Александр Бушков - Дикарка. Неизвестный маршрут
Решив, что момент самый подходящий, Марина рухнула на пыльный, нагретый солнцем металл, прижимая животом футляр, вытянула руку с пистолетом и, подпирая левой ладонью запястье, несколько раз нажала на курок, решительно опустошая магазин. Тут уж лучше переборщить, чем экономить патроны...
Обоих китайцев снесло с крыши, как сбитые кегли. Нелепо взмахнув руками, они покатились один вправо, другой влево. Тот, что справа, полетел с крыши практически моментально. Марина видела со своего места, как его отшвырнуло на обочину. Второй попытался ухватиться за трубу, пару секунд висел, удерживаясь одной левой. Марина выпустила по нему последний патрон, и он сорвался, вагон на миг скрыл его из виду, потом тело вновь появилось – катившееся под откос без всяких признаков жизни.
Лежа на боку, Марина затолкала в обойму последние шесть патронов. Гуань, лежавшая ничком на своей крыше, начала стрелять. Марина слышала пули, прошедшие справа и слева от нее, довольно далеко. Китаянка явно не стремилась в нее попасть, прекрасно помня о футляре. Пока что она его не высмотрела, а значит, осторожничает...
Марина тоже выстрелила, поддерживая общение. Не попала да и не стремилась. Потом они обменялись еще несколькими выстрелами, исключительно в целях психологического давления.
Так, а что же дальше? Даже если кто-то видел, как сверху сыплются покойники, никто не стал пока останавливать поезд, он несся с прежней скоростью... Но что потом? Нельзя же так и валяться тут до самого столичного вокзала! Вот-вот покажется город, могут заметить, получатся ненужные сложности...
Марина выстрелила еще два раза, уже целясь со всем возможным прилежанием. И оба раза промахнулась – чертов поезд дергался и качался в самые неожиданные моменты. Второй раз она промахнулась буквально на сантиметр, пуля ударила в трубу совсем рядом с головой Гуань, так что та инстинктивно прижалась лицом к пыльному железу. Патронов не осталось. Не колеблясь, Марина отшвырнула бесполезный пистолет, чтобы не занимать руки ненужным хламом.
Гуань подняла голову и, оценив ситуацию, усмехнулась.
– Ну что, белая шваль, приехали?
Их разделяло метров сорок, было довольно тихо, если не считать стука колес, и каждое слово долетало отчетливо.
– Как знать... – сказала Марина громко.
Увидев, что пистолет китаянки наведен прямо на нее, она хмыкнула и, все так же стоя на коленях, держась одной рукой за трубу, отвела вторую, с футляром, в сторону. Спросила:
– Уверена, что найдешь потом, если я его выпущу?
– Посмотрим...
– Прыгать придется, – сказала Марина. – Искать. Проблематичное предприятие, да?
Судя по лицу китаянки, она подумала о том же самом. И убрала пистолет куда-то под куртку. Сказала без видимой злобы, с расстановкой, убедительно:
– Слушай, мерзавка, у тебя еще есть один-единственный шанс... Если подойдешь ко мне и отдашь футляр, я тебя оставлю в живых. И даже не буду потом уродовать. Не по доброте, а оттого, что ты мне еще пригодишься. Хотя, в крайнем случае, я могу обойтись и без тебя...
– Плакать хочется в три ручья от твоего великодушия, – сказала Марина.
– Не дури, – поморщилась Гуань. – Иди сюда. И останешься в живых. Иначе я сама подойду, и будет совсем плохо. Особенно если выбросишь футляр, пока я буду идти. Тогда поймешь, что лучше бы тебе и на свет не родиться...
– Ах, я вся дрожу... – сказала Марина. – Ну, иди сюда, сука!
Гуань медлила. Она нисколько не потеряла головы, и ее определенно настораживало, что Марина держится совершенно иначе, не так, как прежде. На загадочном азиатском личике отражалось некоторое смятение чувств. Черноволосая красотка и опасалась подвоха, и прекрасно понимала, что времени у нее осталось совсем мало, нужно срочно на что-то решаться...
Надо полагать, верх взяло чувство долга. Гуань решительно взмыла на ноги и кинулась вперед.
Марина встретила ее каскадом ударов. Беда только, что левая рука во всем этом не участвовала, поскольку крепко держала футляр, зато китаянка могла пустить в ход все четыре конечности, хорошо еще, не одновременно...
Это был дикий танец на крохотном пятачке, череда мастерских ударов, уходов, выпадов... Гуань прекрасно владела боевой рукопашной. С парой приемчиков Марина встретилась впервые и едва сумела парировать. Повезло, что китаянка вынужденно сдерживала боевой пыл и смертоубийственные замыслы. Ей нужно было не просто убить или вырубить, а, в первую очередь, завладеть футляром, и Марина эту тонкость прекрасно понимала.
