Джеральд Браун - Империя алмазов
Это напомнило ему о том, что он уже потерял пятнадцать миллионов, ведя двойную игру с Мэсси, а сейчас, вдобавок ко всему, убегает от реальных пятидесяти. Гораздо лучше, чем ничего, решил он. Гораздо лучше, чем смерть.
– Я собираюсь позвонить в Систему и сказать, где алмазы.
– Не надо!
– Это избавит нас от шпиков.
– Нет.
– В конце концов, мы будем бороться только с Мэсси, а это более чем достаточно.
– Это будет наполовину скучнее.
– Хорошо, кого ты выбираешь: Мэсси или Систему?
– Обоих.
Она была настроена агрессивно, потом просто злилась, затем обиделась.
Чессер был непреклонен, и как только она начала колебаться, он понял, что она согласна с его решением.
Появилась определенность. Он позвонит в Систему. Правда, ему не нравилось, что он слишком легко избавится от Мичема, но он получил некоторое удовольствие от неприятностей, которые он, несомненно, доставил Мичему на прошлой неделе. И когда-нибудь, мечтал Чессер, он встретится с Мичемом лицом к лицу и расскажет всю эту историю, особенно выделив то, что и товар был возвращен, и целая алмазная промышленность сохранена только благодаря его, Чессера, великодушию.
Действительно, Чессеру было легче от простой мысли, что алмазы вернутся к тем, кому принадлежали. Он уже чувствовал меньшую ответственность за двадцать миллионов карат. Он спросил Марен:
– Почему ты не пробовала меня остановить, когда я разбрасывал алмазы по улице?
– Надо ж было дать выход твоей злости.
– А тебе получить удовольствие. Тебе нравится перспектива быть преследуемой, а я вовсе не нахожу это забавным. На самом деле я здорово напуган и не скрываю этого.
– Я – нет.
– Ты всегда против. Это ненормально.
– Ненормально – что?
– Поведение. Даже животные по возможности стараются избежать опасности.
– Не все.
– Назови хоть одно.
Она попробовала вспомнить, но не смогла. И после минутной паузы спросила:
– Тебе когда-нибудь приходило в голову бросить меня?
– Нет, – ответил он слишком быстро. Она недоверчиво покосилась:
– Мне тоже.
Ему было приятно слышать это, но он сомневался.
Она наклонилась к рулю:
– Почему ты этого не сделал?
– Просто никогда не думал, вот и все, – соврал Чессер.
– Нет, я имею в виду, когда ты думал об этом, почему не бросил?
Он сказал то, что считал абсолютной истиной:
– Я никогда не переставал любить тебя.
– Ты уверен?
– Да.
– Любовь полна остановок и начал.
– Не моя.
– Твоя какая-то особенная?
– Определенно.
– Что же в ней такого?
– Ты.
Она довольно хмыкнула. Чессер спросил:
– Когда последний раз ты думала бросить меня?
– Минут десять назад.
– Почему? Из-за того, что не вышло по-твоему?
– Конечно.
– И часто ты перестаешь любить меня? Действительно перестаешь? – ему хотелось, чтобы она отрицала это.
– Может, на секунду-другую, не больше.
«Секунда, две, – думал он, – может начаться цепная реакция – и навсегда».
– Это даже хорошо, – продолжала она. – Это заставляет меня понимать, как сильно я люблю тебя.
– Давай договоримся. Нам следует прекратить врать друг другу.
– Может, когда-то, – сказала она задумчиво. – Но я надеюсь, нет.
– Надеешься, что нет? Она добавила:
– Я даже представить себе не могу, как это не хотеть соврать. А ты?
– Нет, – ответил он, потому что это звучало хорошо, даже если это была отговорка. Он посмотрел на свои руки и подумал, как им повезло, что они могли касаться ее. Он поднял глаза, чтобы полюбоваться ее профилем. Она знала об этом, поэтому чуть разжала губы и приоткрыла рот, чтобы он казался более чувственным.
– Ты часто обманывала меня? – поинтересовался он.
– А ты можешь сказать?
– Не всегда.
– А я про тебя могу. Всегда. У меня есть свой внутренний детектор лжи.
– Полагаю, твои серьга.
Она засмеялась.
– Нет. Моя любовь.
– Ты можешь определить, когда другие люди лгут?
– Только, когда ты, – сказала она многозначительно.
– Я люблю тебя бесконечно, – объявил он, беспомощно опустив голову.
– Бесконечно, – как эхо повторила она, и ее нога заставила стрелку спидометра подняться еще на десять миль в час к цифре девяносто, – они ехали с опасной на этом участке дороги скоростью.
Они промчались через Хиндхед, как если бы это была гонка на Гран-при, и через несколько минут были у разворота к гравийным карьерам. Они ехали по грязной и скользкой от недавних дождей дороге, не обращая внимания на грузовики.
