Валерий Горшков - Тюрьма особого назначения
Бывший ученый Илья Дронов, одетый в вылинявшую больничную пижаму, сидел на аккуратно застеленной пружинной кровати и причесывал волосы пластмассовой расческой. Ему можно было бы дать не больше сорока, если бы Анжелика не успела выяснить, что бывшему ученому совсем недавно исполнилось пятьдесят. Даже несмотря на желтизну, оставшуюся от перенесенной недавно инфекционной болезни, убийца невинных старушек совсем не походил на отчаявшегося и смирившегося со своей незавидной участью вечного зека. Напротив — выглядел он бодрым, упитанным и даже несколько нагловатым. Заметив появившихся вслед за капитаном журналистов, Дронов прекратил причесывать непослушные курчавые волосы, чуть тронутые на висках сединой, цинично усмехнулся, швырнул расческу в верхний ящик тумбочки и вперил взгляд в обтянутые узкими брючками Анжеликины бедра.
— Хороша куколка! — бросил он каркающим голосом, коротко рассмеявшись. — И мордашка, и фигурка! Привет, детка! Кого это ты с собой привела?! — Дронов презрительно посмотрел на Диму Нагайцева, не без удовольствия заметив появившуюся у того на лице гримасу неприязни. — На моего соседа по камере похож, на Тимку Завьялова! Вы с ним еще не встречались?
— Спасибо за комплимент, — натянуто улыбнувшись, «поблагодарила» ощерившегося зека журналистка. — Нет, вашего Тимку мы навестим чуть позже. А что касается Димы, то он мой коллега, тоже журналист. Не возражаете, если мы запишем наш разговор на пленку? — Не дожидаясь ответа, Анжелика достала из кармана диктофон и нажала красную кнопку. — Меня зовут Анжелика Гай, а моего коллегу — Дмитрий Нагайцев. Мы работаем в санкт-петербургском еженедельнике «Невский репортер» и приехали в Вологду специально для того, чтобы встретиться с людьми, для которых остров Каменный стал последним жизненным пристанищем.
— Скажите, какая честь! — с издевательским пафосом воскликнул Дронов. — С превеликим удовольствием отвечу на все ваши вопросы! Но только при одном условии, куколка... Если ты потом останешься здесь со мной на пару часиков.
Уверен, ты останешься довольна. А то этот парень меня сильно смущает, честное слово. К тому же я не любитель группового секса.
— Вам больше по душе пытать и убивать беспомощных старух? — сорвалась Анжелика.
— Скажи, малышка, а ты сама когда-нибудь убивала? — ухмыльнулся Дронов, явно издеваясь.
— Нет, не приходилось. И очень надеюсь, что не придется. А что, вы находите в этом занятии нечто привлекательное?
Любой ценой журналистка пыталась вызвать наглого зека на откровенность и мысленно уже прикидывала, какой вопрос задаст следующим.
— Вне всяких сомнений, это точно! — рассмеялся недавний смертник. — Знаешь, на что это похоже, когда медленно, чувствуя, как разрывается каждая живая клеточка, ты засовываешь в живот связанному человеку длинный и острый нож? На оргазм! Только значительно сильнее!
— По-моему, нормального интервью у вас с ним не получится, — спокойно произнес капитан, мельком взглянув на наручные часы. Создавалось впечатление, что он куда-то торопится.
— Ну почему же? — издевательским тоном протянул заключенный. — Я столько времени не видел смазливых баб, что могу кончить уже через пару минут от одного лишь ангельского голоска этой холеной телки! Будь так добра, солнышко, не лишай несчастного арестанта такого редкого и необычайно приятного удовольствия! Лучше скажи еще что-нибудь или спроси, как мне живется в стенах тюряги.
— И как же вам там живется, Илья Семенович? — не обращая внимания на сальные остроты зека, спросила Анжелика. — Как работаете, чем занимаетесь в свободное время, какие отношения с охраной? Применяются ли на Каменном методы жесткого физического воздействия по отношению к заключенным?
— Что ты! — замахал руками Дронов. — Там настоящий курорт! Лично я не испытываю проблем почти ни в чем, кроме того, что не могу свободно распоряжаться своим временем. Зато ежедневно ем красную рыбу, икру, буженину, запивая еду исключительно хорошим вином. Работа у меня совсем халявная — целый день сижу на складе, читаю книжки, смотрю видик с порнухой, а когда очень захочется, могу позволить себе позаниматься онанизмом! — Дронов, для которого тайный договор с полковником Карповым предоставлял множество поистине нереальных даже для зоновских паханов благ, говорил Анжелике почти что правду.
Он знал, что ни один нормальный человек, а уж тем более журналист или офицер внутренних войск, ни за что не поверит в его «бредни», а потому демонстративно выкладывал девчонке информацию о своей реальной жизни в стенах тюрьмы особого назначения, со злорадством наблюдая, как непроизвольно хмурятся ее тоненькие бровки и перекашивается от злости капитан с «подрихтованным» оспой лицом.
