Сергей Зверев - Один в море воин
По дороге обратно, в отсек, ставший для Полундры камерой, его охраняли уже не так строго. Можно было, пожалуй, даже рискнуть, попробовать дернуться и схватиться с тремя «морскими котиками», рассчитывая на преимущество внезапности. Но, подумав, Полундра решил этого не делать. Всю субмарину в одиночку ему все равно не захватить, такое только в голливудских боевиках бывает. Значит, пока лучше выполнять условия договора – а уж под водой повернуть все по-своему.
«Кошмар! – весело думал Полундра, шагая по коридору. – Семьсот девяносто три тысячи долларов! Это получается моя зарплата за… Эх, никогда не был в математике силен. Ну, где-то лет за семьсот-восемьсот, грубо говоря. Интересно, почему я не могу эти деньги взять? Ведь не могу же! Ладно, что тут думать. Не могу, и все. Есть в мире вещи, которые не продаются, что бы американцы по этому поводу ни думали!»
34
Хасуф ибн Осман сидел за столом, потягивая безалкогольный коктейль, и размышлял, что ему делать с армянином и той информацией, которую он сообщил. Он уже решил для себя, что заниматься тем же, чем Хусейн, не будет. Слишком опасно. Но тогда возникал вопрос – с кем полученной информацией поделиться, чтобы получить максимальную выгоду? С президентом страны? Можно, но что он за это получит? Он и так член Президентского совета, командующий ВМФ страны, фактически хозяин четверти Йемена. Нет, президент, пожалуй, остается на самый крайний случай. С кем тогда? С американцами? Нет, скорее всего, не стоит. Максимум, чего он от них дождется, это какой-нибудь медальки, которая ему совершенно не нужна. С другой стороны, если повести дело разумно, то можно договориться с какой-нибудь из американских контор, чтобы славу получила она, а ему достались деньги. Или даже не деньги, а, например, кое-какие льготы в поставках нефти. Или…
В этот момент в обеденный зал заглянул один из офицеров охраны.
– Господин, минут семь назад на горизонте появилась какая-то яхта. Мы только что рассмотрели, что на ней нет опознавательных знаков. Наши курсы пересекаются в квадрате сорок три-четырнадцать.
– Интересно… – протянул шейх. – Яхта без опознавательных знаков? – Он сразу подумал о той яхте, на которой побывал армянин. Не она ли это?
– Приведи на палубу армянина, – приказал шейх офицеру. – И дай команду одному из сторожевиков, пусть держится так, чтобы прикрывать нас от этой яхты. Скажи, что особой опасности пока нет, это просто на всякий случай.
– Понял, – офицер коротко кивнул и удалился. А Хасуф ибн Осман встал из-за стола и пошел наверх, на палубу. Здесь стояли несколько офицеров из команды и трое охранников.
– Ну, покажите, где эта яхта, – приказал шейх.
Ему тут же вручили отличный бинокль, почтительно указали направление. Хасуф приник к окулярам. Да, в самом деле яхта. И ни названия нет, ни флага, ни порта приписки. А это нарушение всех правил! Ведь она находится в территориальных водах Йемена! Да если бы даже и в открытом море – корабль без опознавательных знаков обязано задержать любое военное или полицейское судно, которое его встретит.
– Вызовите их по рации, – приказал шейх. – Выясните, кто это такие. Прикажите, чтобы остановились. Нет, постойте! Я сам с ними поговорю. Сейчас только армянин посмотрит, нет ли на этой скорлупке знакомых ему лиц.
Тигран Митонасян появился на палубе минуты через две. Теперь яхту было видно даже невооруженным глазом, а в бинокль она была просто как на ладони. Шейх как раз рассматривал суетящихся на палубе негров, одетых или в гражданскую одежду, или в камуфляж без знаков различий. Впрочем, там были не одни только негры. Промелькнули несколько белых и один араб – высокий, широкоплечий, с военной выправкой. На той яхте он явно был главным.
– Посмотри, – сказал шейх, протягивая бинокль армянину. – Никого не узнаешь?
Тигран поднес бинокль к глазам буквально на секунду. И тут же опустил. Лицо его мгновенно побледнело, губы задрожали.
– Это он, – тихо сказал Митонасян.
– Кто он?
– Хасан аль-Бизкек. Бывший полковник личной гвардии Саддама Хусейна.
– Понятно. Все за мной!
Шейх и его свита спустились в радиорубку.
– Вызываю судно, не несущее опознавательных знаков, следующее курсом на юго-восток, – сказал шейх, когда радист настроил рацию и кивнул ему. Хасуф помнил, что на море стороны света называются не север, юг, восток и запад, а как-то иначе. Но не помнил, как именно. Впрочем, невелика важность. Главное, чтобы его поняли.
Ответа не было.
