Дейл Браун - Ночь ястреба
— Как?! — взорвался Пальсикас.
— Это еще не все, — продолжил Колгинов. — Вертолеты вели переговоры со службой безопасности «Физикоуса». Они выполняли учебные полеты в воздушном пространстве Беларуси, когда получили из «Физикоуса» сообщение, что вооруженные налетчики штурмуют институт. Вертолеты подтвердили получение сообщения о чрезвычайной ситуации и среагировали соответственно.
— Кто передал такое сообщение из «Физикоуса»?
— Мне сообщили, что это сделал полковник Кортышков, — ответил Колгинов. — И еще он сказал, что Габовича ранили в перестрелке.
— Да этот Кортышков, должно быть, просто рехнулся! — проревел Пальсикас. — Он хочет устроить настоящую заваруху... А здесь присутствует американский сенатор, который хочет быть арестованным.
— Вы шутите!
— Нет, не шучу. Предупреди командиров подразделений. Пусть быстро и осторожно — понимаешь, осторожно — оттеснят толпу подальше от ограды. Как минимум на другую сторону улицы, а еще лучше — в депо. Я вернусь к Куликаукас и расскажу ей обо всем. У нее налажена хорошая радиосвязь с другими организаторами.
Толпа демонстрантов увеличилась, люди вели себя более оживленно, но выступления уже закончились, и высокопоставленные зарубежные гости сошли с трибуны на дорогу, ведущую к главным воротам Денерокина.
Анна Куликаускас, сопровождавшая американского сенатора, заметила, как Пальсикас перешептывается с агентами секретной службы. Она извинилась перед Вертунином и подошла к Доминикасу.
— Что вы тут делаете, генерал? Мы же договорились, что вас не будет здесь во время арестов.
— Я пришел, чтобы предупредить вас.
— О чем?
— Из «Физикоуса» передали сообщение о чрезвычайной ситуации, — объяснил Пальсикас.
Послы и американский сенатор продолжали бодро двигаться к воротам Денерокина, приветствуя восторженных демонстрантов. Они дружественно помахали руками омоновцам, расположившимся на территории института, не заметив, что оружие у тех находилось уже не за спиной, а в руках.
— Анна, из института сообщили, что вооруженные бунтовщики предприняли штурм. Это нелепость, и тем не менее сюда летят четыре штурмовых вертолета.
— Штурмовые вертолеты? Литовские?
— Нет! Я не знаю точно, чьи они — СНГ или белорусские. Но, как бы там ни было, надо убрать людей от ворот, пока...
Но было уже поздно.
Анна посмотрела в небо, услышав глухой ритмичный шум лопастей вертолетов. А Пальсикасу не надо было и смотреть, чтобы определить: четыре штурмовых вертолета МИ-24Р. Они были похожи на громадных хищных птиц. Сразу за двигателем у каждого из вертолетов располагались жесткие крылья, на которых крепились топливные баки и подвески для ракет, каждый был оснащен двумя 30-миллиметровыми пушками. Один из самых грозных в мире штурмовых вертолетов. На фюзеляжах были нанесены опознавательные знаки Беларуси.
Анна снова повернулась к Пальсикасу, охвативший ее ужас постепенно сменялся яростью.
— Пальсикас, какого черта здесь делают эти вертолеты? — возмутилась она, стараясь перекричать нарастающий шум как вертолетов, так и демонстрантов. — Мы же договорились не демонстрировать силу, никакого оружия, никаких угроз. А эти вертолеты... Боже, да у них бомбы!
— Я же пытался предупредить вас! — крикнул в ответ Доминикас. — О вертолетах я ничего не знал! Но слышал...
— Прикажите им убраться отсюда! Это мирная демонстрация!
— Я ими не командую. Они подчиняются генералу Вощанке и командиру ОМОНа полковнику Кортышкову.
— Меня не интересует, кому они подчиняются. Я хочу, чтобы вы приказали этим вертолетам убраться отсюда! — продолжала кричать Анна. — Это ужасно! Если в присутствии наших гостей разразится бунт, то виноваты в этом будете вы! — Она торопливо извинилась перед сенатором и принялась передавать по рации просьбу ко всем демонстрантам отойти от ограды и сесть на землю.
Шум вертолетов стал еще громче, и тут Пальсикас начал различать другой странный звук — пение! Демонстранты сели на землю и начали петь «Возрождение нации». Некоторые начали махать летчикам, которых было видно сквозь плексигласовые колпаки, и пулеметчикам, стоявшим в открытых дверях вертолетов.
— Генерал... посмотрите!
Пальсикас взглянул туда, куда указывал Колгинов, и сердце у него екнуло. Сенатор Чарльз Вертунин, агенты секретной службы и примерно пятьдесят демонстрантов продолжали двигаться по дороге к воротам Денерокина.
