Афганский рубеж 4 (СИ) - Дорин Михаил
— Справа на месте, 102-й, — спокойно ответил Виктор.
— Командир, а звёзды сегодня сверкают ярче, чем вчера, — заметил Кеша.
— Звёзды — хорошо, а что у нас по маршруту? — спросил я.
— Прошли второй поворотный пункт. Далее курс 140°, — доложил Иннокентий.
Безоблачным небом над приграничными районами Афганистана любоваться не было возможности. Пусть ночью и тяжелее стрелять с ПЗРК, но прижиматься к земле всё же не стоит. Тем более что она сегодня хорошо просматривается.
— А в прибор хорошо всё видно, — сказал по внутренней связи Липкин, сидящий в грузовой кабине.
В сегодняшнем вылете он решил воспользоваться ночным биноклем БН-2. И чем дальше мы удалялись от Шахджоя, тем больше командир спецназа удивлялся.
— Вот там точно кто-то будет. А вот место хорошее для засады. Я не успеваю отмечать, Саныч. Чего мы раньше так далеко не залетали? — спросил Пётр Петрович, когда мы прошли на очередной просёлочной дорогой, ведущей от границы в сторону Кандагара.
— Никто задачи не ставил, — ответил я.
Чем ближе подлетали к границе, тем горы становились круче. Ущелья сменялись горной грядой, а равнинной поверхности почти не было видно.
— Третий поворотный пункт маршрута. Далее курс 70, — объявил Кеша, когда мы прошли рядом с горой Харгар.
Пока что никакого движения и никаких признаков жизни. По курсу было очередное ущелье, слегка освещаемое лунным светом. Тут же Липкин внёс предложение.
— Саныч, надо пройти по ущелью. Чуйка у меня.
И у меня тоже — зацепиться лопастями можно на раз-два.
— Командир, узковато. Двум вертолётам будет очень тесно, — заволновался Кеша.
— И духи могут думать так же. Мы же не отклоняемся от маршрута, Кеша?
— Нет.
Может и правда что-то найдётся и в этом ущелье.
— 104-й, снижаемся в расщелину. Иди с превышением от меня, — дал я команду Ломову.
— Понял, 102-й.
Ручку управления отклонил вперёд, и вертолёт быстро спикировал вниз. В этот момент дух захватило и всё сжалось в груди. Несколько мгновений и я выровнял вертолёт, оказавшись между двух скал.
Стало жутковато. Каждый поворот в ущелье приходилось проходить с большим напряжением. Чем дальше, тем расстояние становилось всё уже и уже.
Кажется, что можно дотронуться рукой до скал, окружающих нас. А вниз вообще не хочется смотреть — там тёмная бездна. Во рту слегка пересохло, а по виску медленно начала скатываться капля пота.
— Подходим к выходу из ущелья, — доложил Кеша.
Узкое пространство начало становиться шире. Справа — горная гряда прямо за блистерами нашего Ми-24. Слева — появилась гора, возвышающаяся над нами. Насколько я понял, это самая высокая точка гор Претай — почти 3000 метров.
— Сейчас последний изгиб, — доложил Кеша.
Я начал отворачивать влево, чтобы не уйти в сторону границы с Пакистаном. Липкин уже начал говорить, что под собой обнаружил большое горное плато, на котором было несколько дувалов.
— Отворот вправо… во! — воскликнул Кеша, который обомлел от увиденного.
Выйдя из разворота, мы оказались перед самым настоящим мегаполисом. На небольшой равнине было огромное множество огней. Оказывается, горная гряда являлась естественным укрытием для целого лагеря душманов. Сомневаюсь, что это туристы.
Сердце слегка забилось. Виски запульсировали, а по внутренней связи уже начались доклады Кеши о готовности к бою.
— 102-й, впереди наблюдаю. Главный включил, — доложил Ломов.
— Наблюдаю. Внимание, сброс баков! — дал я команду Ломову.
Нащупал тумблер сброса и пустые баки ушли вниз. И тут же духи активизировались.
— «Сварка» слева, — вновь вышел я в эфир, уклоняясь от яркого пунктира крупнокалиберных пулемётов.
Очередь прошла мимо. И ещё одна справа, от которой пришлось уходить уже резче.
С земли заметил вспышку, и что-то светящееся резко устремилось к нам.
— Слева! Слева! — слышу громкий голос Виктора в эфире.
— Командир, пошла ракета, — запереживал Кеша.
А время начало растягиваться.
