Михаил Нестеров - Ключевая фигура
Обыск подходил к концу, опера расслабились ввиду пассивного поведения Марковцева. Если не все, то двое из них — Сергей отметил это четко — поставили пистолеты на предохранитель и убрали в кобуры. А обнаруженное в гараже унифицированное оружие складывали на кошму, расстеленную на капоте «пятерки», предварительно освобождая его от магазинов.
Марк сидел спиной к открытой двери гаража и сбою, от нее, снаружи его не видно. Суворов стоял напротив, Сергей ждал подходящего момента, когда двое оперативников в очередной раз подойдут, чтобы, как по заказу, встать на одной линии. Впрочем, иного маршрута них не было, не позволяла машина Мезенцева, все еще стоявшая в гараже.
— Где фугас? — повторил Суворов.
— Прежде чем ответить на этот вопрос, — сказал Марковцев, поджидая момента для атаки, — хочу спросить о смягчающих вину обстоятельствах. — Он разработал два плана, какой из них сгодится, по большому счету зависит от хода обыска и смекалки оперативников. — Что скажете, полковник?
— Всегда найдется, чем смягчить свою вину, — неопределенно ответил Суворов, распрямляясь. Сейчас?.. Нет, пока рано.
— А как насчет моей дочери? Вы оставите ее в покое?
— Посмотрим, посмотрим.
— Конкретнее. Вы дали слово.
«Черт!» — мысленно выругался Марк, видя перешедшего на противоположную сторону молодого оперативника и выбирая второй, последний вариант для атаки.
Тут же его взгляд метнулся на панель приборов «пятерки». Ключей в замке зажигания нет. Где они? Рядом с Сергеем, у выхода, стоял узкий столик, на нем и обнаружились ключи.
Обыск с первых же минут начал приносить свои плоды. Поэтому, наверное, не был задан вопрос о погребе, который есть в каждом гараже. И это было на руку бывшему командиру «Ариадны». Он напомнил о допущенной оплошности Пинковскому:
— Под машиной есть погреб. Там вы найдете остальное.
Двое оперативников открыли ворота гаража, один собрал с капота найденные улики и положил их на пол. Другой поймал брошенную ему связку ключей и забрался в «Жигули».
Машина завелась легко и задним ходом выехала из гаража. Оперативник за рулем вскоре появится, сомневаться не стоит, но минимум двое залезут в погреб. Останется полковник с мерклым взглядом задыхающейся на суше рыбы, Пинковский и еще трое. Один не расстается с камерой, другой стоит над душой. Интересно, оставит опер ключи в замке зажигания или прихватит их с собой? Это выяснится, как только он появится в гараже.
В нем должна сработать автоматика. Ему бросили ключи, он должен их вернуть. Если не вернет, то они в замке зажигания, но никак не в кармане.
Впрочем, подумал Марк, лучше воспользоваться джипом, нежели жигулевской «классикой».
* * *Двое оперативников, опять же не привлекая внимания соседей, не стояли столбами около своих машин, а сидели в них. Один в своей — на месте водителя с открытой дверцей, другой в своей — на месте пассажира. Бросая по сторонам короткие взгляды, они тихонько переговаривались. И лишь однажды напряглись, заслышав рокот двигателя и увидев показавшиеся из гаража «Жигули».
* * *Воодушевления на лицах полковника Суворова и оперативников не видно. Может, преобладает над остальными чувствами ажиотаж, который с каждой секундой усыплял их бдительность, не напоминал, кто сидит перед ними с низко склоненной головой и раскаявшимся взглядом сверлит бетон под ногами. Была бы сейчас у полковника возможность позвонить с докладом, он бы немедля сделал это. Но нет пока главного результата — диверсионного заряда. Но он под ногами — полковник уверен в этом, всего в полутора метрах от него. На лице Суворова написано нетерпение. Может, рано об этом говорить, но он уже представляет себя входящим с докладом к шефу с видом победителя.
Такое же выражение лица и у Пинковского.
Двигатель «Жигулей» во дворе заглох. Появился оперативник, бросив взгляд вначале на товарищей, потом на начальника, словно ожидая команды. Отлично, почти со стопроцентной уверенностью можно сказать, что ключи остались в машине. Тут могло сыграть свою роль то обстоятельство, что вскоре машину придется загонять на место.
— Где именно лежит заряд? — услышал Сергей.
«Плохо, если меня попросят лично спуститься и показать», — промелькнуло у него в голове.
Он кивнул вперед:
— В дальнем углу, справа. Прихватите с собой лопатку.
И здесь Марк невольно навязывал им свою волю: «Возьмите». Он словно приказывал им, разгоряченным, идти без него: «Возьмите, а я посижу здесь».