И в тот же момент он увидел омоновцев с оружием на изготовку, спешащих к воротам с другой стороны.
* * *— На выход! На выход! — звучал голос из громкоговорителя.
Вооруженные до зубов солдаты выбегали из секретного здания штаб-квартиры охраны Денерокина, готовые пустить в ход автоматы и гранаты со слезоточивым газом. Сверкали стальные дубинки, собаки рвались с поводков.
Полковник МСБ Никита Иванович Кортышков выкрикивал в микрофон приказы своим солдатам, находясь в стеклянной будке на верху сторожевой вышки, возвышавшейся над главными воротами. Молодого офицера, который никогда не командовал боевыми подразделениями и служил в Литве всего несколько месяцев, вид сотен людей за воротами поверг в настоящую панику. Лозунги, которые демонстранты выкрикивали на литовском, казались ему злобными и угрожающими. Каждый раз, когда кто-нибудь из демонстрантов подходил к солдатам Пальсикаса, полковник ожидал, что остальные демонстранты ринутся за ними и сломают ограду. Это было бы катастрофой. Не в том смысле, что институту может быть нанесен ущерб в результате захвата демонстрантами, а катастрофой для карьеры Кортышкова.
Генерал Габович потребовал от Кортышкова проявить твердость и решительность, командуя солдатами, что полковник и намерен был делать. Ожидая, когда вертолеты займут позиции, Кортышков взял микрофон рации и приказал:
— Нужно убрать толпу с открытого пространства. Передайте вертолетам, пусть попугают их. Конец связи.
Картина получилась забавной. Огромные штурмовые вертолеты МИ-24 снизились и зависли менее чем в десяти метрах над демонстрантами, сидевшими перед главными воротами. Сначала на демонстрантов полетела пыль, а потом мелкие камни, словно выпущенные из пращи. Потом настала очередь знамен и транспарантов. Кортышков увидел, как несколько картонных плакатов завертелись над головами кричащих демонстрантов, взметнулись в воздух, и затем порыв ветра швырнул их прямо на ворота. От ударов в ворота сработала сигнализация. Кортышков приказал отключить сирену.
А затем ветром понесло и самих людей. Сначала их начало опрокидывать на спины и друг на друга, потом, когда они пытались встать, порывы ветра сбивали их с ног и швыряли в воздух, словно пугала во время урагана. Некоторые пытались уползти, прижимаясь плотнее к земле, но и их подбрасывало в воздух и волочило по гравию. Особое удовольствие Кортышкову доставляло наблюдать, как камни летят в людей Пальсикаса. «Будет им наука, — подумал полковник, — в следующий раз наденут защитные шлемы». Без шлемов и забрал солдаты Пальсикаса были так же слепы и беспомощны, как и демонстранты.
Кортышков снял с ремня портативную рацию и произнес в нее всего одно слово:
— Начали. — Потом повесил рацию назад на ремень и принялся наблюдать.
Затерявшиеся в толпе демонстрантов несколько белорусских солдат, переодетые в форму «Железных Волков» и литовских полицейских, вытащили спрятанные американские гранатометы М-79, направили их на ворота Денерокина и выстрелили. Одна из гранат была специально направлена в один из зависших вертолетов и попала в лопасть. Сотрудники МСБ, охранявшие Денерокин, выпустили в ответ десять газовых гранат МК-23 американского производства, начиненных слабым ОВ кожно-нарывного действия. Порывы ветра, создаваемые лопастями штурмовых вертолетов, прогнали ОВ от Денерокина и разнесли его над толпой демонстрантов. Заметив белые шлейфы от гранат, охранники моментально надели противогазы, так что, когда гранаты взорвались, все «черные береты» были уже надежно защищены.
— Газы! — раздался чей-то крик.
Кортышков схватил микрофон командной рации:
— Всем подразделениям, всем подразделениям! Начать атаку, начать атаку! Открыть огонь!
Демонстранты буквально ошалели и оцепенели, услышав выстрелы. Газовая граната, попавшая в лопасть вертолета, рассыпала эффектное белое облако над толпой, и на беспомощных демонстрантов посыпались капли ОВ кожно-нарывного действия. Хотя ОВ было слабым и быстро рассеивалось, его воздействие было пострашнее слезоточивого газа, поскольку при вдыхании вызывало нарывы в дыхательном горле и бронхах. Штурмовые вертолеты поднялись на безопасную высоту, перестроились и начали пикировать на толпу.
* * *Пальсикас отыскал Колгинова возле штабной машины, стоявшей невдалеке от главных ворот, когда услышал ужасающие автоматные очереди АК-47.
