Алексей Сквер - Армада
На деле нам просто повезло. Витя, узнав, кто едет в Грозный, отыскал этих ребят и, как водится, на войне повстречал каких-то там дальних знакомых каких-то других знакомых. Шло две машины со шмотьём и жратвой под прикрытием БМП. Благо совсем рядом.
На броне и докатили. Один хрен, при любом передвижении в Чечне ещё два ствола никак не будут лишними.
Грозный.
Страшный город. Когда-то казаки возвели крепость Грозная для защиты населения от набегов абреков. Ведь, по сути, война с чеченцами шла с тех времён, как они начали грабить русские обозы, идущие в вечно жавшуюся к России Грузию. На теме православия грузины всегда прикрывались более могучим соседом, расплачиваясь геополитическими бонусами с Русью.
Но горные абреки жили по своим законам. Занимались набегами и грабежами, пользуясь своей недоступностью в горах, где могли достойно дать по зубам практически любой армии.
С приходом на Кавказ Ермолова и пленением Имама Шамиля нохчи были вынуждены поклониться царю.
Вот с этого момента война и перетекла в их понимании в священнодействие. Много чего было потом. И немцы, и Сталин с выселением, но на чеченской земле покой был возможен только тогда, когда они находились под угрозой жёсткого истребления.
Не то, чтобы весь народ и прямо сразу до последнего был готов воевать. Нет. Нохчи разбиты по родам — тейпам. И вот на этом-то всю жизнь и играли сначала Цари, а потом и Кремлёвские деятели. Давали власть одним тейпам — давили другие. Но в итоге, после очередных волнений и крови, всё шло по одному и тому же сценарию. Находился наиболее лояльный к власти абрек, и при поддержке всё тех же русских штыков вырезал к чертям собачим оппонентов. Затем шло время восстановления, и начиналась новая смута.
Последняя закончилась настоящим потоком русской крови в некогда поставленной казаками крепости Грозная, ставшей в последствии городом Грозным.
Странно это всё, на самом деле. Строили им, дали образование, цивилизовывали… для чего?? Чтобы они нас ненавидели и резали?? Лезли в криминал уже на нашей территории, создавая многочисленные чеченские группировки, контролирующие рынки, как, например, в Норильске?? Ведь уму не растяжимо. Норильск — русский порт, но товары, заходящие через него, оооочень долго были обложены данью, и кем?? Беженцами, блядь.
С ума сойти. Приезжают беженцы, и ставят на ножи торгашей и работяг уже на нашей территории. А тут те, кто не сбежал, плюс сброд со всего мира, занимаются непонятно каким выяснением отношений, стреляя друг в друга по не совсем ясным правилам и причинам. Воевать-то толком не дают. Всё только через переговоры под надсмотром всяких тварей типа лорда Джада. Кто он нам?? Почему мы, наводя порядок у себя в стране, должны слушать демагогов, да ещё и агрессивно настроенных против нас, нашей страны??? Почему мы так бездарно проигрываем инфовойну и по телевизору выглядим мародерами и убийцами, а репортажи предателя и трупоедной твари Андрюши Бабицкова (вот кого мочить надо без суда и следствия) выставляют боевиков борцами за свободу и независимость?? Если русский ударит прикладом верещащую чеченскую бабу — это преступление, а если нохча отрежет пленному русскому солдату голову — то это акт борьбы за свободу, а не зверство, потому что они всегда так воевали, это их национальная особенность.
Я тут, в Чечне, впервые задумываюсь над такими вещами.
Ведь офицер, находясь на службе и будучи под присягой, просто обязан быть вне политики, и выполнять прямые приказы всеми доступными способами.
Но как можно выполнять приказы, если один противоречит другому, и зачастую они направлены на то, чтобы дать бандитам время на передышку или отступление?? Если я вижу, что тут не воюют, а зарабатывают деньги. Причём, на всём, и непонятно кто. Вернее, понятно, кто… да не дотянешься, и уж тем более — не докажешь.
А меж тем Грозный в руинах, местное население занято выживанием, военные и боевики заняты взаимным уничтожением и зарабатыванием денег.
Это не война.
Это бойня, затеянная упырями всех мастей. Как же надо ненавидеть и плевать на свой народ, чтобы учинить такое??
Вернусь — накатаю рапорт. Я готов воевать, но я не готов заниматься чёрт-те чем, полностью уверившись в том, что, дав присягу стране, оказался подчинённым тем, кто наносит ей ещё больший ущерб, чем внешние враги.
