Сергей Самаров - Аномалия

Худощавый, с аккуратной бородкой, делающей его лицо еще более вытянутым, Солано сразу производил впечатление типичного латиноамериканца. Да он, кажется, и был настоящим латиноамериканцем, только некогда закончившим институт в СССР. Тогда и стал сотрудником ПГУ[27]. Доменико Солано был уже человеком в возрасте, и его черная бородка никого в заблуждение ввести не могла. Бородку он, скорее всего, красил, но закрасить седину в волосах нужным не считал.

Валентин Александрович подошел и протянул руку. Солано пожал ее с улыбкой. И сразу поинтересовался:

– Это ваш человек прошел мимо во второй раз? – Последовал кивок в спину майору. По-русски колумбиец разговаривал вполне сносно, хотя и с заметным акцентом.

– Мой. Прикрытие, – кратко объяснил подполковник.

– Хорошо. Я вообще-то все проверил сам, но лишняя проверка не помешает. Пройдемте в магазин. Я тут «присмотрел», скажем так, мебель для своего офиса и хочу только посоветоваться. Там удобнее будет говорить. Нам никто не помешает.

Стеклянные двери были распахнуты. Магазин дышал прохладой. Наверное, комфортный микроклимат создавался специально для мебели, чтобы она не нагревалась и не пахла лаками и всем прочим, чем пахнет новая мебель. И не сильно охлаждалась, потому что с охлаждением тоже может стать менее приглядной для покупателя, да и покупатели при излишней прохладе будут чувствовать себя неуютно, следовательно, не пожелают мебель долго рассматривать и примерять под себя. Обычная история, когда все делается не для покупателя, как часто говорится, а исключительно для продажи. Удобство покупателя – это тоже одно из средств продажи.

Магазин был в двух уровнях, занимал цокольный и первый этажи. Солано повел подполковника Свентовитова вниз, на цокольный этаж, где, как понял Валентин Александрович по указателям, написанным пусть и по-польски, латиницей, но все же понятно, продавали мебель для офисов. Причем продавали не отдельными предметами интерьера, а целыми комплектами, в которых предусматривалось все необходимое, вплоть до минимальной всем необходимой оргтехники, такой, как компьютеры, копировальные аппараты, телефоны и внутренние коммутаторы, шредеры для уничтожения ненужной бумаги.

Продавец в галстуке фирменных цветов мебельной фирмы стоял в конце зала, но подходить не стал – должно быть, Солано уже разговаривал с ним и объяснил, что ждет собственного консультанта.

– Я буду невпопад размахивать руками, как у нас в Латинской Америке положено при разговоре, – предупредил Доменико, – не обращайте внимания. Слушайте, иногда кивайте или качайте головой. Вопросы будете задавать, не изображайте вопрос лицом.

– Нормальный ход, – согласился Валентин Александрович. – Можете начинать.

Доменико Солано руками размахивал, наверное, за всю вместе взятую Латинскую Америку. Но говорил при этом достаточно спокойно и тихо.

– Я сюда прибыл как раз на аукцион. Официально я не представлялся организаторам. Но зарегистрировался как участник. Просто как представитель колумбийского бизнеса. Пусть думают, что хотят. При всех разговорах о колумбийском бизнесе сразу возникает представление о кокаиновых баронах и повстанческой армии. В самом деле они, если бы имели информацию, вполне могли бы заинтересоваться таким аукционом.

– Как вообще мог быть организован такой аукцион? – спросил подполковник. – Или государству все равно, что на аукционах продают? У меня как-то в голове не укладывается вероятность продажи таким образом мощного оружия.

– Аукцион пана Клеменса Королевича специализируется на торговле технологиями. В данном случае наш лот экспонируется как установка по созданию искусственного климата, и не более. Обозначенная мощность может устроить хозяина какого-нибудь виноградника или большого огорода. Демонстрационная модель будет прилагаться к документации. Все в соответствии с условиями международных договоров, которые, как вам, наверное, известно…

– …которые запрещают государственным военным структурам заниматься разработкой климатического оружия. Международный договор от 1977 года, – завершил за колумбийца фразу подполковник Свентовитов.

– Именно так. Завтра в 10.00 участников аукциона повезут на автобусе на полигон, где пан Валерий Майтусенко будет демонстрировать свою установку. Это будет происходить где-то в районе частного спортивного аэродрома. А в 15.00 начнется аукцион. Документация и сам комплекс «Гранит», вернее, его миниатюрная ослабленная копия, будут в этот день единственным лотом аукциона и перейдут в руки нового владельца только после банковского перевода обозначенных на аукционе средств.

