Александр Бушков - Возвращение пираньи
Озираясь, Мазур прошел до кучи травы, вернулся, недоуменно спросил:
– Это что же такое?
– Историческое место, – ответила Ольга, понизив голос, потом, заложив руки за спину, прижалась к стене дома так, что ее полускрыло зеленое переплетение. – Иди сюда, слушай легенду...
Мазур остановился перед ней. Ольга загадочным шепотом начала:
– Здесь очень давно жил лейтенант Сантильяна – если не при Кортесе, то сразу после Кортеса. Пьяница, ценитель женского пола, греховодник невероятный. И вот как-то, когда он за этими самыми окнами принимал прекрасную гостью, на галерее появилась, далеко не такая прекрасная, вторая гостья – сама Смерть. Бог ее знает, почему, но она встала примерно там, где мы сейчас стоим, и принялась звать: «Сантильяна, Сантильяна! Время пришло, я за тобой!» Сантильяна настолько разозлился, что швырнул в нее сапогом из окошка и заорал: «Сеньора Смерть, знал я, что ты – тварь жестокая, но уж не думал, не гадал, что ты полная дура! Тебе сто раз подворачивался случай утащить меня с поля битвы, с кровавой жатвы, а ты выбрала момент, когда кабальеро лежит в постели с красивой женщиной! Ну не дура ли?» Как гласит легенда, Смерть растерялась – ее, понимаешь ли, никто никогда не упрекал в глупости, называли по-всякому, боялись и проклинали, но вот дурой обозвали впервые. От растерянности она убралась восвояси и как-то забыла про лейтенанта, так что он прожил очень долго, хотя, конечно, в конце концов, когда уже был полковником и с кем-то там по своему обыкновению воевал, посреди схватки увидел Костлявую. «И теперь скажешь, что я дура?» – спросила она. Полковник вынужден был сознаться, что в данный момент он так не думает. «Тогда пошли...» – по-деловому распорядилась Смерть. И они пошли... Вот... Это место называется – Галерея Кавалерийского Сапога. – Ольга поднырнула под протянутую к ней руку Мазура, отошла к куче травы, загадочно улыбнулась: – Осталось поверье: если любить друг друга на этом самом месте, проживешь долго. Не все помнят, но мне давно рассказали... Иди сюда. Все равно, пока мы здесь, никто не войдет. Ну?
Мазур осторожно опустил ее в пахучую траву, уже увядающую, – совершенно незнакомый аромат, и н о й, горьковато-полынный, терпкий, платье словно само по себе порхнуло с загорелого тела, рядом упали две невесомых белых тряпочки, белый пиджак, тяжело провалилась до самого камня кобура с револьвером. Ольга тихо стонала, терзая его губы, выгнулась навстречу, приняла и уже знакомо навязала медленный, смакующий ритм, закрыла глаза, когда ее лицо оказалось в узенькой полоске солнечного света. Легонько сомкнув зубы на ее шее, Мазур на миг ощутил прилив морозного холодка – словно за спиной и в самом деле торчала старуха с косой, гадая, то ли ей повременить и уйти, то ли на сей раз не дать промашки. Это тут же прошло, он отогнал все постороннее, чтобы как можно острее чувствовать любимую женщину, другую.
То ли само место настраивало на серьезный лад, то ли просто пришло в голову, что пора поставить перед самим собой кое-какие вопросы... Гораздо позже, когда пришло опустошение и Ольга, закрыв глаза, лежала в его объятиях, Мазур впервые спросил себя: а что потом? Должно же в с е э т о как-то кончиться? Он приехал сюда ненадолго, и после озер кое-какие истины встанут во всей своей наготе, поскольку нагота и есть главная черта истины... Что потом?
Он не мог найти ответа в собственной душе, боялся не то что заикнуться Ольге об этом вслух, но и просто думать про себя. Слишком запутанно и туманно будущее. Впервые должным образом осознал, что они с Ольгой не просто чужеземцы друг для друга – жители разных континентов, антиподы в чисто географическом смысле, сиречь обитатели двух противоположных уголков земного шара...
– Ты о чем думаешь? – лениво поинтересовалась Ольга, не открывая глаз. – Весь напрягся...
– Да так... О нас.
– А что о нас думать? По-моему, рано о нас д у м а т ь... – Она открыла глаза, перевернулась на спину, на ощупь нашла и воткнула в растрепавшиеся волосы бело-розовый незнакомый цветок. – Нам хорошо, кабальеро, этим все и исчерпывается... Лучше посмотри вон туда, видишь? Молва гласит, что это и есть след Смерти, отпечаток костлявой лапы...
Мазур посмотрел. Длинные выбоины можно было принять за что угодно, в том числе и за след самой Смерти...
– Я люблю тебя, – сказал он вдруг.
– М е н я?
– Тебя.
