Александр Бушков - Возвращение пираньи

Украдкой поглядывая на Ольгу, Мазур понемногу успокоился – и зорко следил за правой обочиной, держа на коленях СЕТМЕ с последним полным магазином. Он видел, что Кацуба, вертя баранку, в то же время уделяет не меньше внимания левой обочине. Видимо, их настроение понемногу передалось Ольге – посерьезнела, притихла, бросила на обоих пытливые взгляды, в конце концов демонстративно расстегнула кобуру, вынула «беретту», звонко загнала патрон в ствол и осведомилась:

– Я вас правильно поняла, мои рыцари?

– Совершенно, – сквозь зубы бросил Кацуба.

Она вложила пистолет в кобуру, но не стала ее застегивать, передвинула на живот. Толстяк проворчал:

– Герильеро тут вообще-то не шалят так уж чтобы особенно...

Однако и сам передернул затвор «винчестера» с раскрашенным в маскировочные цвета ложем, примостил меж колен – то ли поддался общему настрою, то ли с самого начала считал, что береженого бог бережет.

...Однако двое, стоявшие посередине дороги, отнюдь не прятались, наоборот – едва увидев машину, вразвалочку двинулись навстречу, ленивой отмашкой приказывая свернуть к обочине. Оба в табачного цвета форме здешней полиции, перетянутые ремнями в рюмочку, высокие фуражки с затейливой эмблемой, короткие итальянские автоматы «спектр», начищенные сапоги... Поодаль стоял на обочине черный мерседесовский джип – надежный натовский вездеход.

Мазур быстро огляделся. Лес редкий, засады вроде бы нигде не видно, разве что следует обратить особое внимание на те вон бугорки и могучий поваленный ствол – если и можно где-то укрыться, то только там...

Передний, до которого было метров пятнадцать, что-то энергично рявкнул по-испански, придерживая правой автомат. «Лендровер» медленно притормаживал...

Да-дах!

В полуметре от уха Мазура бабахнула Ольгина «беретта» – и еще раз, и еще! Мазур успел заметить, как ближайший полицейский, словно подсеченный в коленках, заваливается навзничь с дырой во лбу, как второй метнулся в сторону, но тут же жутко и оглушительно взвыл мотор, машина прямо-таки прыгнула вперед, снесла второго, как кеглю... Мелькнуло его искаженное лицо, слетела фуражка...

Сграбастав левой Ольгу за шею и свалив ее себе на колени, пригнувшись, Мазур свободной рукой поднял винтовку и открыл огонь по пятнистым фигурам, рванувшимся из-за того самого ствола, толстенного, зелено-замшелого. Он не старался попасть – просто очередью на полмагазина прижал к земле, заставил рухнуть за дерево. Они палили в ответ в белый свет, как в копеечку, задрав стволы вертикально в зенит...

После короткого замешательства подключился бородач – от ствола полетели щепки. Уловив краем глаза шевеление слева, Мазур развернулся к тем бугоркам, второй длинной очередью опустошил магазин, швырнул винтовку за борт, подхватил с пола автомат покойного Лопеса и, крутясь вправо-влево, принялся поливать огнем.

Вывернувшись из-под его руки, Ольга распрямилась и, держа пистолет обеими руками, вступила в игру. Грохота хватало – но Мазур ни разу не отметил характерного свистящего шуршанья пуль в опасной близости, прицельно по ним не стреляли, и то ладно, лишь бы не было второй засады, по классическому способу «первый-второй», применявшемуся гангстерами на Кубе еще с полсотни лет назад...

Должно быть, нападавшие не были знакомы с творческим опытом кубинских гангстеров. «Лендровер» несся на пределе дряхлых силенок, временами казалось, что все четыре колеса на миг отрываются от земли, а может, так оно и было, людей швыряло, мотало, колотило о жесткие борта, за спиной все еще заполошно трещали автоматы, послышался отчаянный крик ярости...

Мазур уже знал, на что способен Кацуба за рулем, но сейчас напарник превзошел сам себя, виртуозно швыряя машину на узкой извилистой дороге. Над головой просвистела разлапистая ветвь, они едва успели пригнуть головы, Кацуба вновь вырулил на середину дороги и давил на газ.

Они остановились, промчавшись километров десять. Кацуба внимательно оглядел остальных:

– Никого не зацепило? Бог миловал... Где-то тут был сосуд... – Достал из сумки полупустую бутылку «Гордона», в два поворота скрутил пробку и жадно хлебнул из горлышка, передал соседу.

Бородач, оросив горло, покрутил головой:

– Надо же, а я эту развалину за пятьсот баксов продать хотел, совсем было собрался... Черта лысого я ее теперь толкану...