– И какова начальная цена? – поинтересовался подполковник Свентовитов.

– 800 миллионов долларов. Это неофициально. Официально будет обозначено только 800 тысяч долларов. Что для климатической установки тоже, признаюсь, дороговато. И потому простых фермеров и виноградарей на аукционе встретить будет затруднительно.

– Могу я как, предположим, ваш помощник присутствовать на испытаниях и на самом аукционе? – спросил Валентин Александрович.

– В принципе, я сегодня еще могу вас дозаявить как своего технического консультанта. Если это необходимо. Лучше, если у вас будут в этом случае не российские документы.

– У меня есть ирландский паспорт. Беда в том, что я разговариваю только по-английски, а с ирландским не знаком совершенно.

– Как говорят шотландцы, вы слышали?

– Доводилось.

– Ирландцы говорят на английском примерно так же. Ирландский и шотландский языки схожи. Оба относятся к группе гэльских языков. Но даже в самой Ирландии не все говорят на нем. И вообще, современный ирландский во многом состоит из заимствований.

– Буду уродовать свой английский. Неангличанину это трудно, но я постараюсь.

– Значит, мне нужно забрать с собой ваш ирландский паспорт.

Свентовитов сомневался недолго. Вытащил паспорт и передал его агенту. Тот сунул в карман, даже не заглянув в документ.

– Вас зовут…

– А разве у ирландцев встречаются другие имена, кроме Патрика? А фамилия моя Дуглас. Патрик Дуглас. Легко запоминается.

– Я запомнил. Патрик Дуглас. Вечером я позвоню и сообщу, как все уладилось, и договоримся о встрече утром. Если вы будете моим техническим консультантом, вам следует прибыть вместе со мной. И вообще, вы уже, кажется, вошли в роль консультанта. В данном случае специалиста по мебели…

– Да, конечно, – согласился подполковник. – Это рискованно, но действенно. Думаю, на испытаниях будет на кого посмотреть. Я говорю, естественно, не об установке «Гранит», а о конкурентах, которые собираются работать предельно жестко.

Доменико Солано опять замахал руками, а подполковник Свентовитов отрицательно покачал головой. Солано в ответ на это, считая разговор оконченным, только руками развел, но развел очень широко. Вышли из мебельного магазина они вместе, чем, как увидел Валентин Александрович, обернувшись перед выходом, сильно расстроили продавца в галстуке фирменных цветов мебельной фирмы…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Значит, меня в сторону?.. Так получается?..

– Временно…

– Мне это, честно скажу, не сильно нравится.

– Это не вредно. Пусть не нравится, перетерпи.

Кажется, Грицко правильно оценил положение вещей, и потому его вздох сожаления, который подавить было слишком сложно, прозвучал почти откровенно. И Абдул-Межид Даниялов, которому, по большому счету, было наплевать на мнение проводника, понял его тоже правильно. Грицко готовился, он приложил много усилий, чтобы организовать проезд с оружием почти через всю Польшу. По крайней мере, на значительную глубину территории Польши. Небольшую неувязку с транспортом в вину ему поставить было нельзя, да и не все еще с этой неувязкой было ясно. Вполне можно было допустить, что кто-то не желал пустить в Краков именно дагестанцев. Но Грицко все же сумел доставить группу на место и приготовил базу, на которой можно отлеживаться хоть целый год. Правда, место это Даниялову и его людям совсем не понравилось: хутор и ферма, к хутору прилегающая. Посторонних рядом не бывает, в том числе и из-за запаха. И запах этот вовсе не нравился дагестанцам так, как он мог нравиться классическому хохлу по имени Грицко. На ферме, что он выбрал в качестве базы, выращивали – подумать противно! – свиней…

Впрочем, здесь однозначную оценку выбору дать было сложно. И даже возможным было предположить, что Грицко проявил свои лучшие качества. В самом деле, это было идеальным прикрытием для мусульманской группы. Если их когда-то будут искать, то здесь – в последнюю очередь. Свиноферма – это явно не то место, где, в понимании преследователей, должны прятаться мусульмане, к тому же воинствующие, с оружием в руках отстаивающие исламистские идеалы даже против более умеренных мусульман. Исламистские идеалы гораздо более строгие в отдельных своих зримых проявлениях, чем идеалы умеренных мусульман. Умеренные могут позволить себе расслабиться, и опираются они при этом на Коран[28]. Исламисты предпочитают смерть подобному расслаблению, считая его предательством Веры. