Виктор Доценко - Зона для Сёмы–Поинта
Да воцарится мир на твоей земле!
Не упусти свой шанс, племянник.
Твой Дядя».
Кемеровский Винт сразу понял, что послание пришло от бывшего его шефа, старшего Кума — Сергея Баринова, которому он обязан своей жизнью. В свое время майор, договариваясь о будущих контактах, сказал, что свои послания он будет направлять ему, обращаясь как к «племяннику», а подписываться будет как «Дядя». Кстати, мысль о племяннике и дяде возникла не случайно, а в силу того, что Константин Спесивцев был действительно его племянником и в случае безвыходной ситуации, сложившейся случайно, всегда можно будет использовать это обстоятельство.
Из вполне скромного текста послания Кемеровский Винт понял главную мысль: к ним в колонию, из Сибири, должен прибыть некто, кто очень мешает уважаемым людям. Мешает настолько, что ему приказывается отправить его к праотцам, но так, чтобы его уход выглядел, как несчастный случай. Но при этом Баринов предупреждает, что этот человек очень опасен.
Ослушаться и не выполнить этого приказа, Кемеровский Винт никак не мог: он отлично знал, чем это могло закончиться для него. Да и в послании об этом недвусмысленно намекнули, заметив о «последнем шансе».
Не вдаваясь особо в подробности полученной информации, Кемеровский Винт лишь сказал своему преданному помощнику — Пашке–Гнусу, что к ним в зону из Сибири должен прийти мужик, который очень опасен для их существования на зоне и за ним числится много трупов. И с того дня Кемеровский Винт посылал Пашку–Гнуса встречать каждый новый этап, чтобы как можно раньше попытаться определить их цель и разработать план по его устранению.
Пашка–Гнус очень хорошо знал своего хозяина, а потому был несколько удивлен тому, что Кемеровский Винт так сильно нервничает. Он не стал ни о чем его расспрашивать, но решил держать ухо востро, встречая каждый этап.
Еще когда Пашка–Гнус пришел в первый раз по его поручению для проверки вновь прибывших, он быстро пробежался глазами по вновь прибывшим, и сразу выделил двух молодцов, которые существенно выделялись на фоне остальных новеньких.
Один из них оказался родом из Подмосковья, и это обстоятельство повлияло на то, чтобы вычеркнуть его из числа возможного претендента на их цель.
А второй как раз и был родом из Сибири. Он был дерзок, держался независимо, физические данные говорили о том, что он не чужд занятию спортом. Да и прозвище у него было под стать владельцу: Сибиряк. Только позднее все узнали, что это не прозвище, а его фамилия.
Не посоветовавшись с Кемеровским Винтом, Пашка–Гнус, как только этап отправили в карантинный барак, дождался ночи, прихватил с собой трех внушительного вида «быков» и отправился на разборку.
Все вновь прибывшие мирно досматривали второй сон. Бодрствовал лишь завхоз карантинного барака, заранее предупрежденный об их приходе.
— И где спит этот Сибиряк? — спросил Пашка- Гнус завхоза.
— Надеюсь, что у меня проблем не будет после вашего с ним общения? — поинтересовался тот.
— А ты сам выбери, какие проблемы для тебя хуже: те, которые могут появиться после нашего ухода или те, которые появятся от того, что ты не оказал содействие близким Кемеровского Винта?
— Ты что, мне угрожаешь? — недовольно нахмурился завхоз.
— Ну, что ты, земляк! — тут же вскинул руки Пашка–Гнус и постарался изобразить на лице само добродушие. — Я — мирный человек и никогда никому не угрожаю: только советую, не больше!
— То‑то же! — согласно кивнул завхоз.
Однако, зная о мерзопакостной душонке Пашки–Гнуса, решил с ним не расслабляться и добавил:
— Сибиряк спит в левом ряду, на нижней шконке, сразу при входе в барак!
И когда те двинулись к входу, завхоз последовал за ними.
Видимо, роли каждого из «быков» были распределены заранее: первым подошел рыжий крепыш, который профессионально обхватил голову Сибиряка в спортивный захват.
Парень тут же проснулся и совершенно спокойно спросил:
— В чем проблемы, земляки?
— Проблема — это ты сам! — ехидно бросил Пашка–Гнус и чуть заметно кивнул двум оставшимся «быкам».
Молча, словно роботы те принялись беспощадно обрабатывать своими огромными кулаками- кувалдами бока Сибиряка. Тот пытался сопротивляться, извивался своим мощным телом, но рыжий крепко удерживал его за шею.
— Вы что, сбрендили совсем, что ли? — парень не на шутку разозлился: — Да я ж вас потом по одному выловлю и каждому башку откручу, как щенкам! — его взгляд упал на Пашку–Гнуса. — Ты, сморчок недоношенный, скажи, за что такое внимание ко мне? — хрипло выдавил он из сдавленного замком горла.
