Михаил Серегин - Контрольная молитва
«Наверное, кто-то ставит его в известность о том, как идут дела на заправке», – думал отец Василий.
Колонна в считанные минуты добралась до Усть-Кудеяра, аккуратно обошла по проселку злосчастную заправку, и отец Василий только дивился тому, как спокойно им удалось пройти сквозь небольшой поселок – их не остановили нигде. Но к Волге они вышли не у пристани, а значительно левее, возле старого причала в районе полуразвалившейся, молчащей уже с начала перестройки насосной станции. Машины оставили здесь же, а откуда-то из покрытого ржавой жестью сарая, одну за другой, на воду стремительно спустили четыре моторки.
– Пошевеливайся! – орали подручные Парфена. – Куда тебя понесло?! Навались!
Сам Парфен стоял на берегу, по-наполеоновски скрестив руки на груди, и молчал.
– Отец Василий, – испуганно зашептал в ухо священнику отец Никодим. – Нас отпустят?
– Не думаю, – покачал головой отец Василий.
– А зачем же вы все это делаете?
– Мы ведь пока живы, не так ли? – ответил вопросом на вопрос отец Василий. – Не бойтесь, все в руках Божьих.
Отец Никодим истово перекрестился.
Их и здесь снова посадили неподалеку от Парфена. Отец Василий смотрел на закат и с тоской думал, что или темнеет слишком медленно, или Парфен принимает решения слишком быстро. До полной темноты оставалось еще минут сорок, а остров был уже вот он, прямо по курсу, пять минут, и там…
– Парфен! – окликнул он бандита. – С той стороны заходи, отсюда придется метров сто по суше идти, и из поселка нас могут разглядеть.
– Клим! – хлопнул по плечу рулевого Парфен. – Обходи остров справа! С той стороны зайдем!
Клим плавно заложил разворот, и вся лодочная флотилия пошла в обход острова, а уже через две-три минуты усть-кудеярская пристань исчезла из вида.
Сразу же начался камыш, затем пошли заросли ивняка, и внезапно показалась маленькая песчаная площадка – та самая, с которой пытались рыбачить в ту ночь отец Василий и Костя.
– Здесь! – выдохнул священник, почувствовав, как пошли по спине мурашки. Развязка близилась.
– Причаливай! – скомандовал Парфен, и рулевой сбросил ход и повернул лодку к пляжу. Остальные последовали за ними.
– Пригнись, Никодим, – шепнул отец Василий и с силой пригнул могучую шею ревизора к коленям.
С берега раздались характерные шлепки, тут же отозвавшиеся в лодках криками от боли и матом. Один шлепок, второй, третий!
«Охрана! – зафиксировал отец Василий. – С глушителями работает».
– Вперед! – заорал Парфен. – Клим, твои справа! Чума – слева! Впере-од!
Лодка ткнулась носом в песок, и парфеновские бойцы молча попрыгали в воду и через секунды рассыпались по кустам.
«Оч-чень хорошо! – подумал отец Василий. – Не пора ли сваливать?» Он попробовал оглядеться по сторонам, но сразу же почувствовал упертый в затылок холодный ствол. Никто их упускать из виду не собирался.
– Тихо лежи, гнида ментовская! – услышал он. – Дернешься, пришью!
Снова захлопали выстрелы – это начали работать парфеновцы, уже без глушителей, и в считанные секунды все стихло. Тихо плескалась о борт вода, и только где-то неподалеку громко стонал подстреленный парфеновский боец.
– Что же ты, гад, не сказал, что здесь охрана! – навис над отцом Василием Парфен.
– Мог бы и сам догадаться, – пробурчал отец Василий. – Не в гости шел.
– Ладно, ты мне еще за все ответишь! – пригрозил бандит и спрыгнул в воду. – Где это?
– Прямо под тобой, – откликнулся священник. – Глянь, на чем стоишь.
Парфен поскреб ногой по дну.
– Точно. Клим! Доставай!
Подручный Парфена вошел в воду и принялся вытягивать наверх затянутый илом ящик. Отец Василий снова попытался поднять голову повыше и снова ощутил, как в затылок упирается холодная сталь. Отец Никодим так и лежал, уткнувшись лбом в колени, и тихо молился.
Парфен встал на колени перед ящиком и отстегнул даже еще не заржавевшие армейские защелки. Поднял крышку и, слышно было, ахнул.
– Ну-ка, Чума, иди сюда, попробуй, – услышал отец Василий. – Оно?
И через паузу, удовлетворенное:
– Оно…
«Прости меня, Господи!» – тихо попросил отец Василий.
Обе парфеновские бригады шустро взялись за работу, и вскоре весь небольшой пляжик был уставлен черными, грязными ящиками. Парфен перебрался в лодку и наблюдал за процессом со стороны.
– Ты доволен? – не поднимая головы, поинтересовался отец Василий.
– Нормально.
– Тогда можно я подниму голову?
