Гимн шута – Х - Антон Сергеевич Федотов
Очередь из собственного оружия неприятно стегнула по ушам. Диверсанты с очередной преградой справились куда быстрее. Добив магазин в «молоко», лишь бы задержать продвижение. Павел отбросил оружие на кровать, взявшись за приготовленные гранаты.
— Вот те раз, — катнул он по полу первое «яичко».
Дожидаться взрыва парень не стал, тут же отправив следом второй подарок. Спрятаться обратно в укрытие он успел едва-едва… Тут же принявшись нащупывать третий подарок. Вдогонку клановец еще и очередью неприцельной полоснул. Очередной взрыв оглушил отчего-то куда лучше, чем первых два. Высовываться в коридор парень не решился. А потому просто добил магазин вслепую, после чего бросился к окну.
— Какого хера, — оценил он, на миг остановившись.
Тенью метнувшись к шкафу, клановец перебросил через голову ремень пускового контейнера, и уже через несколько секунд в три толчка от стены оказался внизу. Вновь звоном в ушах отозвалась очередь… со спины. Света не спала, а потому, едва кто-то попытался высунуться в окно вслед за братом, послала в сторону проема пару очередей.
— Ляг! — скомандовал Волконский увидев, что Вика попыталась куда-то подскочить.
Не иначе как решила рвануть куда подальше. Чему ее только учили! Не понимает, что ее в тесноте заднего двора «общежития» просто расстреляют из окна⁈
А вот сестренка — молодец. Добивает скупые очереди в оконный проем. И нет, вовсе не стремится попасть. Просто пугает и не дает высунуться.
— Ну-ка… — оценил молодой человек, вновь достав деку и быстро выбрав нужные камеры.
Все четверо диверсантов все еще находились в комнате Юсуповой, спокойно дожидаясь, пока стрелку не надоест развлекаться или у него не кончатся патроны.
— Прекрасно…
Руки клановца жили собственной жизнью. Пальцы сами разложили тубус в боевое положение, выставили температурную поправку, подняли мушку до упора и удалили чеку.
— Ну, как-то так! — решил Волконский, вскидывая контейнер на плечо.
После парень и сам бы не смог сказать, как именно поднял предохранительную стойку и нажал на спуск. Лучше всего он запомнил хлопок вышибного заряда, отправившего реактивную гранату с термобарической «начинкой» в сторону окна. Правое ухо моментально «отшибло». А вот рвануло… скудно что ли как-то. Хотя он и успел заметить, как во все стороны буквально «плеснули» кирпичные блоки, а «общежитие» обзавелось приличной чуть чадящей дырой в фасаде…
Несколько секунд молодой человек просто стоял, пока его не дернула вниз за бетонное укрытие рука сестры. Словно издалека Света что-то кричала, но брат ее не совершенно не понимал. Чуть заторможенно он коснулся уха, одновременно показывая, что слышит плохо, и проверяя, нет ли крови.
Бесполезную ныне деку он отложил в сторону. Вряд ли там осталась хоть одна целая камера.
— Это. Было. Близко, — негромко оценил Волконский завершенную на такой громкой ноте операцию.
Однако звуков собственного голоса он не услышал.
«Где?» — спросил движением головы Павел. По счастью, внутри ничего не «гудело» и не «перекатывалось».
«Там!» — рукой указала направление Светлана.
«Ну, пошли, посмотрим!» — согласно кивнул брат.
По плану, уже через три часа им требовалось приступить к следующей части большой игры. А до того времени неплохо было бы хотя бы относительно привести себя в порядок. И подлечиться. Благо Кошкина тут же откликнулась на текстовое сообщение.
Глава 4
Глава 4
Коридор был пуст. В нем не было старинных доспехов, богатого убранства, или каких-либо украшений. Простота и лаконичность прослеживались во всем: от выкрашенных бежевой краской казенного оттенка стен, до безликой ковровой дорожки, проложенной явно не красоты ради, в чтоб звук шагов из коридора не отвлекал местных обитателей от дел государевых. Конечно, большинство дверей и не допустили бы лишних звуков в кабинеты светлые. Но традиция-с — дело великое.
Меж одинаковых дверей важно вышагивал седовласый худощавый мужчина. Если бы не годы, уже чуть придавившие некогда горделивую осанку, он явно был бы выше двух метров ростом. Однако и сейчас посетитель этого безликого места был способен взирать на большую часть населения планеты сверху вниз. В прямом и переносном смысле. Все-таки род свою историю вел еще от Великого княжества Литовского, а в Бархатную книгу внесен был аж 1682 году. И род пережил все: войны, мировые катаклизмы, Вторые Темные века… Да, многие погибли. Однако недаром еще в Российской империи об их многочисленности ходили анекдоты. Где теперь все те, кто веков шесть назад шутили, что из десяти прогуливающихся по Невскому проспекту, хоть один Голицын да сыщется? Вот то-то же…
Седовласый мужчина, которого, несмотря на годы, язык не поворачивался назвать стариком, остановился у ничем не примечательной на фоне остальных двери. От большинства абсолютно похожих объектов ее можно было выделить лишь тем, что к ней ковровая дорожка делала «отворот». Впрочем, по пути таких старый Светлейший князь насчитал штуки три.
Стучать он, понятно, не стал. Просто взялся за ручку и потянул тяжелую на вид створку к себе. Та на удивление легко поддалась навстречу, открывая вход в приемную. Тут тоже не было ничего примечательного. Стандартная, пусть и не самая дешевая, офисная мебель, строгая секретарь в неброском, но вполне приличном подогнанном по фигуре костюме да пара шкафов. Не слишком впечатляет, конечно… Впрочем, тому, кто может половину империи вверх дном перевернуть одним словом лишняя «мишура» ни к чему.
— Голицын, — коротко представился мужчина. — Петр Алексеевич.
Секретарь равнодушно — вежливо кивнула, явно не испытывая никакого трепета при звуках Древней Фамилии.
— Присаживайтесь, пожалуйста. Константин Дмитриевич примет вас в двенадцать часов.
Мужчине даже пришлось напомнить, что в этих стенах в отношении него правило «когда пришел, тогда и счастье» не действует. Назначено на полдень — сиди и жди. А ведь местный властитель еще и опоздать себе позволить может…
Голицын развернулся к гостевым креслам и едва не скривился, увидев там представителя СИБ при Классах. Он и так был практически уверен, о чем именно пойдет речь в стенах этого кабинета. Теперь же убежденность была абсолютной.
— Илья Петрович, — коротко кивнул Светлейший князь, внутренне чуть кривясь от необходимости приветствовать «простолюдина» как равного.
А ведь еще при его родичах таких на столбах развешивали, а то и крепостными обращали.
— Петр Алексеевич, — попытался перещеголять секретаря их общего господина служивый.
— Илья Петрович, — в том же тоне откликнулся Голицын.
Конкуренция между ними была всегда. И Долгорукого — младшего это более чем устраивало. Они словно уравновешивали друг друга, наблюдая не только за безопасностью будущего империи в Классах, но