Она не остановилась, пока не сделала полный разворот, и сначала Чессер подумал, что это быстрое и неясное изменение направления запутает его. Он вышел с пустой сумкой. Он видел горы камней и кучи песка.
Но не было горки алмазов.
Здесь, именно здесь, где он уже был и где сейчас безмолвно стоял. Он не в силах был даже жестом позвать ее, чтобы она вышла; она осталась в машине и подтвердила то, во что он не хотел верить.
Чессер внимательно осмотрел землю. Он увидел несколько одинаковых отпечатков, очевидно, от ковша экскаватора. «Кто-то пришел и просто выгреб их, – подумал Чессер, – все до единого чертова карата». Осталось лишь несколько камешков, застрявших в рыхлой земле.
Он сел на корточки и выкопал их, не понимая, зачем. Не более десятка. Он посмотрел вокруг, подошел к вагончику. Все было то же, только не было алмазов. Где они? Это было слишком невероятно, чтобы поверить. Прежде чем вернуться к машине, он долгим взглядом осмотрел место, где были алмазы.
– Их нет, – сказал он. – Пусто.
– Я вижу.
– Но кто? Кто мог их забрать?
Она пожала плечами.
– Может, теперь где-то в Англии появился самый дорогой в мире участок дороги.
– Ты думаешь, кто-то по ошибке принял их за обычный гравий?
– Я сказала «может быть».
Это была грустная догадка и не очень правдоподобная. Карьер не использовался и находился в стороне от дороги, вот почему Чессер и выбрал его. Он крепко сжал руки.
– Есть лучшее объяснение? – спросила Марен.
– Нет.
– Если подумать, это все довольно забавно…
Она замолчала под его взглядом. Он разжал пальцы и посмотрел на те несколько алмазов, которые подобрал.
– Я не вру.
Она согласилась и предложила:
– Давай забудем об этом и будем помнить о нас. – Она наклонилась и мягко, умиротворяюще поцеловала его в щеку.
Это немного помогло. Чессер сказал:
– Я думаю, нам лучше сбежать.
– Ото всех, – ответила Марен с прежним энтузиазмом. Он положил алмазы в карман рубашки, чтобы сохранить их на память. Но по дороге в аэропорт Биггин Хил он по одному выбрасывал их в окно через каждые несколько миль. Пока не осталось ни единого.
ГЛАВА 22
Желто-серебристый «Фоккер-28» приземлился прямо на первую полосу. Почти все, кто был в аэропорту в Ницце, обратили на него внимание: обычно дорогие частные самолеты привозят людей, на которых стоит посмотреть.
Марен и Чессер сошли на землю, и пока они шли через многолюдный зал к ожидавшему их темно-синему «мерседесу», многие спрашивали, кто они такие. Некоторые их знали.
Лимузин отвез их в Канн, на яхту Марен, причалившую в новом порту для прогулочных судов. Из всех кораблей, стоявших там, ее яхта была самой заметной. Она была новейшей конструкции, почти двести футов в длину, черная как смоль. Все металлические детали на ней были выполнены из полированного хрома, а не из меди, как обычно. На корме написано имя, которое дала ей Марен. «После жизни». Ниже было написано: «Панама», где по совету поверенных Жана-Марка было зарегистрировано судно, чтобы не платить большие налоги. «После жизни» имела крейсерскую скорость пятнадцать узлов, дальность автономного плавания восемь тысяч миль, двенадцать роскошных кают и экипаж из двадцати двух человек. Капитан яхты, рыжебородый англичанин, утверждал, что поддерживать судно в хорошем состоянии можно только плавая на нем – теория, которая оправдывает продолжительные рейсы по теплым морям вне зависимости от того, находится владелец на борту, или нет. Чаще его там не бывает. Капитан и команда наслаждались такими радостями жизни, которые им были явно не по средствам, и никак не желали расставаться с такой службой.
Когда Марен всходила на борт, к ней были прикованы взоры всех, кто только мог ее видеть. Выходя из лимузина, она продемонстрировала свои стройные ноги во всю их длину и с видом великосветской дамы поднялась по трапу. Она сразу же потребовала, чтобы капитан уделил ей полчаса для переговоров с глазу на глаз. Чтобы обсудить маршрут. Потом она и Чессер переоделись и отправились на берег.
Сначала они пили в «Карлтоне», на террасе. Столик, за которым они сидели, был расположен так, что их невозможно было не заметить. К ним подходило множество знакомых. Обязательные поцелуи, приветствия. Марен была необычайно оживлена и щебетала без умолку. Внешне и она, и Чессер казались безмятежно счастливы – идеальные любовники, живущие идеальной жизнью. Конечно, их спрашивали, где они были, где остановились и куда теперь направляются.