– Так лежи, – усмехнулся Парфен, и отец Василий понял: он доволен.
– Слышь, Парфен, – попытался-таки приподнять голову священник. – Зачем Козелкову столько добра в одном месте хранить?
Парфен хмыкнул.
– Биржу знаешь?
– Ну…
– Здесь то же самое. Колебания курса – понял?
Судя по всему, Парфен имел в виду колебания спроса в зависимости от насыщенности рынков и активности милиции.
– Доставить груз – это только полдела, – на удивление охотно пояснил Парфен. – Главное, вовремя и в нужное место сбыть. А при таком объеме можно не дергаться.
Отец Василий почувствовал, как Парфен встал.
– Все?! – крикнул он.
– Все! – ответили с берега.
– Загружай!
– Блин, Парфен, все не поместится! Сам глянь!
Отец Василий приподнял голову повыше – ствол того, что сидел сзади, больше в затылок не упирался. Берег весь был уставлен ящиками; здесь было кубометра четыре груза.
«Да, – подумал он. – Неплохо придумано – в воде контейнеры топить, но уж больно доступно. Козелковские парни небось до сих пор маются, из топливных баков груз таскают». Он вдруг поймал себя на том, что и сам уже воспринимает Сергея Сергеевича не как пусть продажного, но все-таки служителя закона, а исключительно как человека, принадлежащего министру.
– Загружайте, я сказал! – не принял возражений Парфен. – А не поместится, пешком пойдешь!
– Что я, Христос – по воде ходить? – недовольно хмыкнул мужик. Теперь отец Василий мог его разглядеть: невысокий, но крепко сбитый, лет тридцати…
– Я повторять не буду! – с угрозой повторил Парфен, и бойцы молча взялись за ящики. Но, когда в доверху загруженные наркотой лодки стали садиться бойцы, стало ясно, что все не увезти.
– Может, попов здесь кинуть? – предложил кто-то из бригадиров. Отец Василий так и не разобрал – Клим или Чума.
– Нет, – не разрешил Парфен. – Ты со своими лучше у Дома рыбака лодку возьми, там стоят, я видел.
– Светиться не хочется.
– Не хочется, так и не светись, – самодовольно посоветовал Парфен. Он явно чувствовал себя победителем.
Бойцы скрылись в зарослях, и отец Василий вдруг понял, что стемнело достаточно и если выбрать подходящий момент и нырнуть где-нибудь у камышей, то можно уйти. Он придвинулся к самому уху отца Никодима и зашептал:
– Как вы… насчет убежать?
– Я плавать не умею, – так же тихо признался ревизор.
Отец Василий убито ругнулся. Вот теперь он точно был повязан по рукам и ногам.
Через долгие пять или семь минут где-то вдалеке раздалось урчание моторов, и вскоре груз перераспределили, и вся флотилия двинулась прочь.
«Интересно, – думал отец Василий. – Куда теперь?» То, что их не убили прямо сейчас, не только радовало, но и заставляло задуматься. Он снова не смог спрогнозировать поведение Парфена, планы которого, судя по всему, простирались намного дальше банального ограбления конкурента и мести священнику.
«Господи, благодарю! – горячо прошептал рядом отец Никодим. – Жив, Господи! Я жив!» Пожилой ревизор, видимо, уже приготовился передать свою душу в Божьи руки.
* * *Они пристали туда же, откуда и приплыли, – к старому причалу. Бандиты торопливо выгружали ящики на пристань, а Парфен яростно переругивался с кем-то по сотовому. Священников усадили здесь же, на причале, под неусыпный надзор часового. Отец Василий сидел и смотрел в черную волжскую воду и все больше осознавал, что это их последний шанс. Совсем скоро Парфен убедится, что все прошло гладко и заложники ему больше не нужны, и тогда…
– Отец Никодим, – снова наклонился он к уху ревизора. – Здесь, под мостками причала, неглубоко. Подам знак, прыгайте вслед за мной. Договорились?
Отец Никодим проглотил слюну и кивнул.
«Ну наконец-то!» – вздохнул отец Василий. Он уже устал пассивно ждать финала. Священник внимательно оглядывался вокруг, отмечая малейшие изменения. Ему нужно было дождаться такого расклада, когда большинство парфеновских людей будет на берегу. Но пока ничего не складывалось. Бойцы сновали туда-сюда, с причала на берег и обратно, и рядом со священниками постоянно находились пять-шесть человек.
– Тихо! – внезапно скомандовал из темноты кто-то невидимый, и все парфеновцы замерли там, где стояли.
Отец Василий прислушался. В наступившей тишине он отчетливо расслышал шум нескольких двигателей.
– Клим, твои у сарая! Чума – к насосной! – скомандовал Парфен, и бойцы, повинуясь своему боссу, мигом рассыпались по укрытиям. Отец Василий глянул на своего охранника. Его лицо было напряжено и направлено в сторону источника звуков. «Пора!» – подумал священник и толкнул отца Никодима локтем в бок.
