Андрей Воронин - Инструктор. Глубина падения
– Нет, – покачал головой Паршин.
Он вспомнил, что приглашал зайти к себе Михаила, встал из-за стола и выглянул в коридор. Он был сильно удивлен, увидев, что Михаил стоит под дверью. И Паршин почему-то сразу подумал, что Михаил подслушивает их разговор с Забродовым. Но он не стал заострять на этом внимание и просто пригласил Михаила войти.
– Ну, рассказывай, что тебе удалось узнать? – сказал Паршин, кивком подсказывая Михаилу, где он может сесть за стол.
Михаил сел и, не скрывая недоумения, посмотрел на Забродова.
Паршин перехватил его взгляд и заметил:
– От Забродова у меня нет секретов.
– Как знаете, – недовольно буркнул Михаил.
– Вы теперь с Илларионом Забродовым должны если не дружить, то хотя бы сотрудничать, – заметил Паршин. – Ведь вы теперь, пока Константин в больнице, вдвоем отвечаете за мою безопасность.
– Как знаете, – повторил Михаил и, время от времени бросая на Забродова недовольные взгляды, попытался обрисовать реальную картину того, что произошло с Митей.
Через свои каналы Михаил умудрился отыскать микроавтобус с зафиксированным им самим номером. Но во дворе, возле которого он был припаркован, было несколько многоквартирных домов. Он сам некоторое время, сидя на скамейке, наблюдал за микроавтобусом и даже снял комнату с окнами во двор. Потом нашел двух информаторов, которые, сменяя друг друга, следили за двором. Но ничего подозрительного не заметили, у микроавтобуса никто не засветился.
– И как ты собираешься действовать дальше? – поинтересовался Паршин.
– Ждать, – твердо сказал Михаил.
– Чего? – спросил Паршин.
– Разве непонятно? Когда позвонят информаторы, – ответил Михаил.
– А если это пустая идея? – спросил Паршин, не скрывая недовольства.
– Я пока что не вижу других способов найти похищенных, – уверенно заявил Михаил.
– Вы не могли бы написать мне номера этого микроавтобуса и адрес, где он стоит? – попросил Забродов.
Михаил вопросительно взглянул на Паршина.
Тот кивнул и произнес:
– Делай, что он просит.
– Как знаете, – не скрывая недовольства, буркнул Михаил и, подсев к столу, написал на листочке номер и адрес.
– Спасибо, – сказал Забродов.
– Вы что, тоже собираетесь заняться этим делом? – чуть ли не возмутился Михаил.
– Нет, – стараясь его успокоить, ответил Забродов. – Просто собираю как можно больше информации.
– Да делайте вы что хотите! – дернулся Михаил.
Как понял Паршин, ему совсем не хотелось пускать на свою территорию чужака. Но в данной ситуации Забродов для него был важнее Михаила.
Глава 16
Лика в который раз за последние дни благодарила судьбу за то, что в университете записалась на курсы немецкого. Сейчас этот язык без преувеличения мог спасти им с Митей жизнь.
После того, как Лика попыталась поговорить с матерью Мити и передала ей, что они находятся у офиса «Серебряных крыльев», приставленные к ним охранники реально озверели. Один из них даже бросился к ним и хотел ударить.
Но второй остановил его, сказав при этом:
– Не сейчас. Подожди. Сейчас нельзя.
– А когда можно? Вызовут полицию, и разбирайся тогда! – взвился первый.
– Шеф сказал, что пока они должны быть живы и невредимы. А потом, когда он провернет какие-то свои дела… В общем, он еще не думал, что с ними сделает. Если бы отпустить хотел, так бы и сказал. А так, думаю, получим в полное наше распоряжение.
Охранники говорили и нагло поглядывали в сторону детей в полной уверенности, что те их не понимают.
Митя, который уже знал, что Лика владеет немецким, вопросительно взглянул на нее и, наклонившись, шепнул:
– Что они говорят?
– Да так, злятся, что ты с мамой связался.
– А как ты думаешь, мама поняла, где мы? Она нас найдет? – с надеждой спросил Митя.
– Найдет, обязательно найдет… – проговорила Лика в задумчивости и добавила: – Или мы ее найдем.
– Как это? – не понял Митя.
– Увидишь! – ответила Лика, твердо решив продумать, как можно сбежать. Дожидаться того, когда их отдадут на растерзание этим немецким отморозкам, ей совсем не хотелось. Но пока что о побеге нечего было даже и думать.
Их привезли в обычный, застроенный многоэтажками спальный микрорайон. На лифте они поднялись на пятый этаж, сопровождавшие их охранники позвонили, им открыла девушка, которую, как потом оказалось, звали Люси. Она довольно хорошо говорила по-русски.
