Михаил Серегин - Контрольная молитва
«Вот оно, – догадался священник. – Началось!»
– Что случилось, Тамара Николаевна?
– От-тец Ник-кодим! – еле выдавила она из себя.
– Что отец Никодим? – растерялся он.
– Отца Никодима забрали…
В его голове промчалась длинная череда сложных, противоречивых образов: чекисты в черных кожаных почему-то турецких куртках с красными повязками на рукавах, «тройка» образца 1937 года, длинный эшелон…
– Кто его забрал?! Куда забрал?!
– Н-не знаю. П-пришли страшные т-такие, оз-зверелые… И сразу бить его н-начали!
На женщину было страшно смотреть.
– Он и с-сказать ничего не успел… а потом забрали.
– Куда они поехали, видели?
– Н-нет! – затрясла головой бухгалтерша.
– В милицию звонили?
– Н-нет! Я т-так испугалась!
Отец Василий тут же набрал номер телефона Сергея Сергеевича, но трубку никто не брал. «Так, – подумал он. – Закрутилась машина! И что делать?» Тогда он позвонил на «09», узнал номер дежурной части и тут же перезвонил.
«Дежурка» тоже откликнулась не сразу, но, когда он все-таки дозвонился, к сообщению отнеслись очень серьезно.
– Вы знаете, батюшка, – сказал немолодой, с «трещинкой» голос. – Хохлов сейчас на срочном выезде, но мы ему обязательно сообщим.
– И сами займитесь! – попросил священник. – Дело жизни и смерти!
– Это мы понимаем, – серьезно заверил дежурный. – Я пришлю к вам человека.
– Вы не ко мне человека пришлите! – заорал священник. – Вы к Парфенову своих людей пришлите!
– Наши люди уже там, – после некоторого колебания открыл служебную тайну офицер. – Так что вы не беспокойтесь, мы делаем все возможное.
«Наконец-то!» – горько подумал отец Василий.
Некоторое время отец Василий метался по двору храма, шепча отчаянные молитвы, но ничего не помогало. Он не понимал, зачем Парфену отец Никодим. В заложники взял? Для шантажа? Или, может быть, решил, что тот что-то знает? И тут его «пробило».
Это было очень неприятное объяснение, но оно было абсолютно логично, а главное, вполне вписывалось в тот сумасшедший дом, который творился вокруг отца Василия в последнее время. Отца Никодима «забрали» по ошибке.
Видимо, Парфен не хотел светить своих местных людей, он вообще все основные операции предпочтитал проводить чужими руками. Так и появлялись в Усть-Кудеяре жуткие слухи про «чеченский», «азербайджанский» след и прочая, и прочая… А чужаки в лицо отца Василия могли и не знать. В рясе? С бородой? Значит, наш! Бери его, пацаны!
Священник ходил вдоль изгороди еще минут пятнадцать и уже почти успокоился, когда под рясой зазвонил мобильник.
– Отец Василий? – вкрадчиво поинтересовался неведомый собеседник.
– Да, слушаю! Это я! – заорал священник.
– Слушай меня внимательно, поп, – жестко распорядился звонивший. – Хочешь, чтобы он жил, придешь. Запоминай, куда.
* * *Встреча была назначена в том самом месте, куда священника привозили еще тогда, в первый раз, – в будке из силикатного кирпича, одиноко стоящей среди обширных кукурузных полей.
Отца Василия специально предупредили, чтобы он не дергался, и священник долго метался, не в силах сделать правильный выбор. С одной стороны, он, как никто другой, знал – лучше всего, когда освобождением заложника занимаются профессионалы. Но так же хорошо он понимал и другое – в Усть-Кудеяре профессионалов необходимого уровня просто нет. И самым ярким тому подтверждением была эта дурацкая слежка за ним. Лейтенанта Кулика священник вычислил буквально с первых минут наружнего наблюдения. Это говорило о многом, но прежде всего означало, что либо освобождением отца Никодима займутся «специалисты», подобные тому же лейтенанту Кулику, либо придется ждать подкрепления из области. Оба варианта принять было никак нельзя.
В конце концов отец Василий глянул на часы и понял, что отпущенные ему минуты на размышление вышли и теперь придется выполнять требования Парфена. Он вздохнул и направился к своей машине.
Как приказал звонивший, он проехал по поселку так, чтобы миновать злосчастный поворот на Дубки стороной. Там сейчас наверняка орудовали ребята из ФСБ, и, реши он заехать к ним, об этом тут же узнает Парфен – это было очевидно.
Он выехал на трассу далеко за чертой поселка и погнал машину вперед, сквозь бескрайние разуваевские поля.
