Сергей Донской - Остров победы
– Знаю, – шмыгнул носом водитель. – Только вы, Василий Степанович, могли бы про народные средства не напоминать. Обидно даже. Мы ж не первый год вместе работаем.
Вместе работаем!.. Не всякий прапорщик отважился бы сказать такое полковнику, и не всякий полковник отреагировал бы на подобные слова так, как отреагировал Роднин. А сделал он вот что: обернувшись, шутливо ткнул его кулаком в бок и, ухмыльнувшись, сказал:
– Вот именно. Я тебя как облупленного знаю, Семен, так что можешь не изображать оскорбленную добродетель.
Водитель открыл рот, чтобы возразить, но Роднин не стал его слушать, а лишь бросил напоследок «бывай» и вылез из машины под проливной дождь. Зонтика у него отродясь не было, а бегать рысцой на глазах у подчиненного полковник счел ниже своего достоинства, поэтому его любимый синий костюм успел изрядно потемнеть за то время, которое понадобилось для того, чтобы скрыться в дверях служебного входа управления. И только потом водитель уважительно покачал головой и пробормотал:
– Да, вот человек так человек! О своем здоровье он заботится, как же! Жаль, таких нынче мало осталось.
* * *Роднин не услышал этой лестной характеристики. Добравшись до своего кабинета, он повесил промокший пиджак на спинку кресла, извлек из сейфа початую бутылку болгарской «Плиски», махнул залпом полстакана и, крякнув, пояснил то ли себе самому, то ли неведомым наблюдателям:
– Для профилактики.
Обычно полковник не разрешал себе таких вольностей, но очень уж ему не хотелось слечь в постель с простудой. Отвары, микстуры, таблетки, растирки, припарки – от одной мысли о всей этой фармацевтической канители у Роднина начиналась легкая форма истерии. Уж лучше алкоголь с утра, чем горячее молоко с содой вечером.
Усевшись в кресло, Роднин посидел неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям. Коньяк бодро растекался по жилам, согревая кровь и желудок, но голова, до которой он пока не добрался, по-прежнему побаливала. Помассировав виски, Роднин нажал кнопку интерфона и распорядился:
– Соедините меня с центральной поликлиникой. Попросите к телефону подполковника Молоняна.
– На проводе подполковник Молонян, – бесстрастно доложила секретарша несколько секунд спустя. – Говорите, Карен Арутюнович.
– Здравствуй, дорогой, – прогудел Молонян, когда секретарша отключилась от связи. – Рад тебя слышать. Чем могу быть полезен?
Роднин поморщился. Причиной тому был отнюдь не неистребимый армянский акцент собеседника и даже не южная витиеватость его речи, а чересчур задушевный стиль общения, навязываемый полковником медицинской службы всем и каждому. Поговаривали, что однажды Молонян даже самого начальника Департамента контрразведки ФСБ назвал «дорогим», хотя это казалось маловероятным. Зная нрав генерал-полковника Молотова, можно было предположить, что подобное нарушение субординации закончилось бы не просто выговором, а разжалованием или отставкой. Тем не менее Молонян занимал прежнюю должность и общался со старшим по званию так, как если бы они находились не на рабочих местах, а за праздничным столом.
– Хочу проконсультироваться с вами, Карен Арутюнович, – сухо начал Роднин. – Вы можете уделить мне пять минут?
– Зачем пять? – возмутился Молонян. – Пятьдесят пять, если понадобится. Сто пятьдесят пять! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, дорогой. Все для тебя сделаю, в лепешку расшибусь.
– В лепешку не надо, Карен Арутюнович.
– Слушаю, – поскучнел Молонян, почувствовав дистанцию, упорно сохраняемую собеседником.
– Меня интересует состояние здоровья одного из моих сотрудников, – продолжал Роднин прежним официальным тоном. – Я имею в виду Скифа.
– Капитана Бондаря?
– Забудьте эту фамилию, – раздраженно попросил Роднин. – В агентурных списках он числится Скифом. Договорились? Скиф. Итак, как у него с физической формой?
– Разве вы не получили результатов медицинского освидетельствования? – удивился Молонян. Необходимость перейти на «вы» подействовала на него отрицательно. Он поскучнел, как человек, который собирался произнести отличный тост, а вместо этого был вынужден рассказывать что-то, ему абсолютно не интересное.
– Медицинское заключение у меня на столе. – Для убедительности Роднин похлопал ладонью по оперативной сводке МВД, которую изучал до начала разговора. – Но я плохо разбираюсь в вашей терминологии.
– Нормальная терминология, – сказал разобидевшийся Молонян. – Общепринятая.
– Еще хуже я разбираю почерк, которым написано заключение. Нельзя ли повторить основные тезисы в устной форме?
