Андрей Воронин - Слепой в зоне
– Понял, – Глеб спрятал рацию во внутренний карман и прижал липучку клапана.
Он слышал, как подъехали к подъезду машины, как хлопнули дверцы.
Охранники, пришедшие проверить лифт и лестницу в доме, перебросились парой незначительных фраз со швейцаром.
– Никого подозрительного?
– Приходили только свои. В пятнадцатую квартиру приехали гости. Я проверил, они все еще там пьяные.
– Хорошо.
Вторая кабина, стоявшая рядом с Глебом, вздрогнула. В ней открылись дверцы, зажегся свет. Глеб чуть подался вперед. Сквозь вентиляцию на крыше он увидел трех мужчин. Да, это были те же самые охранники, что и вчера, похожие друг на друга, словно их родила .одна мать. Маленькие свиные глазки, толстые крепкие шеи, бритые затылки, кожаные куртки. Один из них зашел в лифт, двое других отправились пешком. Охранник нажал кнопку десятого этажа, Глеб одновременно с ним нажал кнопку третьего. Кабины синхронно вздрогнули и, двигаясь рядом, пошли вверх. Внутренность соседнего лифта великолепно просматривалась сквозь вентиляционную решетку, особенно если подняться во весь рост и ухватиться за трос, на котором подвешен лифт.
Отрепетировав этот прием, Глеб подался назад, и вовремя. Его кабина остановилась на третьем этаже, а соседняя – с охраной – ушла вверх. Несмотря на то, что все было довольно тщательно продумано, Глеб волновался. Но не за себя.
Он умел заставлять себя перед началом операции забывать, что сам смертен. Он боялся сейчас другого: такие люди, как Лимончик, обычно обладают животным чувством опасности, спинным мозгом ощущают, когда кто-то охотится за ними. И сейчас уголовному авторитету могло взбрести в голову подняться на шестой этаж пешком. Только это одно и могло сорвать план Сиверова.
Но волновался он зря. Такой шанс хоть и существовал, но чисто теоретически. Бетонный противовес, остановившийся на первом этаже, быстро пошел вверх, кабина скользнула мимо Сиверова и остановилась внизу. В нее зашло четверо – это Глеб определил на слух, по шагам. Вновь загудел двигатель, и лифт стал подниматься.
Когда кабины разделяло всего метра два высоты именно столько требовалось форы, чтобы синхронизировать подъем, – Глеб нажал кнопку десятого этажа. Теперь обе кабины двигались рядом. Сиверов встал, придерживаясь рукой за дрожащий натянутый трос, и заглянул через вентиляционную решетку в соседнюю кабину.
Первым он увидел Лимончика. Тот стоял, повернувшись лицом к зеркалу, и самодовольно улыбался собственному отражению. Трое охранников оставались невозмутимыми. Находясь внутри лифта, они не опасались нападения.
«Ребята, – подумал Глеб, – я не знаю, сколько смертей на совести каждого из вас, но, судя по вашим мордам, казни вы заслужили», – и он нажал на спусковой крючок «узи». В гулкой бетонной шахте затрещали выстрелы, запрыгали гильзы.
Грохот перекрыл гудение электромоторов. Дюралевую вентиляционную решетку вырвало из гнезд, посыпались осколки зеркала. Никто из охраны Лимончика даже не успел достать оружие. Автомат смолк, выпустив из себя последний патрон. Глеб молниеносно выхватил пистолет. Но он не понадобился – все четверо были мертвы.
Раскрошенный пластик, осколки зеркала, лужи крови, пригвожденные пулями к полу тела. Глеб машинально запомнил – точно сфотографировал взглядом, эту картину.
Изуродованная в считанные секунды кабина лифта остановилась на шестом этаже, а та, на которой стоял Глеб, уносилась вверх. Послышалось, как раздвигаются дверцы. Тут же, сквозь сорванную вентиляционную решетку вверх, в шахту, ударила автоматная очередь. Пули свистели, ударялись в бетон, высекали искры, рикошетили.
Лифт, на крыше которого ехал Глеб, замер на отметке десятого этажа. В этот же самый момент пошла вверх и вторая кабина. Из нее еще раз ударила очередь.
Но Сиверов уже успел спрыгнуть на площадку.
«Ребята, это ваша ошибка», – он повернул ручку рубильника, и кабина остановилась между этажами, электродвигатель отключился. Замерли неподвижно блоки лебедки.
«Значит, вас будет меньше! Посидите между этажами – те, кто не побоялся лезть под пули. Ну а мне придется иметь дело с более трусливыми и менее разворотливыми».
Глеб прислушался к грохоту ботинок людей, бегущих по лестнице вверх к нему, но четыре этажа не преодолеть одним прыжком!