— Вон она, на полке.
— Вижу. — Ладонь оперативника крепко обхватила ручку лопатки. Он нырнул в люк, за ним второй скрылся в погребе.
Полковник стоял в шаге от Марковцева и боком к нему, невольно глядя в чернеющий квадрат погреба. Не вставая, левой ногой сбоку Сергей ударил его в пах. Потом, резко распрямляясь и подныривая под руку сцепленного с ним оперативника, поймавшего свободной рукой пустоту, мгновенно оказался у него за спиной.
Оператор с видеокамерой бездействовал, но мог в любой момент прийти в себя. Однако прежде чем схватиться за ствол, ему придется избавиться от камеры.
Сильный удар в висок, и оперативник в спарке обмяк. Сергей проделал обратный маневр, оказываясь спереди, и, получая инерцию, задней подсечкой снес разворачивающегося к нему оперативника. Тот, падая, ударился головой о крышку люка.
У оператора хватило ума не беречь казенное имущество, он просто отпустил видеокамеру. Пока она падала, его рука нырнула под пиджак. Он быстро освободит ствол, мгновенно определялся Марк, одновременно снимая его с предохранителя. Но не успеет сделать прицельный выстрел.
Рисковал ли Марковцев, ведя неравный бой? Нет, себе он мог сказать, что риска тут никакого нет, здесь имело место нечто большее. На что вообще после проведенного им теракта он мог рассчитывать? А куда девать первый срок — десять лет плюс восемь за побег из колонии? Только на пожизненное заключение. Больше половины заключенных просят о расстреле как о милостыне. Что терял Марк или приобретал, сбивая с ног очередного противника? Мог приобрести пулю — ту, что он будет вымаливать через полгода или год своего заточения. Потеряет ли он эти полгода или год? Нет, они пройдут в невыносимых мучениях.
Сергей действовал тем более решительно и с присущей ему долей артистизма, словно пел последнюю песню. Он походил на льва, «рожденного свободным».
Ему мешал оперативник, лежащий у его ног с вытянутой вверх рукой. Тот не чувствовал боли от врезавшейся в запястье стали наручников, но ее в полной мере испытывал на себе Марк. Подобно циркулю, опорная ножка которого представляла две руки — его и недвижимого противника, он крутился, нанося удары ногами ниже пояса, опасаясь захвата ноги. Два сильных удара в бедро, и оператор опустился на колени, вынося наконец-то руку с пистолетом. Однако сильный удар в висок окончательно повалил его на пол.
Марк, ломая ногти, бросил в погреб первое, что попалось под руку — запаску от «Жигулей», потом в узкий лаз полетел металлический стул, на котором он сидел. Он выигрывал дорогие мгновения, не давая операм вылезти из погреба. Потом, скрипя от боли и напряжения зубами, таща за собой бесчувственный груз, рискованно сблизился с погребом и захлопнул крышку. Не глядя, ударил ногой назад, вторично сбивая Пинковского и не видя, вооружился он или еще нет. Теперь нужно оглянуться и провести удар наверняка. Оказалось, не нужно: следователь ударился головой о стеллаж и сполз вдоль него.
Теперь один из основных моментов — заблокировать надолго оперативников в погребе. Отрезок полудюймовой трубы как раз подошел, чтобы плотно войти в проушину, она же ручка люка.
Похоже, ребята в машинах активизировались, но грамотно, хотя и ошибочно в этой ситуации, не ломанулись на шум в гараже и отдельные выкрики. Марковцев, еще не видя их, потянулся к разложенному на полу оружию, не мешкая выбрав бесшумную «амфибию». В считанные мгновения он сумел вогнать в рукоятку магазин и передернуть затвор. Противника он встречал уже вооруженным, стоя на одном колене, положив пистолет на сгиб левой руки.
Они были на расстоянии десяти-двенадцати метров. Именно с такого расстояния подполковник попадал в спичечный коробок. Два выстрела в одного, два в другого, попытавшегося вильнуть в сторону, и оба растянулись на бетонированной площадке перед гаражом.
И только сейчас скованный с ним оперативник начал приходить в себя. Сергей ударил его рукояткой пистолета в голову.
Марк хоть и находился в крайнем возбуждении, все же бросил насмешливый взгляд на полковника Суворова. Тот не был героем. Он лежал на полу, прижимая руки к больному месту. Его стоны были так же преувеличены, как и его резкий голос во время допроса.
Расставшись на время с пистолетом, Сергей вынул из кармана оперативника ключи от наручников и наконец-то освободил кровоточащую руку. Сейчас настала пора, по его представлениям, садиться в машину и немедленно покидать опасное место, однако его дерзкое нападение превзошло все ожидания, и Сергей решил взять паузу.
