Леонид Словин - Пауки
Я связался с каталами.
—Слушаю. — У телефона была сама бандерша доктор Риггерс.
Именно ее тоненькую фигурку восьмидесятилетней девочки я видел впереди на дороге.
— Рад слышать. А остальные?
— Они здесь, со мной.
Тамарка и Генрих, наблюдавшие за виллой в течение всего дня, заняли позицию близко, на горе, рядом с контейнером, который я разглядел раньше. Было приятно в стремную минуту видеть рядом этот честно выполняющий свой интернациональный долг-контейнер с надписью на родном языке. Когда-нибудь в концерте по заявкам я попрошу исполнить песню для контейнера «СОЮЗХИМПРОМ» в Рамоте: «Напиши мне, мама, в Израиль, как там Волга моя течет…»
Центровой Алекс был тоже здесь. Он и Тамарка меня страховали, Генрих должен был все время быть у руля. На виллу центровой и он должны были войти только в случае крайней необходимости — центровой захватил с собой автоген…
— Все в порядке?
— Да. С Богом!
Лампочка над входом не горела. Алекс вывернул ее еще с вечера. Для проникновения на виллу я выбрал маленькое незакрытое окошко в верхнем проеме, сбоку. На нем была только сетка от комаров. Наверное, там был расположен один из туалетов первого этажа. Помощники Хэдли, туго знавшие свое дело, прислонили к стене горку кирпичей.
«Поехали!..».
Я легко сорвал сетку, она держалась на одном маленьком гвоздике. Подтянулся. Полез головой вниз. Вскоре стало легче. Я уперся руками в сливной бачок над унитазом, подтянул ноги. И через секунду-другую уже стоял, прислушиваясь. Было по-прежнему тихо. В оконце, сквозь которое я пролез, падал свет уличных фонарей. Надо было пробираться внутрь. Я вышел из своего убежища. Тут было совсем темно. Казалось, я играю в жмурки, вожу и на глазах у меня повязка… На секунду я представил, как включу свет и увижу всю их команду, наблюдающую за мной… Я нашарил на стене клавиши выключателя. Нажать — как сорвать повязку, лечь на рельсы, не проверив, появилась ли бесшумная электричка на горизонте. Я надавил на клавиш… Залитый светом зал вполне подошел бы для танцев: не менее двухсот квадратных метров сверкающей мраморной плитки пола, три или четыре телевизора и столько же диванов вдоль стен. В углу стоял рояль.
—Зажег свет… — передал я по «манго». — Заметно?
Ответил мне центровой:
— Темно, как в заднице.
— Позвони, если что…
Я обследовал соседние помещения. Зажег свет. Сквозь плотно пригнанные шторы свет наружу не пробивался — от Алекса, с дозорного поста, не поступало сигнала. Сбоку, на полуэтаже, расположена была спальня, к ней примыкал небольшой по здешним меркам балкон. В нем было метров тридцать. Кто-то все-таки жил тут. Огромная квадратная кровать была расстелена. Горбом торчало одеяло. Я сдернул его. Кровать была пуста.
Между окном и кроватью высился туалетный столик. На фотографии, прислоненной к стене, я узнал О'Брайена. Он стоял в каком-то храме рядом с колонной. Сбоку, на фреске колонны, просматривалось изображение человека. Я с ходу сунул фото в карман.
Несколько дверей вело в разные стороны. Я исследовал все выходы.
Комната-шкаф или, может, кладовая…
Ванная с мраморным унитазом и огромным кафельным корытом с джакузи…
Дверцы шкафов были закрыты небрежно, наспех. На полу валялись какие-то веши…
Виллу как будто осматривали до меня! Я сразу замедлил темп. Сюда проникли через то же оконце, что и я. Его специально держали незакрытым…
«Крысоловка, готовая мгновенно захлопнуться! — неожиданно пришло мне в голову. — Только вместо сала тут оставлена известная аудиокассета…»
Я тут же почувствовал едва ощутимый гнилостный запах приходившей до меня и попавшей в капкан крысы, которая уже начала разлагаться.На аудиокассету ловили не меня! Информация обо мне у Ламма была минимальной. Адвокат отлавливал своих, тех, кто, по его сведениям, охотился за аудиокассетой по заданию О'Брайена. В первую очередь за Арлекино!
Выйдя, через следующую дверь, я снова оказался на лестнице. Быстро пробежал наверх. Второй этаж был менее просторный. Тут находилось три спальни и столько же туалетов, длинный коридор с выходом на огромный балкон. Всюду в комнатах стояли здоровущие чемоданы.
Вилла была предназначена на продажу.
Рыться в чемоданах я не собирался.
Наверху запах чувствовался меньше.