— Говорят, за тобой много трупов числится? — прищурился Пашка–Гнус.
— Каких трупов? Нет, у кого‑то точно крыша поехала! Я — простой «баклан»: второй срок по хулиганке схлопотал! Чокнутый мокрожопик! — выкрикнул Сибиряк.
Но рыжий, по знаку Пашки–Гнуса, тут же сдавил его горло сильнее, и парень понял, что еще чуть- чуть и он потеряет сознание. Из последних сил он изловчился, ногами скинул с себя одеяло, затем наотмашь правой ногой сбил одного из боевиков ударом в челюсть, второму коленом разбил нос, и кровь хлынула столь сильно, что тот мгновенно вывалился в осадок.
Сибиряк напряг пресс, резко вскинул ноги на себя и, собрав последние силы, обеими ногами ударил ими вслепую. Рыжий был чуть сзади и Сибиряк его не видел. Тем не менее удар пришелся точно в голову рыжего, тот отпустил руки, и его мощную тушу откинуло назад. Не мешкая ни секунды, Сибиряк вскочил на ноги и схватил за грудки тщедушную фигуру Пашки–Гнуса.
— Говори! — бросил он ему в лицо.
— Что говорить? — испуганно переспросил Пашка–Гнус.
— Кто послал и зачем?
— Тебе, земляк, лучше об этом не знать! — Пашка–Гнус уже успел взять себя в руки, и он решил показать зубы. — Отпусти, «баклан» несчастный, или тебя сегодня же закопают!
— Прежде чем меня закопают, я тебе шею сверну и скажу, что так и было! — Глаза Сибиряка сверкали ненавистью и злостью: он действительно сжал его горло одной правой рукой и тот сразу захрипел.
Казалось, еще мгновение и Пашка–Гнус встретится со своей матерью, но во время подскочил завхоз карантинки, который с интересом следил за всем процессом столкновения.
— Сибиряк, отпусти его! — как можно спокойнее проговорил он. — Зачем тебе лишний добавок к сроку? — потом наклонился к самому лицу Пашки- Гнуса: — А ты ничего не попутал? Чем вам не угодил этот «баклан»?
Тот пытался что‑то ответить, но желание жить было сильнее и он, словно рыба, выброшенная на берег, судорожно пыталась хватать воздух ртом.
— Ослабь ему горло, пусть скажет! — попросил завхоз Сибиряка.
Тот ослабил свой хват, сдавливавший горло Пашки–Гнуса и выдохнул ему в лицо:
— Говори!
Прокашлявшись, Пашка–Гнус наконец выдавил из себя:
— «Малява» пришла, что этот «баклан» — стукачок!
— Ты ж говорил, что за ним трупы? — напомнил завхоз.
— И трупы тоже, — моментально подхватил он.
— Ой, не нравится мне все это… — задумчиво проговорил завхоз и добавил: — Вот что, давайте свои разборки вы проведете в зоне, а не здесь, в карантинке! А сейчас — расход!
Автор поясняет, что «расходом» в местах лишения свободы называют момент окончания любых действий: хоть мирных, хоть — боевых.
Завхоз снова повернулся к Сибиряку:
— Отпусти его, земляк!
Чуть подумав, тот кивнул, разжал руку на горле, но толкнул Пашку–Гнуса в грудь и угрожающе бросил:
— Держись от меня подальше: проживешь дольше!
К этому моменту «быки» чуть оклемались и стали подниматься на ноги.
— Пошли отсюда! — сказал им Пашка–Гнус, презрительно сплюнув в их сторону, и пошел к выходу.
Но его догнал завхоз:
— Слушай, Паша, ты уверен, что это тот, о ком говорилось в «маляве»? Там что и его фамилия стояла?
— А как его фамилия? — спросил вдруг Пашка- Гнус.
— Сибиряк! — ответил завхоз с удивлением: по глазам собеседника он уже понял, что Пашка–Гнус действительно что‑то попутал. — Никогда не спеши, чтобы не нарваться на непонятки! — тихо заметил завхоз и пошел назад в жилую секцию, чтобы успокоить Сибиряка.
А Пашка–Гнус, догадавшись, что его подвело странное стечение обстоятельств: кто мог подумать, что Сибиряк не прозвище, а фамилия? Тем не менее он был сильно раздосадован. Да, ему было обидно, что какой‑то там «баклан» заставил его так испугаться, что он едва не обделался, но еще больше он переживал о том, как оправдается перед своим хозяином. Что, если этот Сибиряк, в чем он уже даже не сомневается, действительно не при чем? С чего он решил, что Сибиряк и является тем самым человеком, о котором говорил Кемеровский Винт?
И черт его дернул ляпнуть завхозу про стукача? Нет, Пашка, ты слишком расслабился: мозги перестал подключать! Ладно, ничего страшного пока не произошло, но впредь нужно быть осторожнее…
