Фридрих Незнанский - Закон бумеранга

После госпиталя имени Бурденко автомобиль «скорой помощи» по третьему транспортному помчался в Бутырскую тюрьму. А Поремского в приемном покое раздели. Доктор осмотрел его раны и скомандовал:

– Ко мне. В восьмую хирургию.

– Простите, – спросил Поремский, – вы начальник отделения?

– Да, – ответил человек в белом халате. – Профессор Деревянкин. Не волнуйтесь. Рана пустяковая. Надо будет только сделать резекцию и хорошенько промыть.

– У меня просьба, – приподнялся на локтях Владимир. – Наркоз местный…

Операция, как и обещал профессор, прошла без осложнений. Когда раны были обработаны и зашиты, Поремский обратился к доктору.

Деревянкин попросил всех выйти и присел рядом с Владимиром.

– Вы знаете, кто я, – прошептал Поремский. – Поэтому постарайтесь отнестись к моим словам максимально серьезно. Сейчас меня повезут в палату?

– Нет. Сегодняшнюю ночь вы проведете еще в реанимации, а с утра – в палату.

– Нет, доктор, мне нужна одиночная палата. И необходимо, чтобы имелись два ключа, открывающие дверь с двух сторон. Причем один дадите мне, а второй пусть висит на видном месте, например на посту. Далее, мне нужен план отделения: где находятся туалеты, все входы-выходы, моя палата и ваш кабинет. И последнее. Я почти уверен, что сюда нагрянут незваные гости, поэтому постарайтесь обойтись без героизма. И не смотрите на меня таким взглядом. Опаснее пациента у вас еще не было.

Несмотря на сквозящий скептицизм, профессор выполнил все инструкции Поремского.

Глава девятнадцатая

ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ

Дверь приоткрылась, и в щель просунулась головка Томочки.

– Александр Борисович, – произнесла она, – к вам Нечаев с человеком… в наручниках. Можно?

– Конечно, давай приглашай.

Дверь распахнулась, и мимо прижавшейся к стене секретарши прошел капитан, придерживая под локоть крупного, плотного человека в брюках с генеральскими лампасами, наполовину расстегнутой рубахе без погон и с всклокоченными волосами.

– Николай Кондратьевич! – радостно крикнул Турецкий, бросаясь к вошедшему.

Томочка сделала огромные глаза, отчего сразу стала похожа на хомячка, и бесшумно скрылась.

– Осторожно, грим размажете, – предупредил, отстраняясь, Николай Кондратьевич.

– Ну как? – спросил Нечаев. – Похож?

– Настоящий Лесков! – похвалил Турецкий. – Как две капли. Николай Кондратьевич, вы хорошо запомнили свою роль?

– Да, не беспокойтесь, – ответил пожилой актер Театра сатиры. – Игра – это моя профессия.

Турецкий занял кабинет для допросов в Бутырском СИЗО и сел в ожидании Звонаря. По его задумке, киллера должны были привезти на допрос в коляске. Затем вернуть обратно в санчасть. В одном из коридоров он должен был случайно встретить человека, похожего на генерала Лескова, которого грубо запихивают в одиночку.

Задержанного доставили. Киллер находился в полусидячем положении.

– Ну что, Звонарь, говорить можешь? – спросил Турецкий.

– Говорить могу, но не буду.

– Взяли мы тебя с поличным? – продолжил Турецкий. – Значит, приличный срок уже есть. Да еще чего-нибудь накопаем. Я так думаю, воли тебе больше не видать.

– Ты копай, копай, начальник, может, чего и нароешь, – кивнул киллер.

– Если ты на помощь надеешься, – заметил Турецкий, – то это зря. Генерал Лесков уже дает показания в соседнем помещении. Тебе он больше не поможет.

– Я скажу, на что я надеюсь! – усмехнулся Звонарь. – Я на свой язык за зубами надеюсь. А еще вот что скажу. Со мной штучки ментовские не пройдут. Руки у вас коротки Лескова достать.

Ну что ж, видя решительность киллера, Турецкий не стал тянуть время зря, вызвал конвой, и заключенного увезли. В кабинет вошел капитан Нечаев.

– Вот так, – сказал Турецкий. – Пустышка!

– Все ясно, тянуть согласен любой срок. Надеется, что вытащат?

– Скорее боится, что у кого-то слишком длинные руки.

– Знаете, Александр Борисович, – произнес Нечаев, – похоже, он раскусил нашу подставную утку. Может быть, мы слишком топорно подстроили встречу?

– Дело в другом, – мотнул головой Турецкий. – Подозреваю, что почта в больничке работает хорошо. Я тут во время разговора как бы машинально начал отбивать пальцами мотивчик простенький. Он сразу насторожился, а затем, поняв, в чем дело, расслабился. Арест Лескова действительно не смог бы пройти незамеченным. В этом все дело.

