Ржевское пекло - Сергей Иванович Зверев
Дошла очередь и до танкистов.
Заместитель главного врача предложил провести церемонию награждения экипажа «Зверобоя» в актовом зале, а Омаева, который еще не мог вставать, чествовать потом, отдельно.
Услышав это, Соколов сразу возмутился и заявил:
– Нельзя этого делать, поймите вы! Он член экипажа. Мы второй год в одном танке, чудом вышли все вместе из последнего боя! Как же можно отдельно? Что будет чувствовать Омаев, лежа в палате, зная, что его товарищей поздравляют, а он остался один?
Мостовой присутствовал при этом разговоре.
Он повернулся к Соколову, положил ему на плечо свою сильную широкую ладонь и произнес:
– Молодец, командир! Дело говоришь. Так нельзя, ибо это и есть фронтовое братство. Экипаж, он как семья. Вместе и есть, и спать, и на смерть, и в герои! А ну, пошли все в палату, где твой танкист лежит.
– Мы не готовились там проводить церемонию, – промямлил заместитель главного врача. – Простите, товарищ генерал, но обстановка в палате не совсем торжественная, запах и все такое. Там у нас лежачие…
– Эх, военврач, – тихо сказал Мостовой и с сожалением покачал головой. – Думаешь, только у тебя здесь запах, раны и боль? А сколько мы там, на передовой, ежедневно хлебаем и крови, и вони, и смерти. Да, может, этим ребятам, которые у тебя в той палате умирают и жить хотят, эта церемония нужнее, чем нам с тобой и даже героям этого вот мальчишки-лейтенанта! Они видеть должны, что Родина с ними, что их помнят, о них думают! Пошли в палату!
Сопровождающие не успевали за генералом, шагавшим широко и размашисто. Лишь у палаты он сбавил обороты, пропустил вперед себя заместителя главного врача.
Двери распахнулись, и в палате сразу воцарилась удивительная тишина. Никто из раненых не знал, что генерал наведается к ним. Многие пациенты сами не могли посетить торжество с награждением, лежали и рассуждали о том, что вот повезло кому-то. Получить награду на поле боя почетно, конечно, а в госпитале, когда тебя сам генерал уважил и приехал, это вдвойне приятно.
– Что приуныли, герои? – громогласно осведомился Мостовой и улыбнулся широко, открыто.
В палате сразу не осталось ни одного хмурого или просто серьезного лица. Была у генерала удивительная способность располагать к себе людей с первого взгляда и слова. Улыбались и перемигивались между собой даже те раненые, которые страдали от боли и не надеялись на выздоровление. Дескать, сразу видно фронтовика. Боевой генерал, знает нашего брата!
– Ну, что бойцы, – продолжил генерал, оглядывая палату. – Не буду томить вас. Я пришел сюда не просто так, должен вручить заслуженные награды тем храбрецам, от чьих подвигов фашистам до сих пор икается. Так будет и дальше, до самого их смертного часа. Если все так будут сражаться, как экипаж командирского танка лейтенанта Соколова, как вот этот чеченский парень, радиотелеграфист-пулеметчик Омаев. А остальные где, товарищ военврач?
– Здесь они, – послышался голос за спинами медиков и легкораненых, толпящихся у двери. – Весь экипаж в наличии, товарищ генерал.
В честь такого праздника все раненые, которые должны были получить награды в этот день, надели свежее нательное белье.
Несмотря на это, на чисто выбритые лица, на запах одеколона, флакончик которого экипажу подарил главврач госпиталя, Соколов вдруг почувствовал себя неуютно и даже застыдился. На него вновь накатила тоска. Вот он, раненый, искалеченный. Пусть всего двух пальцев лишился, но из-за этого его могут комиссовать. Ребята оказались в госпитале по вине командира.
А генерал с ними как с героями. Вон какой плечистый, здоровенный. Китель на нем едва по швам не трескается. Вся грудь в орденах.
Алексей смущенно опустил голову. Он, как и положено командиру, стоял крайним правым в строю экипажа.
Генерал, кажется, понял состояние молодого лейтенанта. Он повернулся было к майору, приехавшему с ним, но замер на миг, снова посмотрел на танкистов, потом на раненых бойцов, лежавших в палате.
– Сегодня, товарищи, я мог бы просто зачитать вам слова из наградного дела этого танкового экипажа, – проговорил Мостовой. – Да, они проявили мужество и героизм в бою. Но мне хочется сказать о них больше. Не просто о том, что атака танковой роты лейтенанта Соколова вместе со стрелковым батальном позволила быстро захватить важный и хорошо укрепленный пункт обороны немцев. Обычная боевая работа. Так скажут многие фронтовики, которые с июня сорок первого года находятся на передовой, в самой гуще огня. Но я скажу больше. Танкисты лейтенанта Соколова воюют так всегда. Знаете, что произошло у Васильевки? Танковая рота этого умного, решительного командира в тот день сделала почти невозможное. Она дала командованию возможность взять Васильевку с наименьшими потерями, разгромить фашистов, захватить неповрежденными железнодорожный узел, трансформаторную подстанцию и водокачку. Это значило, что мы смогли заправить машины, перебросить резервы, накормить и напоить своих солдат, дать им возможность передохнуть в тепле. – Генерал все же достал из папки выписку из наградного листа, но тут же сунул ее назад и стал опять говорить своими словами, не прибегая к казенному штабному языку: – Танкисты атаковали Васильевку с ходу. Перед этим они выдержали неравный бой и вышли из него без потерь. Все благодаря таланту своего ротного командира и боевому мастерству всех танкистов. Потом был марш по пересеченной местности. Снова без потерь и поломок. Эти ребята сами сделаны из стали, как и броня их танков. К вечеру предыдущего дня рота лейтенанта Соколова прикрывала смену позиций своей части. Фактически они связали боем немецкие танки, прорвавшиеся в наш тыл в результате контратаки. Еще немного, и под гусеницами фашистов оказалась бы автоколонна с нашими ранеными бойцами, следовавшая в тыл. Действовал Соколов грамотно, как учили. Он сам много чего перенял у старших товарищей, воюя с первого дня войны, постигая непростую науку побеждать. Лейтенант заманил немцев в засаду, а потом открыл огонь. В учебниках танковых школ ничего такого нет. Это дает только опыт. Командир роты так расположил свои машины, что по каждому немецкому танку стреляли два-три наших. Это дало возможность наверняка поражать фашистов с первого выстрела. Да, был риск, что немцы откроют ответный меткий огонь. Ведь расстояние было меньше трехсот метров. Но советские танкисты, как и всегда, оказались на высоте! На поле боя остались все двадцать два немецких танка, прорвавшиеся в наш тыл. Никто не ушел! Вот так и надо бить врага! Вот за это вам, сынки, низкий поклон нашего советского народа. Командование награждает вас орденами Красной Звезды! – Генерал шел вдоль короткого строя танкистов, вручал каждому коробочку с орденом и пожимал руку. – Спасибо, хлопцы! Благодарю вас,