Многомудрый разуваевский председатель, вопреки всем прогнозам посеявший таки в этом году кукурузу, не ошибся. Еще недавно едва достигавшая пояса, теперь кукурузка поднялась в человеческий рост. И тем не менее подъехать к будке незамеченным было сложно. Приподнятая над полями, пролегающая в паре километров от будки трасса была прекрасно видна отовсюду. Парфен знал, что делал, лучшей защиты, чем огромные пространства полей, и придумать было нельзя.
Внезапно отец Василий поймал себя на странном ощущении: впервые за много дней он не испытывал страха. Он боялся все это время; боялся за жену; боялся за себя; боялся за будущее Усть-Кудеяра… Но теперь все изменилось. Он ехал к самому опасному человеку в округе, но давно уже не чувствовал себя таким спокойным и уверенным.
Пока было неизвестно, как сложится судьба отца Никодима и его собственная, – здесь только на Господа и можно было уповать… но дело было даже не в его вере в назначенный Свыше срок; просто впервые за много дней непрогнозируемые закулисные игры сменились лобовой встречей противостоящих сторон. И это, как ни странно, его успокаивало, может быть, потому, что напоминало прежние времена, когда вообще все было ясно и просто.
Отец Василий миновал рощицу, в которой повязал бандитов в прошлый раз, два поворота направо, а затем увидел, как неподалеку от одной из опор ЛЭП что-то сверкнуло. Он вгляделся и понял, что это, скорее всего, стекло одной из парфеновских автомашин, потому что рядом отчетливо виднелась та самая будка. Священник трижды перекрестился и съехал с трассы на убегающую в поле грунтовку.
* * *Вскоре он уже подъезжал к будке. Рядом с ней, по-хозяйски примяв кукурузные заросли, стояли четыре автомашины, а возле машин стояли и сидели «добры молодцы» гоподина Парфенова. Отец Василий аккуратно притулил свои «Жигули» с краю вытоптанной и накатанной «поляны», заглушил двигатель и вышел.
– Бог в помощь! – услышал он издевательские интонации Парфена.
– Спасибо на добром слове, – обернулся он, ища глазами зачинщика всего этого действа.
Парфен сидел, свесив ноги из салона огромного, как четырехспальная кровать, «Понтиака» шестидесятых, наверное, годов. Бандит курил и казался спокойным и безмятежным.
«Все правильно, – подумал священник. – Если бы ты не умел владеть собой, вряд ли бы до таких высот добрался…»
– Ну вот ты и попал, – мягко улыбнулся Парфен. – На всю катушку…
– Что с отцом Никодимом? – спросил священник.
– Да здесь он, твой Никодим, – усмехнулся Парфен. – На том же крюке, что и ты когда-то, болтается.
– Я бы хотел его видеть.
– Сходи посмотри, – равнодушно пожал плечами Парфен.
Отец Василий направился в сторону будки, чувствуя, как буквально пронзают его недобрые взгляды со всех сторон, так, словно он шел сквозь строй. Когда он вошел, внутри было темно и пусто, лишь один из людей Парфенова сидел все на том же овощном ящике, на котором пару недель назад сидел Тихон.
Парфен не лгал, отец Никодим висел на том же крюке, что и некогда он, и его глаза были безумны.
– Отец Василий! – простонал он. – Скажи своим добрым прихожанам, чтобы проявили милость к скромному служителю церкви… во имя Господа нашего Иисуса Христа!
– Хорошо, отец Никодим, – кивнул ему отец Василий, подошел и, обхватив большое, грузное тело, приподнял и осторожно снял отца Никодима с крюка.
– Ты что делаешь, поп?! – запоздало возмутился не ожидавший такого самоуправства охранник.
– Все нормально, сын мой, – заверил его отец Василий. – Александр Иванович не против…
– А это еще как сказать! – раздался холодный резкий голос.
Отец Василий обернулся. В дверях стоял сам Александр Иванович Парфенов, вот только теперь он не выглядел ни добрым, ни умиротворенным.
– Чего вы хотите? Неужели крови?
– Хорошая мысль, – кивнул Парфен.
– У вас теперь есть я. Зачем вам ни в чем не повинный священнослужитель?
Парфен дернул щекой.
– Ты знаешь, сучара, сколько моих людей за этот груз полегло?
– Не знаю, Александр Иванович, – покачал головой отец Василий. – Но вряд ли страдания этого человека вокресят хотя бы одного из них.
– Ах, ну да, ты же весь наквозь правильный! – вскинулся Парфен. – Ты же со злом борешься…
– Иногда приходится, – признал священник.
– Поэтому и груз мой Козелкову отдал? – поднял бровь бандит.
– Твоим грузом ФСБ занимается, а не Козелков, – напомнил отец Василий.
– А то я, такой несмышленый, не видел, чьи люди сейчас на моей заправке орудуют!