Очередной выпад едва не пришелся ей в солнечное сплетение. И она, изогнувшись в немыслимом броске, упала на спину, невыносимо долгий миг оставалась в этой позе, не удерживаясь ни руками, ни ногами. И смогла, наконец, подбить ногу Гуань, а когда та отчаянно замахала руками, пытаясь удержать равновесие, второй удар Марины пришелся ей в живот, швырнул к краю крыши. Гуань налетела щиколотками на трубу, рухнула затылком вперед, потеряв всякую опору, мелькнуло искаженное лицо, еще полное жизни и ярости...
Через секунду Марина увидела, как безжизненное тело катится с откоса, крутясь и переворачиваясь так, что нечего даже гадать о будущем Гуань. Это уже означало полное отсутствие будущего, это означало смерть...
Марина перевернулась на живот, одной рукой прижимая к себе драгоценный футляр, другой уцепившись за трубу. Какое-то время лежала, старательно пытаясь отдышаться, прижавшись щекой и пыльному теплому железу. Едва почувствовала, что ей стало чуточку полегче, решительно поднялась на ноги, выпрямилась. Ветер развевал волосы. Дурацкий Клеопатрин парик давным-давно сорвало с головы во время рукопашной и унесло с крыши неведомо куда.
Далеко впереди россыпью серо-белых строений виднелась широко раскинувшаяся столица. Поезд чуть-чуть замедлил ход.
Начинались вполне цивилизованные места, и следовало торопиться. Марина, крепко сжимая футляр, побежала к хвосту поезда. Второй вагон, третий, четвертый...
Ключа у нее больше не было, так что она, заглянув вниз и видя, что та дверь, через которую вылезли китайцы, остается открытой, решила ею и воспользоваться, потому что ничего другого, собственно, и не оставалось...
Как частенько случается, спускаться оказалось труднее и сложнее, чем подниматься. Очень трудно было, почти не глядя вниз, утвердить ногу на свободно болтавшейся, оглушительно хлопавшей железной двери, да вдобавок с зажатым в зубах футляром. Марина, тщательно выбрав момент, спрыгнула, ухватилась за горизонтальные металлические планки с внешней стороны двери, иначе могло прищемить так, что мало не покажется. Чертова дверь как раз в этот самый момент, ни раньше и не позже, вздумала распахнуться, и Марина повисла, поджимая ноги. Но это было не так сложно, нежели, скрючившись на краешке крыши, безошибочно выбирать момент для прыжка. Хорошо еще, что кончился лес, поезд уже громыхал по городской окраине.
Извернувшись, она оказалась с внутренней стороны двери и, когда та в очередной раз захлопнулась, одним прыжком рванулась в тамбур. Постояла пару секунд, уронив руки, отдыхая от сумасшедшего напряжения, по-прежнему зажимая зубами плоскую ручку футляра… Казалось, омерзительный вкус гладкой пластмассы будет преследовать всю оставшуюся жизнь.
Марина распахнула дверь, влипнув в межвагонный промежуток, на здешний манер прикрытый огромной «гармошкой» из прорезиненной ткани.
И остановилась, как вкопанная – навстречу выдвинулся китаец. Никаких слов не требовалось – пистолет у него в руке наглядно изъяснялся сам за себя. Он сделал многозначительную гримасу, и Марина отступила на шаг. Ну, все-таки один-одинешенек, подумала она, выжидая подходящего момента для броска. Последний резерв? Черт, стоит так, что его и не достанешь с маху, определенно видывал виды...
Противник вдруг оскалился, его лицо исказилось, тело выгнулось, запрокидываясь назад, и Марина, ничего еще не понимая, ушла в сторону отработанным пируэтом, вмиг выхватила у него пистолет, а он завалился ничком. И за его спиной обнаружилась Рита – с испуганно-азартным лицом, с черным электрошокером в руке.
Не было времени ни радоваться, ни удивляться. Поезд уже шел по городу и, учитывая, что всего через два вагона отсюда вот-вот могло открыться нескромным взглядам битком набитое трупами купе, следовало сойти, не дожидаясь центрального вокзала. Тем более что таковой будет переполнен и китайскими агентами, и людьми Бородина, тут нет двух мнений. На месте и тех, и других сама Марина непременно послала бы на вокзал людей для подстраховки.
Оглядевшись, она ухватилась за ярко-красный стоп-кран и решительно рванула на себя. Устройство сработало исправно, послышался пронзительный железный визг, поезд остановился со всего маху, по инерции проскрежетав еще метров пятьдесят. Марина спрыгнула на каменистую землю, подхватила Риту, крепко схватила ее за руку и потащила за собой в сторону от дороги, к обшарпанным кирпичным домишкам. Как и следовало ожидать, никто за ними не гнался.