Я спустился в бомбоубежище, обязательное в каждом израильском здании, без которого не утверждается план строительства ни одного гражданского объекта. Дверь была закрыта снаружи на небольшой замочек. Резкий запах шел оттуда. Под лестницей валялся молоток с короткой ручкой. Я сбил замок. Включил свет. Помещение использовалось как склад. Впереди стояли две новые стиральные машины, обе нераспакованные… Труп лежал ногами к двери, между ними. Человек был убит несколькими страшными ударами, нанесенными сзади по голове. Рядом валялось орудие убийства — блестящая металлическая гантеля…
Второй раз на протяжении этих недель мне пришлось осматривать труп. Я перевернул его. Это был Пастор. Три с лишним месяца назад мы сидели вместе на нарах в ИВС, на Павелецком. Пастор считал, что ему не выбраться, поэтому дал мне контактный телефон. Я должен был предупредить О'Брайена об аудиокассете на вилле адвоката… Пастор освободился из ИВС, добрался до виллы первым и заплатил за это полную цену. Судьба человека, лежавшего передо мной на каменном полу бомбоубежища, касалась и меня лично. С его смертью история нашего совместного пребывания в ИВС как бы превращалась в легенду.
«Все это было. И ничего не было!..»
Я разогнулся. Искать аудиокассету в его одежде не имело смысла. Карманы Пастора были аккуратно вывернуты. Убитый лежал, вытянувшись во весь рост между двумя нераспакованными стиральными машинами, почти касаясь вытянутой рукой одной из них… Я проследил за направлением руки. Стиральная машина была поставлена на две доски. Между дном и полом оставалось пространство. Я опустился на корточки, просунул руку. Аудиокассета была завернута в полиэтиленовый пакет…
Прочитав название, я не удивился: «Ten Years After» 1967/Rock amp; Roll music to the World» 1972…
Мы гнали из Рамота на машине Хэдли. Пока я был на вилле, прошел небольшой знобкий дождь. Было свежо. Я сидел впереди рядом с Генрихом. Мои спутники на заднем сиденье ни о чем не спрашивали. Может, они считали, что возвращаются назад вместе с миллионером. Мне нечего было им сообщить.
—Ну вот. Дожди кончились… — Хэдли завела ни к чему не обязывающий разговор.
Она сидела между Алексом и грудастой Тамаркой, которая продолжала меня игнорировать. Во дворе, когда я был пацаном, у нас было несколько девчонок, которые с вечера уходили с тобой на чердак, на тряпье, которое у нас там лежало, а утром не здоровались и даже не замечали…
—Израиль — маленькое блюдце, — отозвался Генрих. Странная личность. Любовник Хэдли. Я видел, с каким восхищением он на нее смотрит. — Хватает одного большого дождя…
Я достал из кармана аудиокассету, вручил ему:
—Поставьте!
—С удовольствием!
Генрих включил магнитофон. Акустика была замечательной. Музыка тоже.
«Бесподобно для тех, кто разбирается!..»
Воздух в машине гулко резонировал.
Мы гнали вниз по мокрому шоссе. Все молчали.
«Отличная мелодия…»
Я отмотал изрядный кусок пленки. Все то же!
—Оборотку, блин!
Та же музыка.
«Ламм, Окунь… Меломаны, мать вашу!..»
Запись секретной беседы О'Брайена с киллером существовала. Запись организовал Ламм. Компрометировавшая О'Брайена аудиокассета служила адвокату мощным оружием на случай, если О'Брайен отдаст приказ его уничтожить. О'Брайену сообщили об аудиокассете. И еще несколько авторитетов о ней тоже знали. В том числе Джамшит.
Так было задумано.
Арлекино знал о двух виллах адвоката в Израиле — на Байт ва-Ган и в Рамоте. На первой было всегда многолюдно, Рамот был засекречен. Тут жила Инна Снежневская.
С самого начала Арлекино избрал тупиковый вариант. Он считал, что, если взять Снежневскую за горло, она отдаст аудиокассету с виллы… Он привлек к себе на помощь Хэдли и ее команду.
Арлекино работал не только на О'Брайена.
Пастор сообщил мне в камере, что Джамшит посылает своего человека в Иерусалим за аудиокассетой. Речь шла не обо мне, как я вначале подумал, — об Арлекино!..
После случившегося на Цомет Пат Снежневская немедленно поставила в известность Ламма… Арлекино приговорили к смерти. Он попытался скрыться, изменил внешность, одежду, пересел из «ауди» в «судзуки»… У него был мой адрес на Элиягу Голомб, полученный от Джамшита на самый крайний случай… Но его уже стерегли! Труп вывезли в Ашдод и там бросили. Снежневская сложила чемоданы и сразу исчезла.
Окунь и Пастор — тоже каждый в свое время — пытались добыть аудиокассету. Оба они шли одним путем — через виллу в Рамоте!
Я залез в виллу, уже осмотренную Пастором!
Черт побери!
И Пастор, и Холомин могли погибнуть от рук безымянных боевиков. Но их убийцами, несомненно, были Ламм, Ургин, Ваха, Окунь. В конечном счете О'Брайен…
