным. Клянусь тебе- снайпер снайперу, так и будет.
— Я верю твоему слову, потому что я мечтательный дурак. Но теперь в последний раз, — ответил Круз и прервал разговор.
Трасса 40 на запад
Кейтонсвилль, Мэриленд
02-30
Весь Богьер болел. Грудь, пальцы ног, ремешок часов, резинка в трусах- болело всё. Ум тоже болел. Но больше всего- грудь. Она была цвета четвёртого июля, если только праздничный фейерверк был бы всех оттенков синего. Каждый из пяти выстрелов Рэя принёс пятьсот фунтов энергии на дюйм кевларовой нагрудной пластины, остановившей их, но не сделавшей ничего, чтобы остановить передачу энергии, ударившей в плоть словно бур, забитый кувалдой. Кровяные пузыри обозначали места попадания пуль и были центрами, от которых расходились сине-фиолетовые кружева, похожие на распускающиеся ромашки под летним солнцем. Внутренние кровотечения вокруг ран распространялись до живота, бицепсов и шеи, заливая тело винным оттенком. Трудно было поверить, что тут был живой человек.
— Что случилось, крошка? — спросила Кей. — Подрался?
Кей, одетая в цветастое платье без лямок, которое открывало декольте, убивающее все остальные декольте и задницу, которая была матерью всех задниц, могла бы играть плохих девчонок в фильмах категории «В» целое десятилетие. Её кукольное лицо было симметричным, но его нельзя было назвать красивым, глаза не без сочувствия, но очень кстати лишённые любопытства. Вопрос был сугубо формальным.
— Тебе нужно взглянуть на того парня, — сказал Мик, даже не улыбнувшись шутке. Отсутствие юмора прекрасно совпадало с его мрачным настроением.
— Лежи. Кей позаботится.
— Я не могу ополоснуться сам. Пытался, но очень больно. Помоги мне. Спину не трогай, только спереди и в подмышках. От меня потом воняет. И аккуратнее, тупой белый парень пострадал как следует.
Она рассмеялась, как персонажи из мультфильмов: «ха», потом ещё «ха» и ещё. Потом сказала:
— Ты забавный, дорогой.
— Я регулярный гость ток-шоу.
Она стянула с него полотенце и, даже если её удивила увиденная картина, она ничем не выразила этого. В своей работе она видела больше членов, чем любой уролог, так что удивительного было мало. Мик лежал на плоской подставке в бассейне с тёплой водой, она полила его несколько раз душем и намылила всего, приступив затем к доставлению его телу удовольствия своими мягкими, но сильными руками. Она была очень умела, руки всё знали и ничего не стыдились, она была собрана- вверх, вниз, вокруг, внутрь, наружу, похлопывая, потирая там, здесь и наконец тут.
— Аа… хорошо.
— Ты большой, — сказала она наконец.
— Большой, но тупой. Так случается.
— Пойдём.
Она снова завернула его в полотенце и повела, неслышно ступая необутыми ногами, через удивительно чистый коридор в комнату, где всё началось. Место было тихое, как церковь, но пахло тут дезинфекцией как в раздевалках со шкафчиками. За занавесками, закрывающими входы в другие комнаты, разыгрывались иные драмы- но все комнаты были похожими, как и та, в которую она ввела Мика, в стиле мотеля восемь-долларов-за-ночь и тёмно-красным светом лампы. Здесь она снова стянула с него полотенце и удивилась тому, что он снова был готов.
— Ух ты, что за сильный парень!
— Сильный, но тупой.
Он лежал на спине. Она погасила свет, стянула своё цветастое платье, поведавшее, что гипнотическое декольте скрывало сиськи качества «Плэйбоя». Помяв их вместо него, поскольку сам он не мог этого сделать, и ощутив жадный интерес к продемонстрированному, она продолжала тему с прикосновениями в разных местах и в разных позах, пока он совсем не заинтересовался.
