Сергей Майоров - Последний долг
Я ел свиной эскалоп с картошкой и думал об услышанном. Мои сомнения стали понемногу рассеиваться. Действительно, они могли мною заинтересоваться. Мне очень хотелось в это верить, а Красильников, надо отдать ему должное, умел убеждать.
Все охранные фирмы, куда я обращался до сих пор, откровенно и сразу давали мне понять, что я не Джеймс Бонд, что мой полуторагодовой опыт оперативной работы на фиг никому не нужен, а все, на что я могу претендовать, — это охранять ларьки или сторожить строящийся дом. Я еще был полон амбиций, сразу вставал на дыбы и хлопал дверью. Когда гонора у меня поубавилось, мне не предлагали даже этого. Правда, в одной сомнительной конторе, куда я попал совершенно случайно, пообещали платить миллионы, если я возьмусь сопровождать грузовики с запчастями из Тольятти. По три миллиона за каждую фуру. В одиночку и без оружия, как и подобает настоящему супермену. Видимо, решили, что я все-таки Джеймс Бонд. Я поблагодарил доброго менеджера с неуловимым взглядом, обещал подумать и ушел.
— Если вы примете наше предложение, то получите более подробную информацию о фирме. С ответом я вас не тороплю. Подумайте спокойно в течение недели. Я оставлю свой телефон. И маленькая просьба. Не очень распространяйтесь о нашем с вами разговоре. Нет, о самом предложении говорите с кем угодно и сколько угодно, но об остальном…
Красильников отодвинул пустую тарелку, аккуратно промокнул губы салфеткой и взял стакан с апельсиновым соком. Я пожалел, что в кафе не подавали спиртного. Рюмочка коньяка пришлась бы кстати.
— Если вы дадите принципиальное согласие, вам предстоит тестирование — психологическое и физическое, медицинское обследование и собеседование. Да, я знаю, вас обследовали ежегодно, но наши специалисты не очень доверяют выводам ваших. Если все будет нормально, вас оформят кандидатом на испытательный срок. Обычно это два месяца, вы будете выполнять различного рода поручения. Их цель — определить ваше отношение к работе и профиль, по которому вас можно будет использовать с максимальной отдачей. У нас много отделов: аналитический, информационный, технический, отдел внутренней безопасности и другие. Есть даже отдел по внешним связям. Если испытательный срок пройдете успешно, вас зачислят в один из отделов или оставят в резерве. Так бывает, хотя и крайне редко. В период испытательного срока вас будет курировать один из менеджеров. Скорее всего, это буду я, хотя могут быть изменения. Эти два месяца вы будете получать по сто долларов ежемесячно, небольшие деньги, но… Как офицер милиции, вы оценивались около двухсот долларов?
— Примерно, да.
— Смею заверить, при назначении на должность вы станете получать намного больше. Сотня — это единая ставка для всех, кто у нас начинает. Даже претенденты на должности начальников отделов. И сам я, можете мне поверить, также начинал с этого… Открою маленький секрет: тот, кто начинает халтурить, как правило, отсеивается. Наш генерал считает, что человек, искренне заинтересованный в работе у нас, все силы должен тратить на сокращение испытательного срока, а не транжирить их на стороне.
— А если мне что-то не понравится?
— Если вам что-то совсем не понравится, вы можете отказаться в любое время в течение срока. Потом вы подписываете контракт. Обычно первый контракт заключается на два года. Любят у нас эту цифру… Он составлен достаточно жестко. Не буду скрывать, согласно ему, у фирмы больше прав и оснований разорвать отношения с вами, чем у вас. Вот, собственно, и все. Наверное, у вас есть вопросы?
— Допустим, я пройду этот срок, а потом меня назначат в отдел, где я не хочу работать. Что тогда?
— Это исключено. Назначение будет предварительно обговорено с вами. Если не удастся подобрать компромиссный вариант, вы можете отказаться от сотрудничества безо всяких последствий.
Еще в самом начале разговора Красильников выложил на стол сигареты. Заметив намек в моем взгляде, он подвинул пачку.
— Курите. Я, пожалуй, тоже возьму.
Я откинулся на спинку стула и попытался пустить дым колечками. Не получилось. За окном валил сильный снегопад, и улица совсем обезлюдела. Скоро начнет темнеть.
Я вспомнил свою унылую квартиру, пустой холодильник и бесконечные скитания в поисках работы. Я чувствовал сильное желание согласиться прямо сейчас, а там — будь что будет. Даже если не понравится и придется отказаться, то хоть время убью и знакомства новые появятся — глядишь, и пригодятся когда-нибудь.
— Я понимаю, о чем вы думаете. — Тихий, внушающий доверие голос Красильникова прервал мои размышления. — О том, что не все так гладко, как я расписал, и что наверняка есть подводные камни. Наверное, есть. Как и везде… Скажу честно, я до этого работал во многих местах. Кое-где даже платили побольше. Но везде что-то не нравилось, раздражало. Здесь же меня устраивает все, хотя, казалось бы, такого не бывает. Я понимаю, что мы еще слишком мало знакомы и доверять моему мнению у вас оснований нет… Вот моя визитка. Звоните, как только решите что-нибудь. Хорошо?
Я придвинул к себе небесно-голубую, с золотым тиснением на русском и английском языках картонку. В левом углу красовалась уже виденная мной эмблема, в нижнем правом растянулись полдюжины номеров телефонов и факсов. Выглядело солидно. Я кивнул.
— Вот и отлично! Может, еще кофе?
— Нет, спасибо.
Красильников подозвал официанта, рассчитался. Я заметил внушительной толщины пачку банкнот в его бумажнике. Мне этой суммы хватило бы до весны… Если каждый день обедать по таким ценам, да еще и кормить потенциальных кандидатов, через неделю придется «мерс» закладывать. Или они только для меня, в знак особой во мне заинтересованности, сделали исключение, а всех остальных водят в диетическую столовую?
Мы вышли на улицу. «Мерседес» превратился в сугроб с еще угадывающимися контурами автомашины. Доставая ключи, Красильников сказал:
— Мне на юго-запад. Могу подбросить, если по пути.
Топать под снегом до ближайшей остановки мне не хотелось, но и предложенный им маршрут не устраивал. Я отказался. Мы пожали друг другу руки, и он остался раскапывать свою машину, а я бодро зашагал к трамвайному кольцу. Когда я дошел до угла, мимо пронесся черный «мерседес», и Красильников помахал мне рукой.
Домой я добрался быстро. Заглянул к соседу, потрепался о всяких пустяках и настрелял у него «беломора». Соседа очень интересовал хоккей. Меня хоккей не волновал совершенно. Он объяснял мне что-то о канадских профессионалах, я кивал и думал совсем о другом. О том, как половчее спросить про людей, наводивших обо мне справки. Я не сомневался, что с ним беседовали — обитатели двух других квартир нашего этажа не могли рассказать обо мне вообще ничего. Если, конечно, Красильников не наврал и они действительно собирали такую информацию. Как подступиться к интересовавшему меня вопросу, я так и не придумал. Подрастерял былые навыки. Решив, что разобраться с этим можно будет и позже, я дождался паузы в его эмоциональном повествовании, сослался на благовидный предлог и удалился к себе. Дома я заварил кофе, уселся в кресле лицом к окну и задымил «беломором». Я начал заново анализировать свои впечатления от разговора. Трюк с обедом был достаточно дешевым — не по размеру счета, а по самой задумке, — но роль свою сыграл.
К семи часам окончательно стемнело. На фоне уличных фонарей было хорошо заметно, что снег идет сплошной стеной, и покидать теплую квартиру ужасно не хотелось. Я все-таки придвинул к себе телефон и начал дозваниваться Славке Силантьеву. Как ни странно, он оказался дома. Я напросился в гости и стал собираться.
Силантьев работал старшим оперуполномоченным в нашем РУОП и должен был знать о фирме «Оцепление» достаточно много. Вопрос заключался в том, захочет ли он говорить. Мы пару раз работали вместе, близких отношений у нас так и не сложилось, а после увольнения я с ним вообще ни разу не встречался. Но больше посоветоваться мне было не с кем.
Силантьев жил недалеко, и я пошел пешком, решив не толкаться в автобусе, обычно в это время забитом до предела.
Поднявшись на последний этаж, я позвонил в обшарпанную дверь коммуналки, где крошечную комнатенку занимал Славка. Десять лет милицейской службы так и не принесли ему жилья, и каждый вечер, возвращаясь с работы, он воевал с соседями, выполняя функции по наведению порядка. Соседи у него попались неугомонные, считавшие не то что правом, а обязанностью каждого нормального человека пить где угодно и сколько получится. Если в прежние годы сама принадлежность Славки к определенным органам являлась весомым аргументом при разрешении пьяно-бытовых конфликтов, то в последнее время ему все чаще приходилось прибегать к помощи коллег.
Дверь мне открыл сам Силантьев.
— Заходи. Не обращай ни на что внимания.
Роста он был невысокого и сложения не богатырского, носил очки в металлической оправе и совсем не походил на грозного опера, хорошо известного в милицейских и криминальных кругах города. По-моему, он специально старался поддерживать безобидный имидж. В молодости он несколько раз становился чемпионом области по дзюдо и не забросил тренировки до сих пор. Я хорошо запомнил то удивление, которое испытал, когда мы задерживали вымогателей из «центровой» группировки два года назад. Правда, те ребята, я думаю, удивились еще больше меня и продолжают удивляться до сих пор.