Бородач, чем-то отдаленно напоминающий Дронову его соседа по камере Завьялова, уже плюнул на все и с отсутствующим видом разглядывал трещины на давно не штукатуренном потолке тюремной больничной палаты.
— Весьма интересные подробности, но боюсь, что они вряд ли пригодятся нам при написании статьи, — с усмешкой произнесла девушка. — А что, в вашей тюрьме все так хорошо живут или только избранные?
— Увы, на сей счет не имею ни малейшего понятия! — осклабился Дронов. — Могу говорить только за себя, а мне там нравится! Жду не дождусь возвращения в стены своей образцово-показательной обители. Знаете, я не имел такого комфорта даже на свободе! Так что если кого-то из ваших читателей задолбали всевозможные проблемы вроде безденежья или постоянных стычек с соседями по коммуналке, то могу дать бесплатный рецепт от знатока, как обеспечить себе спокойное существование до конца дней! Для начала нужно пройти комиссию и получить справку, что ты не являешься психически больным. А то ведь тебя немедленно поместят в психушку, где будет еще хуже, чем на воле... Затем надо купить в охотничьем магазине хороший нож и выпустить кишки у пары-тройки каких-нибудь маразматических старух, не желающих расставаться с золотишком. Они же и так одной ногой стоят в могиле. О жалости или муках совести лучше заранее забыть.
Времена Раскольниковых прошли. В наши времена человеческая жизнь ценится не дороже использованного презерватива, разве не так, крошка? Сама, поди, знаешь, сколько преступников похлеще меня разгуливают на свободе?.. Ну так вот! Когда ты попадешься и суд приговорит тебя к вышке, надо сидеть смирно и молить дьявола, чтобы он не дал тебе умереть быстро, от пули в затылок, а отправил тебя до конца дней в закрытый санаторий на острове Каменный. И тогда вечный кайф тебе обеспечен! — Дронов разразился гомерическим хохотом.
— Значит, Илья Семенович, вы нисколько не жалеете о содеянном на воле и совершенно довольны, что вас не расстреляли сразу, а помиловали, оставив за решеткой до гробовой доски? — почти равнодушно спросила Анжелика, уже понимая, что разговорить этого прожженного циника ей не удастся.
— Конечно, куколка! Конечно, я очень счастлив. А старухи — так им уже давно как пора было отправиться на корм червям!
— Заткнись, трепло! — Капитан Гарин, которому, видимо, до чертиков уже надоели словесные выкрутасы зарвавшегося зека, угрожающе шагнул вперед. — Иначе вместо рая на острове я уже через пять минут устрою тебе карцер с водой на целые сутки! Если ты не сдох от своей поганой желтухи, сдохнешь от голода.
Усек?
— А я... ничего... Что, нельзя побалакать с красивой телкой? Так вы сами мне ее сюда привели, — огрызнулся Дронов.
Анжелика выключила диктофон и, кивнув капитану, встала со стула.
— Ну что ж, Илья Семенович, счастливо оставаться. Спасибо за содержательную беседу!.. — Она снисходительно-вызывающе посмотрела на зека и помахала ему ладошкой. — Смотрите, не подавитесь икрой, когда будете в следующий раз мазать ее на буженину, и не натрите мозоль на пипиське, когда будете заниматься рукоблудием!
Дима Нагайцев невольно улыбнулся, взглянув на отвисшую челюсть убийцы.
Журналисты и сопровождающий их офицер покинули палату с решетками на окнах и направились в другой конец коридора, к давно ожидавшему их появления Завьялову.
Глава 31
Пропустив журналистов вперед, капитан Гарин захлопнул дверь и встал не рядом с Анжеликой, как несколькими минутами раньше при интервью с Ильей Дроновым, а спиной к стеклянному «глазку». Завьялов — высокий темноволосый здоровяк, до прихода журналистов стоял возле окна, оперевшись локтями о подоконник, и смотрел сквозь перекрытый толстой решеткой оконный проем на дымящие вдалеке высокие кирпичные трубы неизвестного промышленного гиганта.
Услышав щелчок открываемой двери, заключенный обернулся, поймал на себе изучающий взгляд красивой девицы и, слегка кивнув — «я вас, мол, ждал», — двинулся к ней навстречу. Анжелика поздоровалась, представилась, достала диктофон и села на стоящий возле кровати стул, а Нагайцев, как и в прошлый раз, остановился у нее за спиной, удивленный тем, как подозрительно пристально разглядывает его лицо и фигуру внешне спокойный и сосредоточенный Обитатель палаты. Наконец Завьялов во второй раз чуть заметно кивнул и посмотрел куда-то поверх правого плеча журналиста, скорее всего на стоящего у двери капитана.
