Сергей Зверев - Жиган: жестокость и воля
— Ваша обида мне понятна, — кивнул Крючков. — Я ведь тоже столько отдал… Да… Как дела в лаборатории?
— Все в порядке. На этот раз сырье более качественное.
— Оно и немудрено. Морфин все-таки… Я получил известие от наших друзей из Афганистана. Кстати, они сообщили довольно много интересной технической информации. Им удалось усовершенствовать канал переброски сырья через наши границы. Письмо у меня здесь, в папке.
— Я могу с ним ознакомиться?
— Разумеется.
Крючков открыл папку и протянул Елизарову несколько листков бумаги, заполненных убористым текстом.
Бегло просмотрев письмо, Елизаров вернул его шефу.
— Что скажете? — поинтересовался Крючков.
— А что конкретно вы имеете в виду? Там очень много информации. Кроме того, имеются новые деловые предложения, не лишенные интереса.
— Обо всем этом я и хотел поговорить с вами, ведь вы долгое время находились в Афганистане и лучше меня представляете внутреннюю обстановку в этой стране.
— Что касается нового канала переброски морфина — поддерживаю эту идею. Она кажется мне разумной. Мы сможем сэкономить и время, и деньги.
Крючков подался вперед.
— И насколько существенной вам кажется эта экономия?
— По времени, в сравнении с нынешним вариантом, процентов на тридцать. По деньгам… Пока мне трудно сказать.
Все будет зависеть от аппетитов генерала Дустума.
— Вы лично встречались с ним в Афганистане?
— И не один раз. Впервые я встретил его еще полковником. Это уже потом он получил звание «Герой Афганистана». Во время войны Дустум выступал нашим союзником, но даже тогда он вел собственную игру. Насколько я его знаю, полностью ему доверять нельзя.
— Однако он твердо контролирует какую-то часть страны.
— Северные провинции. Там преобладает узбекское население. Ведь сам Дустум — этнический узбек. В некоторых местах граница между Афганистаном и Узбекистаном существует только на бумаге. Это значительно облегчает Дустуму задачу организации нового канала сбыта сырья. Но излишних надежд я бы все-таки на него не возлагал.
— Вы считаете, нам надо подстраховаться?
— Пока не стоит отказываться от прежнего канала. Он действует, мы уже убедились в его надежности, и как запасной вариант он нам всегда пригодится.
— Хорошо, с этим решили. Далее, они предлагают новую систему расчетов.
— Нужно проверить ее на одной партии груза, и в случае, если все пройдет нормально, переходить на упрощенную схему. Мы от этого только выиграем.
— Оружие.
— Это сложный вопрос, сложный и опасный. К тому же у нас сейчас нет ни финансовых, ни технических возможностей организовать такие поставки.
— Жаль, — задумчиво проговорил Крючков, барабаня пальцами по столу. — Мне это предложение показалось самым заманчивым.
— Почему?
— Я, конечно, не специалист по Афганистану, но мне кажется, что вооруженная борьба в этой стране еще долго не прекратится. Мы сами вырастили целое поколение людей, которые только и умеют, что держать оружие.
— Это верно, — согласился Елизаров. — Правительство Наджибуллы обречено, но ведь мы и не делали на него ставку. Если помните, я сразу отверг подобную идею.
— Помню, — едва поморщившись, сказал Крючков. — Но подумайте, Михаил Константинович, скоро к власти в Афганистане придут те, кто воевал против нас. Каждому захочется получить свой кусок пирога власти. И тем, кто откусит от него, и тем, кто останется в стороне, понадобится оружие. Одним — чтобы удержать завоеванное, другим — чтобы обосновать свои претензии. Тогда представится возможность сбывать туда огромные партии такого товара.
— Для этого необходимы большие деньги, технические средства и, самое главное, люди.
— Мы можем подобрать хорошую команду из ваших бывших сослуживцев. Не все же в конце концов погибли.
— Не все. Но для такого дела нужны компетентные специалисты.
— Подберем в комитете, в главном разведуправлении Генштаба.
— Нужны выходы на авиацию, аэродромы, оборонные заводы, армейские склады. Придется создавать огромную сеть.
— Вы не уверены в своих организационных способностях?
Елизаров отрицательно покачал головой.
— Масштабы другие.
— Допустим. Но какую-то часть работы вы можете взять на себя. Поднимите ваши старые связи — с тем же Дустумом…
— Для этого необходимо лететь в Афганистан.
— Слетайте, — энергично предложил Крючков.
