У судьбы на мушке - Сергей Васильевич Самаров
– Тогда с чего вы взяли…
– Просто я наблюдаю за вами все время контратаки. И пришел к выводу, что ваша эмоциональность время от времени наружу все-таки прорывается. И происходит это, когда вы за каким-то действом наблюдаете со стороны и себя мысленно ставите на место участника события. Чаще всего подобные ситуации должны возникать в кинотеатре или перед телевизором. Но если телевизор позволяет просто уйти в другую комнату или на кухню, то в кинотеатре такой возможности нет и приходится терпеть. А терпение не безгранично, тем более терпение женщины. И в результате жена отказывается ходить с вами в кино. Все просто…
– Я понял, товарищ генерал, – ответил подполковник. – Я постараюсь сдерживаться.
И он повернулся в сторону направления атаки. Некоторое время он молча наблюдал за боем, однако уже через три минуты снова застучал кулаком по брустверу, оставляя в песчаной земле маленькие ямки. И оглянулся на генерала с некоторым даже испугом. А еще через две минуты снова начал свой словесный комментарий. Генерал дождался этого и повернулся в сторону полковника Скорокосова.
– Это неисправимо… – сделал вывод Сумароков. – У меня у самого жена такая же… Я считаю это психическим отклонением, но она признавать этого не желает. Все на эмоциональность списывает.
Они прошли в блиндаж сирийского батальона, где генерал сразу потребовал на хорошем арабском языке у ракыба[36]-связиста соединить его по телефону ЗАС с дежурным по аэродрому.
– Это Сумароков, – представился он.
– Слушаю вас, товарищ генерал.
– Вертолеты готовы?
– Так точно, товарищ генерал. Готовы.
– Сколько штук набрали?
– Двенадцать…
– Нормально. Хорошо постарались…
– Еще четыре машины с задания прибыли.
– Вовремя. Пусть вылетают, как только пополнят боекомплект. Отправляй их. Мы ждем их через семь минут.
– Есть, товарищ генерал, отправить вертолеты!
Тем временем Бармалеев продолжал наблюдение за бегством колонны «бармалеев» от настигающей их время от времени российско-сирийской колонны. Бежать «бармалеям» было нельзя, нельзя было подставлять под удар спину. Возможным было только прямое столкновение лоб в лоб, кость в кость. Тогда, учитывая узость «коридора» в минном поле, была возможность отчаянно драться, несмотря на значительное преимущество противника в личном составе. Хотя здесь традиционные ножи «игиловцев» трудно было сравнивать с МСЛ, разве что в самом тесном бою. Но даже в таком бою спецназовцы, сирийцы и «морские пехотинцы» имели преимущество за счет наличия бронежилетов. Тем не менее российско-сирийские силы имели бы малую возможность для смены своих уставших бойцов. И «игиловцы» такой возможности не имели бы почти что вообще, но ими руководило бы отчаяние, а оно порой бывает сильнее всех других чувств и придает организму неведомые до того момента силы.
Однако, увидев количество наступающих на них противников, «бармалеи» включили заднюю скорость. Попросту испугались, подумав, должно быть: «Почему должен гибнуть я – такой красивый и отважный, а другие останутся жить, хотя они и намного хуже меня?» Любому человеку, как думалось Бармалееву, свойственно любить себя и многое себе прощать. И в такие минуты трусость не кажется трусостью, потому что человек легко ее себе прощает.
Российско-сирийская колонна в какой-то момент настигала противника, МСЛ блестели в лучах восходящего солнца остро отточенными краями, и тут и там взлетали вверх эти лопатки, но потом подходило время смены бойцов атакующей линии, и дистанция снова разрывалась. В один из таких моментов разрыва и увеличения дистанции в небе вдруг над колонной «бармалеев» зависли разведывательно-ударные вертолеты КА-52 «Аллигатор». Пользуясь тем, что колонна была плотной, вертолеты начали бросать мощные авиационные бомбы ФАБ-500 буквально на головы «бармалеям». Это многих вынудило бежать куда глаза глядят. А глядели они прямо на минное поле. Туда, по расчетам генерал-полковника Сумарокова, должно было броситься процентов пятьдесят бандитов. Однако генерал ошибся – в минное поле побежали за спасением около восьмидесяти процентов «бармалеев». И почти все они знали, что на создание полноценного минного поля собственно мин на складах просто не хватало. Выставили ровно столько, сколько было. В итоге на минном поле погибло не больше сорока процентов «бармалеев», и ровно столько же сумели добежать до своих окопов, где они чувствовали себя более защищенными, нежели в наступательном бою. И еще были те двадцать процентов «бармалеев», что не побежали на минное поле. Однако и они не остались без внимания. Вертолеты КА-52 имели на вооружении не только авиационные бомбы, пригодные для бомбардировки «игиловских» колонн, но и пулеметы с большим запасом патронов, которые расходовали умело. Очереди неслись и с неба, и с земли. В итоге были перебиты почти все в колонне, за исключением тех сорока процентов, что сумели убежать с минного поля. Эти счастливчики, каковыми они себя ощущали, пытались спрятаться и в окопах, и в блиндажах, однако это мало кого могло спасти. А для уничтожения блиндажа требовалась только одна НАР[37], а их в каждом вертолете было по сорок. Короче говоря, блиндажи были уничтожены сразу. А следом за ними тридцатимиллиметровая автоматическая пушка и пулеметы обработали и сами окопы. А тут и три батальона российско-сирийских сил подоспели и добили раненых и тех, кто сумел каким-то образом выжить при обстреле.
Бармалеев наблюдал со стороны за действиями своего батальона и удивлялся слаженности действий отдельных его составляющих. И невольно думал, что это начальника штаба майора Лаптева так слушаются бойцы и офицеры, а вовсе не он, командир батальона, сумел их так подготовить. Вообще, у Бармалеева была такая привычка – занижать свои достижения и другим приписывать собственный успех. Шло это с самого детства, с детдомовского, скорее всего, воспитания, когда все достижения сначала мальчика, потом подростка, а потом и юноши старательно принижались. И это осталось в его характере даже с возрастом, когда он уже обрел так необходимые каждому офицеру качества.
Подполковник ломал себе голову, не понимая, что заставило генерала Сумарокова вместе с полковником Скорокосовым так заинтересоваться вроде бы вполне проходной операцией по выводу двух батальонов из тылов противника. Такое случается чуть ли не каждую неделю. Ну, по крайней мере, два раза в месяц. И только когда генерал вызвал вертолеты в помощь батальонам, стало понятно, что он задумал.
…Наступление российско-сирийских сил развивалось успешно. Три наступающих батальона сумели не только опрокинуть противника, но и на его плечах ворваться в окопы к «бармалеям». Особенно пострадал левый фланг обороны. Именно там бандиты изначально демонстративно бежали, заманив в ловушку разведывательный взвод морской пехоты под командованием Савченкова. Старлей Савченков вместе со своими бойцами миновал короткий, всего-то в метр шириной перешеек между окопами двух батальонов, но в первом же окопе никого живого не