Он толкнул дверь на крышу, стремительно захлопнул за собой и пропустил в пробой для замка толстую проволоку. Резко закрутил ее. Что и говорить, эта дверь не могла долго противостоять трем охранникам Лимончика, обезумевшим от злости и ненависти, понимавшим, что за смерть хозяина им не светит ничего хорошего. Но секунд пятнадцать на этом Сиверов мог выиграть. Он подбежал к еще неостывшей битумоварке и, распахнув ее дверцу, швырнул в жидкую горячую смолу ненужный теперь автомат. Черная смола, издав звук, похожий на тяжелый вздох, поглотила его. «Отыщут в лучшем случае в конце сезона», – подумал Глеб, бросаясь к консоли подъемного блока. Бухта, аккуратно скрученного тросика, разматываясь, полетела вниз. Блок выходил на метр-полтора за плоскость стены.
«Даже если кто-нибудь из охраны догадался, что я спущусь именно здесь, и сразу же бросился на улицу, то я успею», – Сиверов засунул пистолет за пояс, защелкнул на тросике тормозные замки, которыми пользуются монтажники-высотники и альпинисты при быстрых спусках. Перемахнул через карниз и на секунду завис над тридцатиметровой пропастью. Чуть слышно щелкнули стопоры, когда Глеб сжал пальцы, и он заскользил вниз.
Трос раскачивался, Сиверова то относило метров на пять от стены, то бросало на нее. В эти мгновения он пружинисто ударялся ногами в облицованный мелкой желтой плиткой бетон, пробегал по нему несколько гигантских шагов и вновь отталкивался. Он услышал, как с сильным грохотом слетела с петель дверь, и, находясь уже где-то на уровне пятого этажа, увидел над светлым срезом стены на фоне ночного неба три головы.
Зазвучали выстрелы. Но попасть в Глеба было практически невозможно…
Сиверов посильнее оттолкнулся от стены. Даже он сам с точностью не мог определить, куда его сейчас занесет. Перед ним мелькнуло ярко горящее окно, за которым Глеб заметил стол, уставленный бутылками, блюдами, и мирно расположившихся за ним гостей. Это видение промелькнуло и исчезло. Вновь удар о стену, смягченный ногами. Еще три выстрела прозвучали сверху, и все мимо. Трос несколько раз сильно дернуло. Один из охранников в бессильной злости бросил пистолет и вцепился в трос, словно надеясь порвать руками крепкую сталь.
Еще три этажа промелькнули перед лицом Сиверова. До земли оставалось метров пять. И тут один из охранников догадался сделать то, что должен был сделать, – едва оказавшись на крыше: он выстрелил точно в узел, которым трос крепился к телевизионной антенне. Загудела трубчатая стойка, тросик, закрутившись спиралью, мелькнул в темноте. Охранник, сжимавший его руками, не удержал равновесие и с протяжным криком перевалился через бортик.
Глеб приземлился на мягкую клумбу, амортизировав удар полусогнутыми ногами. Он падал с высоты около четырех метров, но все равно, не удержав равновесия, упал на бок, откатился в сторону и тут же вскочил. Болело бедро, но не сильно, двигаться было можно. Крик падавшего с десятого этажа охранника оборвался глухим ударом. Глеб еще успел зафиксировать взглядом неподвижно лежащее на канализационном люке тело и бросился бежать. Стегнули по лицу сухие ветки кустов. Сиверов бежал быстро, но бесшумно, не оглядываясь. Уловка должна была сработать: охранники решат, что он выбежал на улицу, ведь от торца дома до нее было метров двадцать, и только потом сообразят, что он мог побежать и в соседний двор.
Сиверов, стараясь не щелкать замком, открыл свою машину, снял ее с ручного тормоза. «Вольво» плавно покатилась с горки. Впереди виднелась улица. Уже вывернув на расчерченный разметкой асфальт, Глеб плотно захлопнул дверцу и включил зажигание. Автомобиль влился в поток других автомашин, идущих по проспекту Мира. Двое охранников, тяжело дыша, стояли на краю тротуара, не понимая, как и куда мог так быстро исчезнуть убийца их хозяина.
Сиверов проехал несколько кварталов, притормозил, заметив свободное место у тротуара, заглушил двигатель и откинулся на спинку сиденья.
"Все. К черту работу! Я должен отдохнуть. Сегодня сумел перехитрить охрану Лимончика, виртуозно провел операцию по его ликвидации. Но ради чего? Ради того. чтобы спасти задницы нескольких чиновников, чьи имена знает вся Россия?
Они тихо покинут свои насиженные места после выборов, о них немного посудачат в газетах, и они получат то, к чему стремились, – спокойную жизнь, богатую и сытую. Не хочется видеть всего этого. Забыть, отдохнуть, уехать в Париж, пожить там с Ириной недельку, две, три, месяц…" Сиверов нервно курил и смотрел, как тонкой струйкой дым уплывает в приоткрытое окошко автомобиля, растворяется в ночной суете города.