Уйти влево нельзя — горная гряда. Если уйду вправо — подставлю Ломова.
И вверху только звёзды…
Глава 25
Приглушённый свет приборов в кабине начал сливаться в одно красное пятно. Дыхание и сердцебиение участились. Эффект растягивания времени был налицо. Будто кто-то мне дал время на раздумье, но такого быть не может.
— Вниз! — громко произнёс я, и буквально «толкнул» ручку управления от себя.
Вертолёт опустил нос, и мы резко спикировали. Землю разглядеть сложно, но если не маневрировать, то шансов не будет совсем.
— Я ушёл вправо! По тебе работают, — громко крикнул в эфир Ломов.
Только вертолёт «клюнул» вниз, как я разглядел в свете луны очертание сопки под собой. Ручку управления тут же отклонил влево, уходя от столкновения.
— Отстрел, — проговорил в этот момент Кеша, выпуская ловушки.
И тут же над нами произошёл взрыв. Вертолёт изрядно тряхнуло. Но и это ещё не всё.
Вокруг кромешная тьма. Сложно просматриваются очертания рельефа и скал по левому борту. Вот-вот и зацепим. Но вновь вертолёт встряхивает.
— Ещё взрыв! Вон какая дорожка, командир, — привлекает моё внимание Кеша к чему-то «очень» интересному.
Спутный след от пролетевшей ракеты был виден справа. Куда ушла ракета, мне совсем непонятно. Да и неважно это, поскольку рвануло ещё раз над головой.
Яркая вспышка заставила слегка сощуриться, но это было не единственное неудобство в эту секунду. В очередной раз я резко ушёл в сторону от столкновения с сопкой, а затем вынырнул из ущелья.
— 102-й, наблюдаю вас. Готов к работе, — доложил Ломов.
Я оценил размер цели перед собой. Тут куда ни целься, однозначно попадёшь. НАРы уже готовы к применению. Выполнять удар с пикирования нельзя.
— Атакуем с «горки». Прибор 260, — скомандовал я, разгоняя вертолёт в паре десятков метров от земли.
— Понял. Разгон, — ответил Ломов.
Расстояние между нами увеличилось. Кеша, похлеще бортовой вычислительной машины, отсчитывал примерное расстояние до выполнения «горки».
— Доворот 5°, — корректировал меня Кеша.
Скорость на указателе уже за отметкой 260 км/ч. Точка начала ввода в кабрирование всё ближе, а «пунктиры» пулемётов рассекают ночное небо всё чаще.
— Внимание! Манёвр, — громко сказал Кеша, и я энергично отклонил ручку управления на себя.
Нос начал быстро задираться. К креслу слегка прижало, а голову отбросило назад. Несколько мгновений и авиагоризонт подошёл к отметке 25° на угле кабрирования.
— Пуск! Влево ухожу, — произнёс я.
Вертолёт слегка качнулся вправо и влево. Ракеты устремились к цели, но и нам нужно уходить.
Начинаю разворот и тут же пикирую вниз. Указатель скорости начал показывать неустойчивые показания. Кеша занервничал.
— Скорость! Скорость, командир, — выдавливал из себя Петров, пока вертолёт входил в разворот и начал пикировать.
— Всё в норме, — успокоил я оператора, когда мы выровнялись после пикирования.
Слева от себя увидел, как пронёсся Ломов. Слишком близко он подошёл к цели.
— Вижу разрывы! Вижу цель! Пуск, — доложил он и выпустил по лагерю залп С-8.
За контроль результата в нашем экипаже отвечал Липкин, так что я ждал его доклада.
— Кучно! Хорошо попали, — произнёс по внутренней связи Пётр Петрович, пока я прикрывал ведомого.
Выполнили ещё одну атаку, чтобы полностью опустошить наши блоки. Языки пламени были повсюду. От взрывов опрокидывало машины, которые пытались уйти из лагеря.
Всё вокруг взрывалось так, что звук было слышно сквозь шум двигателей. Даже плотно надетый шлемофон пропускал этот грохот.
— Тряхнуло, — произнёс Виктор Викторович, когда выходил из второй атаки.
— Борт порядок? — запросил я.
— Порядок, — ответил Ломов.
Более оставаться здесь было нельзя. Один раз от ракеты ушли, но второго шанса могут не дать.
Только вышли из ущелья, как на глаза попались несколько машин, стремящихся как можно скорее уйти по просёлочной дороге. Есть возможность отработать и по ним.