А Грозный смотрит на меня пустыми, мёртвыми глазницами вывороченных и обгорелых окон. Редкозубо щерится выщербленными и полуразрушенными зданиями. Жёстко принимает раздолбанными дорогами. Приветствует хмурыми и напряжёнными взглядами уцелевших жителей и своих вояк, находящихся на блокпостах, явно готовых стрелять при первой необходимости. Напряжение улиц ощущается кожей. Легендарная площадь Минутка — пустырь, заваленный строительным мусором и глыбищами размолотого бетона. Проезжаем мимо чудом уцелевшей палатки-ларька, заколоченного железными листами. На нём белой краской символ победы русского оружия — крупными буквами нарисовано слово «ХУЙ».
Закрываю глаза и представляю себе, что когда-то тут смеялись и бегали дети, ходили женщины в красивых платьях. Ездили автомобили. И никто не боялся… никто и представить не мог эти теперешние руины. Потом представляю, как выглядит моя родная улица. А как она может выглядеть, если…
— Леха!! Не спи!! Потом выспишься!! Это Грозный, тут, как в горах… а-то и хуже… — это Вася, один из новых знакомцев.
Он в бандане, солнцезащитных очках, натовском камуфляже, перчатках с обрезанными пальцами и облегчённых берцах. В руках АК с подствольником. Картинка из «Солдата Удачи» прямо, а не русский военный. Вот так сразу хуй скажешь, что это сержант русской армии — контрактник.
Я вообще заметил, тут вообще мало кто из тех, кто занимается войной, жалует нашу форму. Оружие — да. Форму — хуюшки.
Оно и понятно. Наш калаш хоть в болоте топи, хоть по пустыне валяй — стрелять будет. А вот форма…. И ткань говно, и краска. Камуфлирует, только если в грязи вываляться. Обувь вообще не обсуждается.
Но всё продаётся, или отбирается из вскрытых схронов. А-то и просто снимается с пленных. Вот тоже охуеть, армия, чтобы удобней воевать было, одевается в то, что отнимет и найдёт. Наша родная и могучая промышленность в это время тряпочки для протирания посуды делает… да не делает — в Китае закупает.
Ну, зачем пленному разгрузка?? Он себе ещё добудет, когда его выпустят. Тут так всё и идёт. Отловили — раскаялся — отпустили — завтра новая встреча в горах. Мы миролюбивые и милосердные. Высочайшая политика, призванная заставить нохчей сложить оружие. Их — жалко, своих — нет. Своих-то до хуя.
Ребята чуть изменили маршрут и высадили около комендатуры Ленинского района. Это территория мебельной фабрики. Когда-то фабрика, а сейчас укреплённый и готовый к осаде район. Во всяком случае, на КПП нам дают провожатого после того, как я называю фамилию Дмитриев.
Нас с Витей провожает боец. Он заводит нас то ли в бывший цех, то ли склад… Во всяком случае, оно из кирпича и достаточно просторное внутри, чтобы можно было установить два ряда палаток, рассчитанных человек на 10.
Вот там-то я и нахожу Серёгу.
Радость встречи не передать словами. Тогда, в Ханкале, когда мы виделись, просто даже поговорить толком не успели, а вот сейчас время было.
— Скворин?? Лёха??
— Так тошна, товарищ напарник… гагага…
Обнялись.
— Да ты, какими судьбами-то??
— Долго рассказывать…я по делу… водку пьёшь??
— Ну, пошли… ты вообще, чудо, откуда взялся??? Мне капитана дали…обмывать собираемся как раз… пиздец, ты, как всегда, вовремя…
— Да ну!!!??
— А это кто?? — кивает на Витю.
— Это со мной, знакомься… Михаил… Сергей… — знакомлю, — Серёг, мы к тебе по делу приехали…
— Ну, пошли ко мне… там расскажете.
У него в палатке всё просто. Замком комендантской роты делит палатку с ротным. Ротного нет, считай. Серега вступает в командование ротой. Исполнять обязанности, точнее. В его палатке, не в пример солдатским, просторно. Две койки, печка, три табурета. Нехитрый быт, вершиной которому — маленький холодильник.
— Это штооо, — ржёт Серега, видя нашу реакцию на холодильник, — вот тут по холоду красным деревом печку топил… а пойдёте в сортир, так ржать будете… стопудово…
Сортиром оказался шкаф-купе, установленный на улице над ямой… С виду — шкаф на улице и шкаф…отодвинул зеркальную дверцу, а там — дырка…. Удобства, мать их.
Серёга внимательно нас слушает. Не нас — Витьку. Задаёт только один вопрос. Адрес. Тут же комментарий:
— Другой конец города — не моя епархия.
Время вступать мне.
— Серёг, а чо нам в комендатуре скажут на такую просьбу??
— На хуй вас пошлют… как будто дел тут мало без вас… вы там, в горах, совсем ёбнулись уже… У вас там, похоже, не стреляют, если вы по такой хуйне…