– Если вы не отзоветесь, я буду считать себя вправе принять решительные меры! С вами говорит Хасуф ибн Осман, член Президентского совета и командующий ВМФ Йемена! Со мной три военных корабля!
– Вас слышу, – отозвался сильный, уверенный мужской голос. – Что вам надо? Мы не нарушаем никаких законов, следуем своим курсом!
– С кем я говорю?
– Я владелец яхты, Майкл Дримен.
– Как называется ваша яхта? К какому порту приписана? Почему нет никаких опознавательных знаков?
– А это что, преступление?
– Нет. Но это повод для тщательной проверки вашего судна. Тем более что, по имеющимся у меня сведениям, на его борту скрывается опасный международный террорист.
– Говоря это, шейх преследовал двойную цель. Получить повод осмотреть яхту и слегка припугнуть араба, который сейчас наверняка слушает разговор. Пусть экс-полковник понервничает – не его ли имеют в виду под террористом.
– Кто же это? – спросил собеседник шейха.
– Его имя вам ничего не скажет, кроме того, это секретная информация. Итак, вы согласны на осмотр судна или придется прибегнуть к силе?
– Согласен, – чуть поколебавшись, ответил Дримен. – Но у нас все в порядке, никаких террористов нет, вы только зря время потратите.
– Это наши проблемы. Заглушите двигатели, к вам подойдет один из сторожевых кораблей.
На этом сеанс связи был закончен.
– Ибрагим, ты пойдешь на сторожевике главным, – сказал шейх, обращаясь к одному из офицеров.
– Задание? – коротко спросил тот.
– Осмотритесь как следует. Если найдете ящики с оборудованием… Как бы его описать, сам толком не знаю, как оно выглядит. В общем, если найдете какое-нибудь странное оборудование, то захватите корабль. А там уж я и Тигран разберемся. Все ясно?
– Да. Разрешите выполнять?
Шейх кивнул.
Через десять минут сторожевик, на борт которого поднялся Ибрагим, полным ходом направился к яхте, которая уже остановилась. Яхта шейха и другие два сторожевика двигались в том же направлении, но намного медленнее.
Когда сторожевик и яхта Хасана аль-Бизкека встали рядом и с одного корабля на другой был переброшен трап, на палубе йеменцев встречали всего четыре человека – сам Хасан, Майкл Дримен и еще два молчаливых негра, явно «шестерки». Зато экс-полковник и его помощник выглядели крайне респектабельно – легкая, но дорогая одежда, перстни на пальцах, уверенные лица хозяев жизни.
– Что вы желаете осмотреть? – спросил Хасан у Ибрагима, глядя поверх его головы. – Учтите, мы торопимся.
– Осмотрим все, – ответил офицер. Он не собирался пасовать перед каким-то незнакомцем, пусть даже и богатым.
– Это займет много времени, – заявил Дримен, покосившись на Хасана.
– Ничего не поделаешь. У нас приказ.
– Ладно… – снова повинуясь легкому кивку Хасана, сказал Дримен. – Но постарайтесь побыстрее.
– Насколько это возможно – постараемся, – кивнул Ибрагим. – Где у вас трюм?
– Вас проводят.
– Не меня. Их, – Ибрагим указал на четверых своих подчиненных.
– Хорошо. А вы сами?
– Мне покажете документы на судно. И каюты.
– Вы каюты тоже будете осматривать?
– У меня приказ.
Дримен поморщился.
– Хорошо. Тогда прошу следовать за мной. В трюм ваших людей отведут, – он кивнул не проронившим ни слова неграм.
Ибрагим пошел за хозяевами судна. Подойдя к двери рубки, араб вежливо распахнул ее перед офицером. Ибрагим шагнул через порог и тут же остановился. В грудь ему смотрели дула автоматов, которые держали три черных здоровяка в штатском. А за спиной у него послышалась какая-то невнятная возня, стук, оханье. Он обернулся и увидел, как последний из его людей, хрипя и держась за живот, сползает на пол. В правой руке стоявшего рядом с ним араба был длинный нож. А негр, назвавшийся хозяином яхты, сжимал пистолет с нашлепкой глушителя.
– Не рыпайся, – тихо, но очень убедительно сказал араб. – Все твои люди живы. Пока. И ты еще поживешь, если будешь делать все, что тебе скажут.
Ибрагим побледнел. Он никогда не был ни на войне, ни даже в настоящей перестрелке. Собственно, он ни разу в жизни не видел никого, кого можно было бы назвать настоящим врагом – обычные преступники не в счет, да и тех он видел уже только в обезвреженном состоянии. И на него первый раз в жизни направляли боевое оружие.
Он открыл рот, но несколько секунд не мог произнести ни слова – язык не слушался. Потом он все-таки справился с собой.