– Может, его куда-нибудь спрятать подальше? – предложил Нечаев.

– Не стоит, – качнул головой Турецкий. – Пока молчит, он в самом деле в безопасности. А мы будем его разрабатывать.

– Перестукивания читает? – протянул Олег. – Значит, уже сидел.

– Я Славу Грязнова снабдил его пальчиками, – поделился Турецкий. – Посмотрим, где успел наследить! Поехали в присутствие…

– В квартире, откуда киллер вел стрельбу, экспертом-криминалистом были обнаружены остатки взрывного устройства с микроэлектронным управлением, – докладывал результаты осмотра места происшествия Нечаев. – Заряд – граммов пятнадцать пластида. При проверке подвального помещения напротив этого здания было обнаружено самодельное снайперское ружье, точнее, обрез с оптикой с отпечатками пальцев Покровского. Снайпера подстрелил именно он. С места происшествия, как всегда, скрылся.

– И что с ним теперь делать? – развел руками Турецкий.

– Поймать… чтобы наградить, – засмеялся Нечаев.

Дверь кабинета отворилась, и возникла располневшая фигура генерала МВД Грязнова. Он вытер пот с лица и, поморгав рыжими ресницами, произнес:

– Или мне здесь не рады?

– Слава, – усмехнулся Турецкий, – рабочий день в разгаре, а ты все про бутылку?

– Я тебе такое принес, что сам побежишь в буфет! – улыбнулся Грязнов, бросая потертый портфель на стол.

У Турецкого возникли смутные подозрения, что этот самый портфель он видел десяток лет назад. На самом деле, привыкнув в свое время к удачной покупке, Вячеслав признавал только ее и при случае менял на новый портфель, но обязательно точно такой же. Вынув из него скоросшиватель, Грязнов раскрыл и, показывая бумаги, начал комментировать:

– Образцов Максим Леонидович, он же Зотов Иван, он же Слепой, он же твой Звонарь. Был обыкновенным склонным к вымогательству старшим лейтенантом ГАИ… Однажды остановил автомобиль с инспекторами собственной безопасности МВД и потребовал с них взятку. Когда они предъявили свои удостоверения, он хладнокровно расстрелял всех троих. Взяли его после баллистической экспертизы, да и группа, собственно, ехала проверять именно Образцова. Дали голубчику пятнадцать. Но через год он «умирает» от дизентерии. А через два случилось следующее. Нижегородский ОМОН стоял у Кайдарского ущелья, откуда время от времени совершались дерзкие вылазки боевиков. Рейды по прочесыванию местности ничего не давали. И тут появляется группа спецназа ФСБ. Но самое интересное, что в одном из бойцов по прозвищу Слепой один из офицеров ОМОНа случайно узнает Образцова. Наутро спецназ ушел в горы. А через два дня примчалась военная прокуратура. В селе Хачарой Манусаев, забаррикадировавшись дома, стал отстреливаться. Дом при штурме спецназа был спален дотла. Погибла вся семья Манусаевых. Однако трупа самого боевика так и не нашли. Действия спецназа посчитали правомерными. Тогда и дал показания тот капитан ОМОНа. Но дело прикрыли. Вот только позднее выяснилось, что сам Манусаев в это время был взят в плен раненым в бою под Гудермесом, в сотне километров, и дома находиться никак не мог. Он сейчас под Архангельском свой срок мотает.

– Слава, я твой должник! – воскликнул Турецкий. – Никто ведь не знает, что Звонарь и Слепой – это одно лицо. Теперь вот что, давай-ка пусти слушок, что взят Слепой и ему инкриминирут много всяких «подвигов» в Чечне, в том числе и убийство семьи Манусаева. Поглядим, что будет дальше. Наверняка придет «заказ».

– Я только не понял, кто чей должник? – поморщился Грязнов от новой просьбы Турецкого.

– Я, Слава, я! – подтвердил Турецкий.

Грязнов был мастером своего дела. Проще всего было просто подсадить своего человека, знакомого с языком перестукиваний, или пустить слушок внутри тюрьмы. Но он решил действовать наверняка. Позвонив в Архангельск начальнику областного УИНа, попросил того дать указание подготовить Манусаева к отправке в Москву, в распоряжение Генеральной прокуратуры для проведения очной ставки со Слепым.

Остальное было делом техники. О том, как оперативно работает уголовная почта, было ведь хорошо известно.

Уже через несколько часов вся Бутырка кипела. На Слепого пришел «заказ». Исполнитель его получал двадцать тысяч долларов. Оставалось только выяснить, кто конкретно из заключенных имел кличку Слепой. Под подозрение были взяты все имевшие дефекты зрения.