Летчик под грифом «секретно» - Вячеслав Васильевич Исаев
— Все в порядке, Алекс. Формально Центр находится под юрисдикцией марокканской контрразведки, но…
— Я понял тебя, Джейсон. Кто платит, тот и заказывает музыку.
Они поднялись на второй этаж трехэтажного здания с колоннами, где их встретила молоденькая женщина в белом халате и, поздоровавшись на английском языке, молча провела по длинному коридору к помещению с номером 10 на двери. Алекс узнал в ней соотечественницу. Перед тем как открыть дверь палаты, женщина предупредила:
— Пациент спит после повторной операции. Он так ничего и не вспомнил. Мистер Гонсалес сказал, что после операции раньше чем через неделю больного не стоит беспокоить.
— Хорошо, Бетти. Мы только взглянем на пациента. А с доктором мы можем поговорить?
— Сожалею, но мистер Гонсалес недавно уехал домой отдыхать — операция была сложной. Будет завтра.
В палате Алекс увидел молодого парня, спящего под капельницей, со следами недавних ссадин на лице и, несмотря на глубокий послеоперационный сон, остатками гримасы, свидетельствующей о перенесенной физической и, вполне возможно, душевной боли. Простояв возле кровати больного не более минуты, гости вышли из палаты и спустились на первый этаж, где Браун показал Алексу его апартаменты для временного проживания, которые были ничуть не хуже люксового номера в пятизвездочном отеле.
Перенеся в номер вещи Алекса, умещавшиеся в двух чемоданах, друзья присели на скамейку в тенистой аллее с тыльной стороны госпитального здания.
— Ну, и что все это значит? — спросил Алекс после того, как Джейсон не спеша закурил сигару.
— Парень этот — русский летчик-истребитель, капитан Шевцов Алексей. Около тридцати лет. Женат, имеет сына. Прибыл в спецкомандировку на алжирскую авиабазу с дислокацией в Бешаре полтора года назад, без семьи. Когда началась возня русских вокруг Афганистана, наши решили заполучить его с помощью агентуры. Для каких конкретных целей, можешь не спрашивать — я об этом ничего не знаю. Мероприятия по вербовке оказались безрезультатными, попытка во время ночных полетов заманить его на территорию Марокко с помощью приводной радиостанции тоже ничего не дала. После этого была проведена акция с помощью еще одного нашего агента, который спланировал полеты с нарушением марокканской границы. Первый полет в составе пары был пристрелочным. Во время второго прохода над территорией Марокко оба были сбиты ракетами класса «земля — воздух». Наш агент погиб, Шевцов уцелел благодаря тому, что в сопло его истребителя вошла ракета без боевой части, то есть болванка, что и было предусмотрено. Отделался, можно сказать, легким испугом, сломав обе ноги при приземлении после катапультирования. Но сильно головой ударился — есть подозрение, что имеет место потеря памяти. Только непонятно еще — частичная или полная.
— А почему алжирского летчика сбили? Для чего понадобилось устранять такого ценного агента?
— Видишь ли, Алекс, я уже сказал тебе, что конечная цель этой акции мне неизвестна. Поэтому могу лишь догадываться, что будут зачищены все концы во избежание возможной утечки на случай, если русские начнут глубоко копать обстоятельства исчезновения своего военнослужащего.
— И какова моя роль в этом деле?
— Очень простая. Во-первых, следить за тем, чтобы условия содержания пациента были максимально комфортными. Во-вторых, исключить всякие контакты с больным, кроме медперсонала. Если будут попытки местных спецслужб допросить летчика, немедленно пресечь. Но основная твоя задача — установить с ним, как только появится возможность, психологический контакт. Ограничений никаких. Можешь даже на чем свет стоит ругать наш Белый дом — главное, чтобы этот парень доверился тебе независимо от того, восстановится у него память или нет. Связь будешь держать со мной. Лечащего врача зовут Майкл Гонсалес, старшую медсестру — она нас встречала — Бетти Вильсон.
— Замужем?
— Почему я других вопросов от тебя больше не ждал?
— Может быть, потому, что я холостяк? — засмеялся Алекс.
— Ты не просто холостяк. Ты — законченный бабник!
Разговор прервал подъехавший к зданию госпиталя джип, из которого вышел в сопровождении двоих автоматчиков мужчина средних лет арабской наружности в белом костюме. Он приветливо поздоровался с американцами, не подходя к ним близко, о чем-то поговорил с охраной. Затем спросил у Брауна:
— Джейсон, ваша контора по-прежнему против того, чтобы мои люди допросили русского летчика?
— Ты прав, Салим! Наша контора категорически на этом настаивает.
— Но ведь он нарушил государственную границу нашего королевства, а не Соединенных Штатов Америки!
— И опять ты прав. Но мы с тобой оба знаем, что русский не хотел ее нарушать. Как у вас принято говорить — на все воля Аллаха! И вообще — ваш король в большом долгу перед нашей конторой, о чем ты знаешь не хуже меня. Напомни еще раз своим людям, чтобы они держались подальше от русского летчика и моего человека. — Браун положил руку на плечо Алекса. — Надеюсь, ты уже видел предписание своего руководства.
— О’кей! — пробормотал себе под нос араб, исподлобья бросив взгляд в сторону незнакомца.
Когда джип уехал, Джейсон пояснил:
— Это директор Центра допросов, Салим Аббас. Ненавидит американцев и все время бесится, оттого что никак не удается нам напакостить.
— Я обратил внимание на его испепеляющий взгляд, — ответил Алекс.
— Не бери в голову и гони в шею всех, кто будет пытаться проявить интерес к Шевцову. Оружие при тебе?
— Конечно!
— Можешь смело применять его в случае необходимости, потому как госпиталь — территория США. Кроме Шевцова здесь сейчас находятся на излечении несколько наших оперативников после какой-то операции в Центральной Африке.
* * *
По договоренности с начальством Алекс Тэйлор не общался с Шевцовым, пока тот не начал ходить после снятия гипса без помощи костылей, но еще с тростью. До этого Алекс наблюдал за русским летчиком лишь со стороны, а общался с ним только медперсонал. Но все вопросы, которые могли возникнуть к русскому, в обязательном порядке должны были согласовываться с Алексом.
Все, что к этому времени должно было стать известно Алексею, — он был найден в горах без сознания, без документов, и его личность до сих пор не установлена. Вопросы, связанные с настоящей его профессией, были под строгим запретом до момента, пока специально созданная врачебная комиссия не придет к окончательному выводу, что Шевцов не валяет дурака и амнезия на самом деле имеет место.
Сомнения в этом вопросе возникли у Джейсона Брауна, курировавшего начальный этап операции, и не без оснований. Во-первых, разработанный сценарий не предполагал такого развития событий. Во-вторых, поведение русского летчика после того, как он окончательно пришел в себя, показалось Брауну более чем странным: Шевцов лишь поинтересовался у Бетти Вильсон, меняющей капельницу, где он находится и что с ним произошло, не выражая при этом абсолютно никаких эмоций. Не получив ответа, только через пару