Мик быстро опустошился, когда она оседлала его. Затем она сползла набок и прижалась к нему. Он не был склонен обниматься, однако сегодня ночью её теплота, мягкость и профессиональная некритикующая забота были очень кстати.
— Ты грустишь?
— Хороший друг ушёл сегодня. Знаешь, это никогда не веселит.
— В этом бою?
— В этом самом. Что поделаешь, мы выбрали такой бизнес, но всё равно грустно.
Тут штука, которая не была телефоном, издала звук, который не был звонком, и ему пришлось встать, подойти к скомканной на полу одежде и вытащить большой спутниковый коммуникатор.
— Извини, — сказал он и нажал на кнопку ответа.
— Мило с твоей стороны было ответить, — сказал МакГайвер.
— Я не в том духе, чтобы слушать всякое дерьмо. Ни от тебя, ни от кого ещё.
— Что случилось? Трое на одного, и он убил Крана, а вы бежали как подорванные. Даже на стандарты «Чёрного кота» не тянет, и уж тем более не похоже на пятый спецназ или «Грейвульф».
— Он нас опрокинул. Не знаю, как, но он понял, кто мы. Вместо того, чтобы нам на него напасть, он на нас напал. Его первые пять пуль мне в грудь прилетели. Чертовски удачно, что я в бронике был. Этот хуй мирового уровня, я бы так оценил. Любой человек, который смог уложить Карла Крана — адский человек.
— Они прокатали отпечатки Крана по базе минобороны. ФБР выпустило циркуляр на его друзей- Мика Богьера и Тони Земке.
— Ты хочешь прекратить? Мы слишком температуру подняли? Хочешь деньги назад? Я не хочу звонить матери Тони, как я звонил жене Карла. У него трое детей, он был отличным отцом. Он делал то, что делал ради их блага и потому, что ты говорил- это всё для того, чтобы нашему дяде стало лучше.
— Я бы хотел позволить себе дать вам исчезнуть. Но теперь слишком поздно. Я не могу втягивать новых людей. Круз ушёл нетронутым, никто не связывает случившееся с ним, так что вам придётся закончить с ним.
— Сделаем, — ответил Мик.
— Оно того стоит. Мы пытаемся выбраться, и Зарзи- наш лучший путь. Если сработает, то молодые парни больше не будут умирать в этой сраной дыре. Круз, его наводчик, тридцать один торговец, филиппинцы, кто бы ни был- они погибли ради благородного дела, ради того, чтобы остановить бесполезную гибель наших людей безо всякого толка. Понимаешь? Мы пытаемся положить конец войне.
— Войне никогда не будет конца. Ницше — сказал Мик.
— Он был прав, но может до следующей войны мы отдохнём немножко.
— Ночью в пятницу. Джорджтаун?
— Будет очень мило. Может быть, я смогу дать вам расстановку сил безопасности. У этого Суэггера есть чёртов талант соображать, откуда выстрелит другой снайпер. Но вам не надо быть в самом Джорджтауне, с «Барреттом» ты сможешь его за милю достать.
— За милю- это в тире. А тут не тир. Если у меня один выстрел, то двести ярдов максимум. Потом я в Белиз.
— Богьер, сожалею о твоём друге Кране. Но не тучься. Сделай эту работу, покрой себя славой, почётом и благодарностью нации. Сбереги наших людей. Может ли наёмник желать или получить лучшую эпитафию? Ну, и деньги, конечно же.
— Дай мне сведения. Больше- лучше. И я наконец пришью этого скота, за Карла, даже если не за что больше.
Он отключил телефон и обернулся. Кей сидела на массажном столе, её глаза выражали полную незаинтересованность в разговоре, который она только что слышала. Её плоть была светящейся- все её холмы и горы. По какой-то странной причине, в отличие от многих корейских женщин она завивала волосы, так что они все кудрявились. Её лицо было выражением счастья, глаза были бездонными. Мик обнаружил, что готов порадовать её так же, как и себя.
