Волевой порог - Александр Александрович Тамоников
Но автоматной очереди не последовало. Хлестнул пистолетный выстрел, и зэк схватился за левое плечо. Ствол автомата опустился. Еще один хлесткий пистолетный выстрел пронесся эхом по площадке, и уголовник, подогнув левую ногу, упал сначала на колено, а потом на бок. Подбежавший Игнатьев пинком выбил из его рук автомат, а потом вопросительно посмотрел на Когана.
— Нормально, лейтенант, — кряхтя и поднимаясь, проворчал Коган. — Думал уже, каюк мне, последний патрон выстрелил. Спасибо!
— Сам погибай, а товарища выручай, — рассмеялся Игнатьев, засовывая пистолет в кобуру под пиджаком. — Суворовский девиз!
— Спасибо за то, что его не убил, — кивнул на раненого Коган. — Перевяжи!
По строительной площадке перебегали отдельные рабочие, на всякий случай поднимая повыше руки, чтобы бойцы конвойного подразделения видели, что у них нет оружия. Нескольких уголовников собрали вместе, когда они пытались прятаться за кучами щебня, за штабелями строительных материалов. Это были не уголовники, а осужденные по политическим статьям. Люди просто не успели из-за стрельбы примкнуть к колонне, уходившей за колючую проволоку, когда начались беспорядки.
И из-за этой суеты Коган не сразу обратил внимание на инженера-энергетика, который приехал на комбинат еще утром. Кажется, его фамилия была Литвинов. Инженер прятался за сложенными вдоль дороги толстыми деревянными балками, выглядывая оттуда и снова прячась. Выглядело это странно, но гражданские люди в подобных ситуациях, когда вокруг стрельба и когда тебя могут убить, часто ведут себя странно. «Ничего, пройдет», — подумал Коган. Он посмотрел на свой пустой пистолет и сунул его в кобуру.
— Стой, гад! — раздался неподалеку крик.
Коган повернулся и увидел, что Джансур бежит в сторону энергетика и машет рукой. Оперативник не понял, что происходит, но раз раздается крик: «Стой, гад!», то надо принимать меры. Энергетик свернул и побежал между штабелями. Джансур почти сразу бросился туда и тоже исчез. Коган, мысленно ругаясь, тоже забежал в пространство между штабелями, но никого не увидел. На площадке раздавались крики, гудели моторы пары машин. Он не мог услышать топота ног Джансура и того энергетика. Оперативник заметался между штабелями, потом не выдержал и крикнул что есть мочи:
— Джансур!
Как ответ прозвучал совсем недалеко болезненный крик. Вскрикнул человек, и Коган побежал на звук. Вывернув из-за штабелей, он увидел, что энергетик бежит дальше, а Джансур с окровавленным лицом поднимается с земли. Он не видел и не слышал Когана. Вскочив, снова побежал за вредителем. И они оба скрылись за крайним вагончиком. Вывернув из-за угла, Коган увидел, как энергетик ударил какого-то рабочего по голове, когда тот пытался его остановить. В его руке появился брикет тротила, он чиркнул зажигалкой и швырнул взрывчатку в сторону составленных бочек с горючим для машин, тракторов.
Всего на миг Коган представил, что сейчас произойдет. Огненный шквал взметнется до неба, разбросает во все стороны остатки бочек, разольется горящий бензин и горящее дизельное топливо. Все вокруг будет гореть на сотни метров, а огненный поток польется вниз, на жилой городок, почти готовую электростанцию, перекроет дорогу, ведущую вниз. Все будет полыхать несколько часов, до тех пора, пока не выгорит до конца топливо. И останутся только почерневшие остовы техники, дымящиеся развалины и скрюченные черные трупы людей.
Джансур в последний момент оттолкнул энергетика плечом, бросился за взрывчаткой. Коган замер на месте, с ужасом понимая, что ему не успеть даже убежать. А Джансур подхватил с земли тротиловую шашку и, обжигая пальцы, выдернул кусок бикфордова шнура. И тут грохнул выстрел. Энергетик выстрелил еще раз, и тело Джансура дернулось и повались на бочки. Он лежал между горящим фитилем и бочками.
В два прыжка Коган настиг вредителя и ударом кулака опрокинул его на землю. Рука с зажатым в ней пистолетом поднялась, но оперативник, прижимая врага к земле, перехватил его вооруженную руку у запястья и стал бить с силой о землю, о камни, пытаясь заставить его разжать руку и выпустить пистолет. Наконец пальцы разжались, но энергетик свободной рукой все же умудрился ударить Когана в лицо. И тогда оперативник изо всех сил ударил его лбом точно в переносицу, а потом вырвал руку и стал бить кулаком стонущего и кричащего человека, бить в лицо, куда попадал. Энергетик зажимал окровавленное лицо руками, воя от боли в размозженном носе, а Коган бил и бил.
Потом его оставили силы. Кажется, кто-то подбежал, схватил раненого за руки, а Коган беспомощно переполз с тела врага и, пытаясь подняться, падая, передвигаясь на коленях, все же добрался до тела Джансура. Сначала Коган старательно заплевал и засыпал землей горящий шнур и только потом поднял ладонью голову инженера.
— Джансур, — позвал Коган тихим голосом. — Что же ты, дружок…
Он пытался повернуть голову инженера к себе, но она безвольно свешивалась на грудь. Дрожащими руками Коган разорвал рубашку на теле инженера и приложил ухо к груди, пачкаясь в крови, потом прижал пальцы к сонной артерии. Нет, надеяться было не на что.
— Эх, Джансур, — тихо сказал Коган. — Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Наверное, понимаешь, иначе бы… Так не все могут. А ты смог. Нет, прости, я не так сказал. Ты по-другому не мог поступить, Джансур.
То, что во временном лагере подняли бунт, Шелестов узнал уже в дороге, когда радист передал ему информацию, отогнув наушник от головы и пытаясь перекричать шум моторов. Испытанный в горных условиях «Виллис» несся в гору, а за ними, урча моторами, двигались три грузовика с солдатами полка НКВД. Задача стояла двоякая: и помочь погасить бунт в колонии, и блокировать горы со стороны комбината и рудника. Группа Ковалева передала, что видит чужих альпинистов в районе Герхожана и старший лейтенант готов принять бой и не пропустить диверсантов к дамбе.
Колонна выехала к площадке комбината, и две машины двинулись к колючей проволоке ограждения и временного лагеря. «Виллис» и третья машина, натужно ревя двигателями, полезли вверх к месторождению. Шелестов встал в машине и, придерживаясь за