– Приятно слышать, – сказала Ольга тихо. – Любой женщине это всегда приятно слышать. Вот только я не знаю пока, что тебе и ответить, честное слово...
Глава вторая
След анаконды
Старинная дверца галереи захлопнулась за ними с этаким д р е в н и м лязгом, старикашка в черных штанах, приподняв в знак почтительного прощания дырявую шляпу, уселся в тенечек, поджидать новых знатоков древнего поверья. Ольга пошла впереди, свежая, невинно и благопристойно выглядевшая, без единой травинки на платье и в волосах. Мазура всегда изумляло это извечное женское искусство выглядеть так, словно ничего и не было. Он шел следом, отстав на полшага, ломая голову над фразой: «Не знаю п о к а, что тебе и ответить», выискивая там смысловые слои, подтексты, толкования. Как частенько бывает в таких случаях, вариантов набралось столько, что голова пухнет...
Из раздумий его бесцеремонно вывел тягучий скрип тормозов. Мазур торопливо поднял голову, решив было, что, зазевавшись, едва не угодил под колеса выскочившего из-за угла лихача.
Перед ними затормозил открытый полугрузовичок черного цвета с лаконичной белой надписью «РОLISIA», и из кузова прямо-таки посыпались люди в табачного цвета форме, загораживая дорогу. Улочка была тихая, неширокая, зевак не оказалось. Мазур оглянулся на Ольгу, ожидая инструкций.
Пятеро деловито их окружили, наставив все те же короткие бразильские «ины», шестой – явно офицер, судя по отсутствовавшим у остальных ярким цацкам на погонах и петлицах, – выступил вперед и небрежно щелкнул пальцами, рявкнул что-то требовательное. Совсем молодой, усики в ниточку.
– Покажи документы, – сказала Ольга, без всякого беспокойства раскрывая сумочку.
Мазур вытащил из бумажника заранее сложенные в пластиковый конвертик все необходимые здесь бумаги: дипломатический паспорт, разрешение на ношение оружия вне административной границы столицы, справки о прививках и прочие бюрократические изыски. Офицерик, поворошив в конвертике двумя пальцами, вдруг сунул его в карман. В свой собственный.
– Эй! – Мазур шагнул вперед.
Ствол автомата уперся ему в грудь, оттеснив на прежнее место, к глухой стене какого-то склада. Он увидел, как второй полицейский проворно выхватил у Ольги сумочку и выудил оттуда «беретту». Она что-то быстро сказала по-испански, но тут же вынуждена была отступить к Мазуру, увидев нацеленный автомат. Офицерик что-то заорал, энергично выдергивая пистолет из большой желтой кобуры.
Ольга, все еще спокойная, заложила руки за голову, сказала Мазуру:
– Делай то же самое. И без резких движений. Ничего не пойму, что за глупости...
– Эти-то настоящие? – спросил он по-русски, медленно поднимая руки к затылку.
– Настоящие, это-то и удивляет. Откуда здесь возьмутся...
Офицерик заорал что-то, Ольга спокойно ответила. Пятерка полицейских рассредоточилась полукругом, автоматы свободно болтались на ремнях, что было хорошим симптомом, да и взгляды у них не злые, скорее любопытные...
Офицер подошел, выдернул из кобуры Мазура револьвер, вмиг переправил себе в карман, отступил на исходную позицию. Чуть подумав, лениво коснулся козырька двумя пальцами левой руки:
– Лейтенант Орьенте, – сказал он на сносном английском. – Стоять не шелохнувшись, на вопросы отвечать моментально. Где раздобыли липовые документы? Я к тебе обращаюсь, длинный...
– Документы настоящие, – сказал Мазур. – Я русский дипломат, и в этом качестве...
Лейтенант что-то бросил солдатам через плечо – видимо, некую шутку, потому что они охотно заржали.
– Рассказывай, – сказал он весело. – А эта шлюха тоже дипломат? Я вас, мразь лесную, за милю чую...
– Давайте съездим к вашему начальству и посмотрим, какой у н е г о нюх, – сказал Мазур.
– Ты меня не учи, законник траханый! – заорал лейтенант. – К начальству попадешь, не сомневайся!
Мазур вдруг вспомнил о Мэгги и Дике – черт, ярко выраженный европейский облик автоматически не спасает от подозрений в связях с герильей, вряд ли та парочка была единственной... По крайней мере, они не спешат, они уверены в себе – значит, не могут сами оказаться переодетыми герильеро. Ольга, в общем, спокойна, ей виднее...
– К начальству ты еще попадешь, – повторил лейтенант со зловещей многозначительностью. – Сначала и обыскать не помешает, начиная с твоей сучки...
Он махнул солдатам. Двое остались на прежнем месте, ухмыляясь во весь рот, трое обступили Ольгу. Она, не меняясь в лице, шевеля одними губами, громко бросила Мазуру по-русски:
