Сергей Самаров - Аномалия
Впрочем, здесь однозначную оценку выбору дать было сложно. И даже возможным было предположить, что Грицко проявил свои лучшие качества. В самом деле, это было идеальным прикрытием для мусульманской группы. Если их когда-то будут искать, то здесь – в последнюю очередь. Свиноферма – это явно не то место, где, в понимании преследователей, должны прятаться мусульмане, к тому же воинствующие, с оружием в руках отстаивающие исламистские идеалы даже против более умеренных мусульман. Исламистские идеалы гораздо более строгие в отдельных своих зримых проявлениях, чем идеалы умеренных мусульман. Умеренные могут позволить себе расслабиться, и опираются они при этом на Коран[28]. Исламисты предпочитают смерть подобному расслаблению, считая его предательством Веры. Однако есть противную сердцу свинину и прятаться от возможных преследователей там, где свиньи живут, – это вещи разные. А конечная цель средства оправдывала, и в этом случае можно было свое мировоззрение принести в жертву, лишь бы была польза. К тому же Абдул-Межид сохранял надежду, что кормить их на базе собирались вовсе не свининой. Тем более он видел, что в загоне содержится небольшая отара овец, среди которых выделялись крепкими увесистыми рогами барашки. А свинину и сало пусть Грицко потребляет.
Грицко привез их на ферму, где жил другой украинец, хотя и гражданин Польши уже в нескольких поколениях. У Грицко при этом, как подозревал Даниялов, были и свои какие-то планы относительно конечной цели дагестанской группы. Планы или просто желание удовлетворить собственное любопытство – это не имело принципиального значения. Работа Грицко была оплачена только в той мере, в какой существовала в нем необходимость. Он же хотел, кажется, намного большего. И даже не за дополнительную оплату. Однако следовало бы проводнику знать, что любопытство бывает наказуемо. И если бы не было в Грицко необходимости для возвращения в Россию, Абдул-Межид наказал бы его. Пока же он его просто отодвинул в сторону, чтобы не мешался и не лез с неуместными вопросами.
Приехал Басир Баширов, на которого Абдул-Межид Даниялов вполне мог положиться, потому что знал этого человека около трех десятилетий. На месте, в Кракове, Басир во многих ситуациях мог и должен был заменить Грицко. Приехал он на машине уже не новой, но очень приличной. Абдул-Межид видел, что в Дагестане на таких машинах ездят серьезные люди. Значит, Басир и в Польше считается человеком серьезным. Да и как ему не считаться, если он уже воспитал двух чемпионов мира! За такого тренера, как понимал эмир и сам бывший тренер Даниялов, должны держаться и труд его обязаны оплачивать соответствующим образом. Это только в Дагестане, где каждый мужчина, как говорит поговорка, рождается с разрядом по борьбе, могут не ценить даже таких тренеров, потому что их там много. Каждый борец, закончив выступления на ковре, пробует свои силы на тренерском поприще. У кого-то получается лучше, у кого-то хуже, у кого-то совсем не получается. Но в любом случае недостатка в тренерах, в том числе и в хороших, Дагестан никогда не испытывал. А в Польше таких, как Басир Баширов, можно по пальцам пересчитать – если вообще были такие, потому что в Польше есть устоявшиеся боксерские традиции, но нет традиций борцовских.
В машине Баширова места на Грицко не хватило. Пять человек вместе с водителем, как в любой нормальной машине, и все. Грицко, как говорил о том весь его внешний вид, очень переживал по этому поводу и даже предложил Абдул-Межиду оставить на базе кого-то из своих парней. Наивный хохол считал, что без него здесь не обойдутся.
– Я тебя и оставляю. Поскольку в данной ситуации ты тоже входишь в число моих парней. Попроси местного хозяина зарезать к вечеру барашка. Для нас. Я заплачу. Сам можешь и свинину есть. Или сало, если оно у него готовое. Если не хочешь, мы тебя барашком угостим. Только пусть хозяин ничего не готовит. Мы сами себе приготовим. Я не доверяю всем вашим. Вы только баранину испортите. Приправы мы в Кракове купим. А казан здесь есть?
– Здесь казанами не пользуются, – кисло ответил Грицко.
– Тогда и казан в Кракове купим.
– Едва ли. В Кракове казаны не продаются.
– Мне говорили, что в Польше много парней с Кавказа. Если парни есть, значит, и казаны должны продавать.
– Ни разу не видел.
– Чтобы увидеть, нужно было специально смотреть.
Разговор проходил, когда группа уже уселась в машину. На базе оставили только рюкзаки. Сами переоделись в городскую вполне приличную, с точки зрения Абдул-Межида, одежду, но автоматы взяли с собой, сложив их между задними и передними сиденьями и прикрыв ковриком из багажника. И в глаза не бросаются, если какой-нибудь полицейский в салон заглянуть пожелает, и всегда в случае необходимости достать можно одним движением руки.
Басир Баширов смотрел из-под густых бровей мрачно, слов говорил мало и выглядел угрюмо и недовольно. Но Абдул-Межид хорошо знал, что это его обычная манера общения, и таким он был всегда, даже в молодости. Поехали. Плохая дорога от фермы к шоссе Басира смущала мало, и ехал он достаточно быстро, легко справляясь с управлением своими необычайно мощными руками, из-за которых мог носить только рубашки с коротким рукавом. Длинный рукав просто рвался у него на бицепсах, стоило только слегка напрячь руку, а надевать вместо рубашки штаны Басир так и не научился, хотя Даниялов помнил, что в молодости кто-то советовал Баширову такое.
«БМВ Х5» была на ходу мягкой, и потому трясло пассажиров не сильно. В кузове старенького грузовика, где сидеть приходилось на полу, трясло сильнее и жестче, хотя в кузове ехали по шоссе. Но и здесь до шоссе путь был недолгим. Правда, при выезде на асфальт Басир так газанул, что выскочил перед носом какой-то польской машины, едва не угодившей им в левый бок. Но все обошлось. И поляк вовремя притормозил, и Басир вовремя и резко увеличил скорость. Аварии удалось избежать. А дальше, несмотря на то что движение по шоссе, в отличие от ночного времени, было оживленным, Басир ехал, как истинный горец, то есть не понимая, почему он должен ехать медленнее, если может ехать быстрее.
Несмотря на то что первоначально дорога шла не через город, Абдул-Межид чувствовал себя так же, как в тесноте городских улиц. Он не в первый раз попал за границу. Еще в молодости, будучи действующим борцом, несколько раз выезжал в составе разных сборных на международные турниры. И никогда ему за границей не нравилось. Ему даже в срединной России не нравилось. Ему вообще нигде не нравилось, кроме Кавказа. И на дороге, глядя на заборы и заборчики, перекрывающие поля, делящие их на участки, думал о том, что хорошо бы поскорее завершить все и отправиться домой. Но при этом завершить все он хотел так, как и планировал. Эмир Даниялов, как когда-то борец Даниялов, всегда стремился к победе. А в этот раз она была бы не только его победой. Это была бы победа его дела. С новым оружием, если верить всему, что про него рассказывают, Абдул-Межид со своим джамаатом стал бы неуязвимым для врагов.
И тогда он мог бы уже диктовать свои условия. Причем не только местным властям и федеральным силам, но и кое-кому из своих коллег, кто слишком высоко себя ставит и пытается принизить других. Такое на Кавказе, к сожалению, можно встретить часто. И Абдул-Межид хорошо знал извечное стремление представителей кавказских народов к власти. Быть просто сильным – этого мало, хотелось еще и командовать сильными…
* * *Машина могла бы объехать город по кольцу, поскольку попасть им требовалось в противоположный конец, в район больших особняков, но Баширов хотел показать своим гостям место, в котором он прочно обосновался, и потому поехал прямо, через Старый город. Пришлось изрядно попетлять, поскольку в Старом городе большинство улиц имеют одностороннее движение, а в самом Кракове Баширов уже так откровенно, как делал это на шоссе, не пренебрегал правилами дорожного движения. К сожалению, в экскурсоводы из-за своей привычной молчаливости тренер по борьбе не годился. Он только несколько фраз за всю дорогу сказал, да и то, наверное, считал, что не вовремя и неумело разболтался. Но средневековые достопримечательности поразить эмира не могли. Они вообще мало интересовали и его, и его спутников, людей самодостаточных и гордых и не склонных к восхищению чьим-то чужим. А сам Абдул-Межид вообще торопился быстрее приступить к делу. И потому даже обрадовался, когда старинные узкие улицы остались позади, машина поехала мимо какого-то парка, потом миновала небольшой район современных многоэтажных домов, спустилась под гору, проехала вдоль реки, и так дорога вывела их к поселку больших загородных домов.
– Мы сейчас куда? – спросил Даниялов.
– К отцу одного моего ученика. Парень наркоманом был, совсем пропадал. Я из него мужчину сделал. И окреп, и характер приобрел, и, главное, от «дерьма» отказался. Сейчас жениться планирует. Отец очень мне благодарен. Часто на соревнования приходит. Борец из парня, по нашим, дагестанским, меркам, никакой. Но в сравнении с тем, что было… Уже пятый год парня воспитываю. Он хочет попробовать себя в смешанных единоборствах. В дополнение ходит на тренировки в боксерский зал. Там у него может лучше пойти. Для борьбы физики немного не хватает.