— Мы еще как следует не отладили механизмы наших операций с морфином. Мне нужно присматривать здесь за хозяйством.
— Я согласен, но, Михаил Константинович, это не наш размах. Еще две-три поставки — и механизм заработает как часы. Копить деньги на счетах в швейцарских банках бессмысленно. Деньги должны работать, а не кормить альпийских гномов. У них и так капиталов достаточно, а одна-две сделки с оружием могут обеспечить нам вполне комфортные условия проживания на Западе на несколько поколений вперед. Вы ведь хотите обеспечить своих детей?
— У меня нет детей. Вам об этом хорошо известно.
— Будут, — убежденно сказал Крючков. — Не век же бобылем ходить…
— Это еще неизвестно. Если задуматься, я сам пока не жил как следует, только воевал… и учил воевать других.
— Михаил Константинович, я вас что-то не узнаю, — закуривая, сказал Крючков. — Вы всегда производили на меня самое благоприятное впечатление своей исключительной жизненной энергией и, я бы даже сказал, оптимистическим взглядом на жизнь. А сейчас в ваших словах слышится малопонятный мне скептицизм. Вы случайно не устали?
— Нет, — односложно ответил Елизаров и, следуя примеру своего шефа, прикурил сигарету.
— Как же так? Ведь еще несколько недель назад, когда мы только начинали операции с нашими афганскими коллегами, вы были спокойны и уверены в себе.
Даже крупная неудача во время одной из операций не вывела вас из равновесия. Елизаров удивленно поднял глаза.
— Кажется, вы согласились с тем, что это всего лишь мелкая накладка?
— Хорошо, не цепляйтесь к словам, Михаил Константинович, — нудно сказал] Крючков. — Перед нами открываются блестящие перспективы, мы можем расширить дело, вырваться из круга простых исполнителей, стать настоящей элитой. А вы хандрите.
— Элита? — скептически хмыкнул Елизаров. — Кем я только не был, но вот элитой еще не приходилось.
— Да-да, а что вы думаете? — у Крючкова явно разыгралось самолюбие. — Вы посмотрите, кто нами управляет. Шваль, отбросы, люди, не имеющие элементарных познаний. Они сели в мягкие кресла казенных кабинетов и думают, что это дает им право называться избранной частью общества. Элитой должны стать мы — подготовленные, компетентные, опытные и жесткие, не страдающие от избытка лишних сантиментов. Раньше нам не хватало возможностей для того, чтобы реализовать себя. А сейчас нужно пользоваться каждым шансом. Эта форточка, в которую повеяло ветром свободы, может очень быстро захлопнуться. Фигурально выражаясь, еще день-два — и быдло снова начнут прижимать к ногтю. Если мы с вами не сможем сделать резкий рывок наверх, то нам не суждено…
Хмуро подняв голову, Елизаров прервал высокопарные глупости шефа службы безопасности:
— Чего вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы вы поняли и осознали — нам надо двигаться дальше, нет возможности топтаться на месте и оглядываться по сторонам. Перешагните через свои сомнения. Вы мне нужны.
— Как исполнитель?
За этим невинно прозвучавшим словом даже Крючков почувствовал истинный смысл сказанного.
— Вы хотите сказать, что я загребаю жар чужими руками? — голос Крючкова приобрел металлические нотки. — Напрасно вы думаете, что я ничего не понимаю. Долгие годы службы в Комитете меня многому научили. — Внезапно его голос стал мягким, проникновенным и чуточку ласковым. — Я понимаю ваши сомнения, Михаил Константинович. Вам действительно нужно принять очень важное и ответственное решение. Не буду вас торопить.
Да, Крючков многому научился за долгие годы работы в Пятом главном управлении КГБ: так искусно менять интонации своего голоса умеет только следователь, которому нужно уломать неразумного молодого диссидента и заставить его подписать бумагу с чистосердечным признанием своей вины, глубоким и искренним раскаянием, просьбами о снисхождении случайно оступившемуся, а также с гневными проклятиями в адрес презренных растлителей юных душ.
Но Елизаров, прошедший огонь и воду, совсем не походил на подследственного.
— Если вы хотите что-то делать, Виктор Иннокентьевич, делайте, — бесстрастно сказал он. — Я пока подожду. Пусть все идет само собой. Мне хватает забот и без этого. У нас скоро очередная поставка. Надеюсь, вы об этом помните?
— Помню.
— Есть некоторая новая информация.
— Я вас слушаю, — подчеркнуто официально сказал Крючков, положив руки на стол.
