Сэйити Моримура - Коммандо
Он выбрал день, когда Фусако была свободна, и навестил ее в общежитии для медсестер. Она оказалась совсем молоденькой восемнадцатилетней девушкой, только что окончившей курсы медсестер и потому считавшейся пока ученицей. Внезапный визит незнакомого инспектора испугал Фусако. Китано решил, что он на верном пути.
Представившись, он сразу перешел к делу.
— Итак, вы утверждаете, что видели, как Адзисава выходит из палаты Кадзами?
— Да, — кивнула Фусако, не поднимая глаз.
— А откуда вы знаете, что это был он?
— Мне так показалось.
— Откуда вы его видели, от двери сестринской?
— Да.
— Палата триста двадцать — самая дальняя по коридору, сестринская же находится в центре. Расстояние довольно приличное, а освещение ночью слабое. Вы уверены, что это был Адзисава?
От резких вопросов сыщика Фусако растерялась.
— Ну… лица я, конечно, отчетливо не видела, но силуэт, фигура…
— Так. Значит, лица вы не видели, а лишь по контурам фигуры решили, что это был Адзисава.
— Ну и что? — вызывающе вскинула голову Фусако. — Разве человека можно узнать только по лицу?
Когда девушка подняла на Китано глаза, он заметил, как они блеснули неестественным, стеклянным блеском. Это навело его на новую мысль.
— Макино-сан, извините за нескромный вопрос, но как у вас со зрением?
— Со зрением? — удивленно переспросила Фусако.
— Да. Какие у вас глаза?
— Правый минус один, левый минус три.
— Зрение-то неважное.
— Вы хотите сказать, что я не могла разглядеть того человека как следует? Ошибаетесь, я ношу контактные линзы.
«Значит, я не ошибся», — подумал Китано. Глаза Фусако так странно блестели от вставленных линз. Но это открытие ничего ему не давало.
На следующий день Норико с раннего утра ждала Адзисава, который обещал проводить ее в полицию. Девушка знала, что может опоздать в школу, но это ее не путало. Родителям о своем намерении она ничего не сказала, зная, что они попытаются ее остановить.
Норико была сама не своя от волнения — еще бы, она вступала в борьбу со всемогущими хозяевами ее родного города. Уракава рассказал ей о грязных делишках Ооба и Накато в низине Каппа и обещал, что одновременно с ее обращением в полицию предаст эту аферу гласности. Норико понимала, что ее поступок станет фитилем, который подорвет пороховую мину, подложенную под империю Ооба. Школьница чувствовала себя героиней грандиозной драмы. Ее дело было — написать заявление, а в остальном она может положиться на Адзисава, он отведет ее в полицию и скажет, что делать дальше.
Условленный час был уже близок. В это время возле дома остановилась незнакомая девочка, примерно того же возраста, что и Норико.
— Ты Норико Ямада? — спросила она. — Я от Адзисава-сан, пойдем со мной.
— Это он тебя послал?
— Да, он тебя ждет. Что-то очень срочное.
Норико пошла с незнакомкой.
— Ну вот мы и пришли, — сказала та, свернув за угол. Там стояло несколько автомобилей, возле которых толпились длинноволосые парни. Норико повернулась бежать, но было поздно.
— Вот она! — крикнула девочка, и парни обступили Норико со всех сторон.
— Кто вы такие? Что вам от меня нужно?! — вскрикнула она.
Один из длинноволосых, прыщавый юнец, который, очевидно, был у них за главного, ухмыльнулся:
— Садись в машину, киска. Поедем кататься.
— Ты что, спятил? Мне в школу надо!
— А чего же ты к своему Адзисава побежала? И про школу забыла, а?
— Это не твое дело!
— Чье это дело, мы потом разберемся.
Прыщавый подмигнул остальным, и несколько крепких парией затащили Норико в машину.
— Негодяи! — закричала Норико. — Я полицию позову!
Но где ей было справиться с ними. Вся компания моментально расселась по машинам. Похищение не заняло и минуты, на улице в этот ранний час не было ни единого прохожего.
А чуть позже, когда Адзисава собрался выходить из дома, консьерж позвал его к телефону. Незнакомый голос прохрипел в трубку:
— Адзисава? Норико Ямада у нас. Если хочешь, чтобы она была цела, забудь и думать о суде.
— Ты кто такой?! Наруаки Ооба?
— Неважно. Не суйся не в свое дело. Если б девка хотела, то подала бы в суд и без тебя.
— Что вы собираетесь делать с Норико?
— Ничего такого. Пальцем ее не тронем. Просто побудет у нас, пока ты от своей затеи не откажешься.