Еще в этой обычной трехкомнатной квартире был высокий худощавый немец. Охранники втолкнули их в квартиру и сказали по-немецки:
– Смотрите за ними, они должны быть живы и здоровы. Во всяком случае, пару дней, пока шеф сделает все дела.
Люси, которая на первый взгляд показалась Лике обычной, даже доброй девушкой, с ними была строга и даже сурова, особенно когда рядом был Ганс, нескладный, белесый, весь в веснушках. Ему, казалось, сам Бог велел быть добрым и защищать обиженных. Но его подслеповатые, прикрытые очками водянистые глаза просто искрились презрением к Лике и Мите.
Сначала Люси сказала, чтобы Лика располагалась в ее комнате, а Митя обживался с Гансом. Но Митя расплакался: он испугался этого непонятного немца. Люси, которой тоже не очень-то хотелось быть с Ликой, подтолкнула всех на кухню и, заперев дверь, обратилась к Гансу по-немецки:
– Может быть, пусть живут в одной комнате? При выходе все равно есть видеокамера. Так что они никуда отсюда не денутся.
– Мне тоже не очень-то хочется жить с этим малым! – сморщившись, заявил Ганс и предупредил: – Я по-русски ничего не понимаю. Так что сама смотри, чтобы они ничего не придумали. Если, не дай бог, с ними снюхаешься, наш хозяин тебя из-под земли достанет.
В общем, как поняла Лика, им предстоит какое-то время быть под недреманным оком видеокамеры и двоих приставленных к ним охранников.
Ганс уже хотел уходить с кухни, но потом вдруг повернулся и, не скрывая недовольства, спросил у Люси:
– Только где они жить будут? Я переселяться из своей комнаты не собираюсь!
– А я думала, у тебя комната побольше, кроме кровати, еще и диван стоит. Они бы там и разместились, а ты бы в большую комнату перебрался… – проговорила Люси чуть растерянно.
– Большую комнату хозяин просил не занимать. Он там гостей встречать собирался, – напомнил Ганс.
– Ничего страшного. Будут гости – тогда и гостиную освободим. Если ты переселяться туда не хочешь, пусть они там живут! Там тоже два дивана есть, – сказала Люси.
– Как знаешь, – пожал плечами Ганс и добавил: – Но если что, помни, я был против.
– Да ладно! Пока что это все равно, – ответила Люси. – Если что, мы успеем их оттуда убрать.
– Как мне нравится это слово «убрать»! – сказал Ганс и, окинув Лику и Митю каким-то неприятным, скользким взглядом, хохотнул.
Лика опустила глаза, боясь показать, что все понимает.
Ганс вышел, а Люси сказала по-русски:
– В общем так, будете жить в большой комнате. Харчи в холодильнике. Не захотите есть то, что я приготовлю, – сами варите. Только не шуметь, из квартиры не выходить, в окно не высовываться. Можете телик смотреть, книжки читать или в карты играть. Там на столике лежат.
Но когда они вошли в зал и Люси, показав, где в шкафу лежит постельное белье, вышла и закрыла дверь, Митя, осмотревшись, подтянул к шкафу стул и достал оттуда шахматы.
– Ты в шахматы умеешь? – спросил он у Лики, заметно оживившись. – Меня дед научил. Я у него один раз даже выиграл.
Лика чисто механически кивнула. Ее сейчас больше всего занимало то, что им досталась комната, дверь которой выходила в прихожую. Установленная у входа видеокамера находилась напротив, но не очень высоко. На нее при желании можно набросить какую-нибудь тряпку. Комнаты Люси и Ганса были расположены дальше по коридору, и, если их двери будут закрыты, пожалуй можно будет выбраться на волю. Но для этого прежде всего нужно было добыть ключ от нижнего замка, который Люси, после того как заперла дверь за охранниками, как заметила Лика, положила себе в сумочку. То, что Ганс хранит ключ в правом кармане джинсов, Лика выяснила только на следующий день. В общем, главным инструментом для побега был ключ. Но пока что Лика не стала озадачивать этим Митю. Ее даже обрадовало то, что мальчик так загорелся шахматами. Сейчас, чтобы усыпить бдительность этих двоих, лучше всего было, как говорится, затаиться.
Играть в шахматы Лика толком не умела и даже с трудом вспоминала, как ходит та или иная фигура. Митю это страшно раздражало. В конце концов он взял коробку и отправился на кухню, где, подойдя к застывшей в задумчивости над чашечкой кофе Люси, спросил:
– Скажите, может, вы или Ганс играете в шахматы?
– Что? – не сразу включилась Люси.
– Я говорю, в шахматы играете? – переспросил Митя, показывая коробку.
