Филькина круча - Анна Чудинова
– Сучонок такой, жабры травить вздумал, да? – крикнул Кольцов. В нос Мишки ударил запах нечищенных зубов отца.
– Отвали! – Мишка постарался выплюнуть слово сквозь плотно сжатые зубы, но это не помогло ему скрыть приторно-дымный запах изо рта.
– Да я щас отвалю тебе! – Кольцов сдавил воротник сына сильнее, но Мишка не сдавался и еще пристальнее уставился Кольцову в глаза. Губы его стали синеть, из уголков обоих глаз синхронно выкатились две крупных слезы. Кольцов наконец ослабил хватку. – Еще не дорос, гаденыш, понял? Нюни сначала свои подотри, а потом уже смоли, ясно?
– Отвали! – раздраженно повторил Мишка и, резко откинув руки отца, добежал до двери своей комнаты и скрылся за ней. Щелчок замка поставил точку в этом разговоре. Но Кольцова это не устроило. Он бросился вслед за сыном.
– Да что б твоя мать сказала, а, гаденыш? – Он стал шарашить по двери короткопалой ладонью.
– Что ты псих! – прозвучал глухо голос Мишки.
– Кто ты, сосунок, и кто я? – крикнул в щель между дверью и косяком Кольцов, как будто так его должно было быть лучше слышно. – Разницу улавливаешь? Ты в этом доме живешь за счет меня, и вообще ты еще жив, а не сгнил на улице с нариками благодаря мне, ясно?
За дверью стояла гробовая тишина.
– Открывай, говорю! – Кольцов так сильно ударил кулаком по косяку, что обои над дверью немного надорвались, образуя некрасивую трещину в рисунке. С кухни донеслось шипение убегающего из кастрюльки молока, а следом по коридору разлились сладковатые нотки горелой молочной пенки.
Кольцов побежал на кухню. Он решил оставить выяснение отношений с сыном на вечер. Задержись он еще на какое-то время дома, он бы точно опоздал на работу. Четвертый раз за эту неделю. Не хотелось получить выговор и в довесок в наказание разгребать самые позорные дела.
– Вот сучонок… А я ему псих, оказывается… – буркнул себе под нос Кольцов и чуть-чуть громче добавил: – Чтоб к обеду макарон сварил! И в комнате убери. А заначку твою конфисковываю, ясно?
Ответила ему все та же оглушающая тишина.
– Чертово ж ты семя! И в кого такой…
Кольцов схватил лежавшую на столе ложку с засохшей кашей и принялся готовить себе новый завтрак.
* * *
Июнь пушился пухом. Небо сочилось белым золотом. Воздух над раскаленным асфальтом дрожал, а в нем волновались дома, скамейки и киоск с сигаретами.
Мишка повадился заглядывать к хозяину табачного киоска, он угощал его новыми модными дудками с самыми разными вкусами. Если бы не эта забава, Мишка вряд ли бы приходил в этот скучный двор дома № 45, где, кроме деревьев, пары лазалок и баскетбольного кольца с оторванной корзиной, казавшегося издалека нимбом, прикрученным болтами к деревянному щиту, не было ничего интересного. Более того, в доме № 45 жил напарник его отца, капитан Петров. А еще здесь жила подруга его бабушки – Галина Степановна, которая вечно ошивалась у окна и считала своим долгом следить за всем, что происходит во дворе. Они запросто могли бы рассказать отцу, что видели Мишку здесь, и ему бы тогда не поздоровилось. А если бы его заметили с дудкой, не поздоровилось бы вдвойне.
Хамид, продавец из киоска, напротив, был добр к нему. У него всегда находилось для Мишки пара слов и пара новых вкусов.
Чтобы его никто не увидел из окон, Мишка забирался в укромный уголок между железным забором детского сада, через прутья которого виднелась глухая зеленая стена веранды, и двумя старыми тополями, укрывавшими его от посторонних глаз темной прохладной тенью.
Вот и сейчас он сидел тут, прислонившись спиной к одному из стволов, и думал о том, что дудок теперь у него нет и что придется ждать, когда Хамид сменит Васька. К Ваську было бессмысленно подходить, он Мишку гонял, называл малолеткой, которому еще не позволены никакие радости жизни. Но пока тощий загорелый Хамид не появился, а значит, можно было просто прикрыть глаза и расслабиться.
Вокруг чирикали воробьи, где-то в открытом окне бубнил телевизор, а совсем рядом, хотя это могло Мишке только лишь казаться, потрескивали, раскрываясь, сухие коробочки сережек тополя, выпуская наружу свое пушистое семя.
В нос прокрадывались запахи каких-то цветов, свежих булок и отчего-то никак не высыхавшей даже в такую жару забродившей лужи.
– Привет! – Мишка вдруг услышал незнакомый мальчишеский голос.
Мишка нарочно сделал вид, что спит, и ничего не ответил. Кто-то рядом прошуршал по земле подошвами и шумно бухнулся рядом.
– А жарко сегодня, да?
Мишка кивнул и тут же закусил губу, понимая, что выдал себя неспящего.
– Хочешь? – Мишка почувствовал, как его плеча что-то легонько коснулось. Он резко открыл глаза. Сначала он увидел открытую бутылку с водой, потом скользнул взглядом по смуглой руке и наконец посмотрел на лицо соседа по укрытию. Сидевший рядом с ним мальчишка ему не понравился. Не понравились его узкие черные глаза, не понравились и густые, как щетка, стоящие торчком волосы. И даже смешная родинка в ямочке на щеке абсолютно не понравилась.
– Ты кто? – буркнул Мишка.
– Исаак, – ответил пацан.
– Дудка есть?
Исаак пожал плечами.
– А… щегол еще.
– Газировка вкуснее. Будешь?
– А че сам не пьешь?
– Я уже.
– Не, после тебя не буду.
Исаак притянул к себе бутылку, вытащил из кармана сложенный вчетверо платок и протер им горлышко.
– Платок чистый. Мама только сегодня дала.
Мишка дернул головой и отвернулся. Он смотрел на трепыхающиеся на ветках листья. Со лба скатилась капля пота. Мишка снова повернулся к пацану.
– Ладно, давай! – Он вырвал бутылку из рук и, приложившись к горлышку, сделал несколько жадных глотков. С подбородка потекли капли воды.
– Спасибо. – Мишка вернул бутылку, в которой осталось еще довольно много воды.
– Сколько тебе лет? – спросил Исаак.
– Тебе-то что?
– Мне двенадцать.
– Говорю ж – щегол.
Исаак по-доброму улыбнулся:
– А тебе?
– Пятнадцать, – фыркнул Мишка, зачем-то накинув себе два лишних года.
– Я так и подумал, что ты выглядишь старше.
– Что? – Мишка не понял своего соседа по укрытию.
Но Исаак ничего не ответил. Он смотрел на стрекозу, присевшую на носок его резинового сланца. Крылышки ее красиво переливались на солнце, а их сетчатый рисунок походил на растрескавшуюся в пустыне землю. Исаак дернул ногой, и стрекоза улетела.
Все это время Мишка подглядывал за Исааком. Наконец он выпалил.
– Я знаю одну девчонку, которая обожает стрекоз.
Исаак отпил воды из бутылки.
– Вон