— А тебе известно, что это называется «похищение»?
— Ой, как страшно, — засмеялся неизвестный. — Только девчонка сама с нами поехала, по своей воле.
И дома у нее знают, и в школе.
— Постой, не вешай трубку. Мне надо с вами встретиться! — Но в трубке уже раздались гудки.
Адзисава решил немедленно бежать в «Шлем», в тот самый бар, который служил для «Бешеных псов» местом сборищ. Этот подонок Наруаки все-таки добрался до Норико! Может быть, удастся что-нибудь узнать в «Шлеме»?
Он был уже у двери, когда его окликнула Ёрико, собиравшаяся идти в школу:
— Папа, ты куда?
— Я скоро вернусь. А ты иди па уроки. Только не одна, подожди кого-нибудь из ребят.
— Папа, не ходи! — крикнула Ёрико. Она снова чувствовала опасность, но Адзисава должен был идти — Норико попала в беду.
— Ничего, девочка. Я скоро.
— Тогда возьми меня с собой!
Адзисава заколебался, но ненадолго.
— Ладно, ладно. Марш в школу! — строго приказал он.
6Китано уже не сомневался в том, что Фусако Макино сознательно давала ложные показания. То ли ее подкупили, то ли запугали, но она нарочно вводила следствие в заблуждение. Все это было шито белыми нитками, и полиция, несмотря на оказываемый сверху нажим, не решилась арестовать Адзисава. Однако, если дать им время, они построят на основе этого лжесвидетельства насквозь фальшивую версию, и тогда прокурор даст санкцию на арест. Китано решил всерьез заняться опровержением показаний медсестры.
Для начала он тщательно осмотрел коридор хирургического отделения. Палата 320, предназначенная для индивидуального пользования, находилась в самом конце. От дверей коридора до нее было метров тридцать, так что в принципе Фусако могла увидеть и узнать посетителя. Но тогда была ночь; если верить медсестре — четыре часа. Чтобы проверить, какова видимость в коридоре в это время суток, Китано пробрался в больницу в четыре часа ночи. В палатах царила мертвая тишина, но коридор был освещен достаточно ярко, и вход в палату 3 20 хорошо просматривался от сестринской. На потолке через каждые метров пять горели лампы дневного освещения, и участок коридора непосредственно перед интересующей Китано дверью попадал в особенно яркую полоску света.
Итак, осмотр места ничего инспектору не дал. Показания Фусако, несомненно, вызывали подозрения, но опровергнуть их оказалось, увы, непросто. Если она в ту ночь была в своих контактных линзах, то вполне могла рассмотреть человека, выходившего из триста двадцатой. У Китано зрение было нормальным, и он сам убедился, что это вполне возможно. И все же что-то не давало инспектору покоя, его не оставляло ощущение, будто он упускает из виду нечто очень важное. Китано чувствовал, что совершил какую-то оплошность.
«Адзисава вот-вот догадается, что я иду по его следу, — скрипел зубами Китано. — Я никому его не отдам! Он мой!»
А группа из Иватэ давно уже находилась в цейтноте. В Хасиро она прибыла под предлогом поиска трупа некоего человека, якобы пропавшего без вести, хотя подлинной целью акции было уберечь Адзисава от новых покушений. Арест Идзаки они представили как чистую случайность, а мифический труп, за которым они приехали, естественно, найден не был. Затянувшееся пребывание группы в Хасиро выглядело все более и более странно. Местное полицейское управление, и так затаившее на чужаков зуб за историю с Идзаки, начинало относиться с нескрываемым подозрением к назойливым гостям. Действовать «подпольно» криминалисты из Иватэ не могли — их в Хасиро уже достаточно хорошо знали. Надо было срочно искать какой-то выход из тупика.
Выйдя из здания больницы, Китано сел в автобус. Был утренний час пик, служащие ехали на работу, студенты — на учебу.
Рядом с инспектором стояли двое студентов-медиков, очевидно направлявшиеся на экзамен.
— А «пятно Мариотта»? — спросил один.
— Это место выхода зрительного нерва, не имеющее светочувствительных элементов. Например, если нарисовать на листке бумаги слева крестик, а справа кружок, то с расстояния в двадцать пять сантиметров можно видеть одним глазом только что-нибудь одно.
Студенты сошли, в автобусе постепенно становилось свободнее, а Китано озабоченно бормотал себе под нос: «Пятно Мариотта, пятно Мариотта…» Вот и он тоже не видит чего-то, что находится у него под самым носом. Водитель объявил следующую остановку: «Библиотека». Китано, тряхнув головой, направился к выходу.