Кацуба послал Мазуру многозначительный взгляд. Тот опустил ресницы, показывая, что понял. Индеец с запиской – вполне возможно, и не подозревавший о характере услуги, как оказалось, едва не угробил всю честную компанию, сам того не ведая. Была поблизости какая-то группа, и она незамедлительно устроила засаду. Их вовсе не хотели убить – иначе в два счета порезали бы автоматными очередями из укрытия, машину можно услышать издалека, звук мотора в здешней глуши далеко разносится. Да и во время шальной перестрелки хоть у одного да наверняка была возможность всадить очередь прицельно – а на машине ни царапинки. Положительно, кто-то получил приказ, строжайший: брать живьем, непременно живьем... Нельзя сказать, что эта мысль особенно утешила. Иногда остаться живым – как раз во сто раз хуже...

– Надо же, на что старушка способна... – все еще качал головой бородач, пребывавший в легком шоке. – А я ее за пятьсот баксов собирался толкнуть Лысому Ковбою...

Отобрав у Мазура бутылку, Ольга храбро сделала изрядный глоток. Не рассчитав сил, поперхнулась, конечно, раскашлялась, пришлось как следует похлопать по спине. Убедившись, что с ней все в порядке, Мазур проворчал:

– Незачем было высовываться, амазонка... – и вдруг сообразил, что испытывает нечто вроде гордости за боевую подругу.

– Ну-ну, – сказал Кацуба. – Если бы не наша очаровательная спутница, еще неизвестно, как развернулись бы события... Как вам в голову пришло? Как догадались, что...

– У них форма была не та, – сказала Ольга. – Форма городской, муниципальной полиции, которой совершенно нечего делать здесь, в глуши. У сельской жандармерии петлицы не черные, а синие, без канта, только с пуговицей. И кокарда другая. И шеврон на левом рукаве другой. Наконец, у сельской жандармерии вообще нет мерседесовских вездеходов – только «Игуасу» и «Штайр», и, коли уж патруль в форме, машина непременно должна носить все опознавательные знаки... Недавно было сообщение, что герилья напала на полицейский участок в Барралоче – видимо, там и разжились городской униформой...

Кацуба присвистнул, покрутил головой:

– Сеньорита, я в восхищении...

– Я вам упорно пытаюсь доказать, что меня не стоит считать тепличным цветком, а вы столь же упорно не верите... – легонько вздохнула Ольга. – Мой кабальеро, я по долгу службы много ездила по стране, по глухим уголкам, немало повидала... Достаточно, чтобы отмечать мгновенно столь грубые несообразности. А вы обратили внимание, что они, собственно, все время палили поверх голов?

– Чего ж удивительного, – буркнул бородач. – Насчет выкуп требовать они мастера, насобачились... Давайте отсюда убираться, а? Еще следом пустятся...

Часть вторая

Об ушедших и мертвых

Ибо кто знает, что хорошо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит, как тень? И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем?

Глава первая

На чужом пиру

– Асиенда Куэстра-дель-Камири, главный управляющий, – раздался голос, определенно исполненный выжидательности.

«Хесус», – вспомнил Мазур. Маленький человечек с лицом крайне печального суслика, которому загулявшие офицеры шутки ради шваркнули в нору гранату, отчего суслик остался и без дома родного, и без душевного спокойствия...

– Это вы, Хесус? – спросил Мазур.

– Да. Прошу прощения...

– Это полковник Савельев, – с барственной небрежностью сказал Мазур. – Из России. На правах старого знакомого хотел бы засвидетельствовать свое почтение донье Эстебании...

На том конце провода, очень похоже, перебирали в памяти всех полковников, каких довелось встречать. Потом Хесус осторожненько начал:

– Прошу прощения, сеньор полковник, но я никак не могу вспомнить, где слышал вашу фамилию...

– Ледовитый океан, – охотно подсказал Мазур. – Теплоход «Федор Достоевский»... – В трубке послышалось нечто, напоминавшее жалобный писк, но Мазур напористо продолжал: – В свое время ваша хозяйка приглашала меня в гости, я проездом оказался в Барралоче и решил воспользоваться любезным приглашением... Надеюсь, сеньора в добром здравии?

– Конечно, сеньор, – машинально ответил Хесус.

Бог весть отчего, но у Мазура возникло впечатление, что печальный суслик, с л и ш к о м хорошо вспомнив, при каких обстоятельствах произошло их знакомство, собрался бросить трубку. Очень уж затянулась пауза. Нет, вновь раздался голос:

– Я очень надеюсь, сеньор полковник, на сей раз ваша поездка... гм, связана с более мирными обстоятельствами?