Последовала короткая пауза, на протяжении которой Молонян шумно сопел в трубку, решая, стоит ли идти навстречу педанту с Лубянки. Врожденная покладистость вкупе с говорливостью не позволила ему ответить на просьбу отказом.
– Физически капитан… гм, Скиф… в отличной форме, – сказал он. – Серьезных ранений у него не было, а гематомы и ссадины давно рассосались. По правде говоря, парень легко отделался. Но…
– Но? – нетерпеливо произнес Роднин.
– Если вы намереваетесь поручить Скифу какое-то ответственное задание, то я бы посоветовал вам повременить. Парню здорово досталось во время прошлой командировки. На нем живого места не было.
– Он служит в спецназе Федеральной службы безопасности, а не в пансионе благородных девиц, – отрезал Роднин. – Вы так и не сказали, он здоров или нет?
– Сложный вопрос, – вздохнул Молонян. – Капитан оказался невероятно выносливым, тем не менее всему есть предел. Шкала для измерения страданий еще не придумана, но, считаю, Скиф получил по максимуму. Ему нужен длительный отдых – вот мое мнение. Если бы вы эксплуатировали таким образом машины, а не людей, то вам пришлось бы ходить пешком.
– Ладно, ладно, – проворчал Роднин, скрывая смущение. – Никто не собирается требовать от Скифа невозможного. Напротив, я хочу предоставить ему что-то вроде отпуска.
– Что-то вроде отпуска! – откликнулся Молонян язвительным эхом. – Так я и думал. Почему бы не дать парню отдохнуть по-настоящему? Людей нельзя заставлять работать на износ. Возможности человеческого организма ограничены. Каждому из нас требуется время для восстановления сил. Скиф не исключение.
– Хотите сказать, что его пора комиссовать по состоянию здоровья?
– Я говорю лишь о полноценном отдыхе.
– Капитан Скиф, – отчеканил Роднин, – отгулял свой очередной отпуск еще в феврале, так что санаторий ему не светит. Единственное, что я могу для него сделать, так это уменьшить нагрузку.
– Где-то я недавно вычитал, – сказал Молонян, – что мужество, как сексуальная потенция – чем больше расходуешь, тем больше остается. Но в один прекрасный день – фьють, – и ты остаешься ни с чем. Отмеренный природой лимит закончился. – Голос Молоняна преисполнился грусти.
– Лимит мужества или потенции? – озабоченно поинтересовался Роднин. – Зачастую это одно и то же. Не знаю, как насчет потенции, а возможность поберечь мужество я Скифу предоставлю, – пообещал Роднин. – Отправлю его погреться на солнышке. – Пресекая попытки собеседника продолжить дискуссию, он поспешил попрощаться, еще раз пообещав не подвергать Скифа чрезмерным испытаниям.
Это было сказано совершенно искренне, но, как известно, человек предполагает, а бог располагает.
Ну, а дьявол вносит в их сложные отношения еще большую неразбериху.
* * *Сказав секретарше, что в одиннадцать ноль-ноль Скиф должен явиться в его кабинет, Роднин включил компьютер. Его пальцы становились довольно неуклюжими, когда приходилось нажимать клавиши, поэтому он не слишком любил просматривать электронные версии документов, но делать было нечего. Все больше и больше оперативной информации ФСБ хранилось в памяти компьютеров, так что приходилось идти в ногу со временем.
Компьютерная система, к которой подключился полковник Роднин, называлась ОБCС СНГ – Объединенный банк сведений спецслужб СНГ. Запущенная в действие в 1997 году, система состояла из пятнадцати терминалов, размещенных в столицах бывших союзных республик. Центральный сервер находился в Москве. Он функционировал в открытом и закрытом режимах. Если в первом обрабатывалась и хранилась информация из средств массовой информации, то допуск к работе во втором режиме позволял пользоваться данными всех спецслужб без исключения. Нечего и говорить, что у Роднина такой допуск имелся. Благодаря этому он чувствовал себя могущественным чародеем, для которого не существует тайн в прошлом, настоящем и будущем.
Пощелкав клавишами, Роднин открыл последнее заключение аналитиков по поводу распространения наркотиков в России. Главный поток героина по-прежнему шел из Афганистана. Счет шел на тысячи тонн. Крупные мафиози ввозили порошок грузовиками и самолетами, но, как это ни парадоксально, основная часть наркотиков проникала через границу вместе с жалкими на вид оборванцами. Тайники делались в лепешках, тюрбанах, подошвах, даже в переплетах священного Корана. Потому что на самом деле ничего святого для наркоторговцев не было. Они молились Его Зеленому Величеству Бенджамину Франклину со стодолларовой купюры.
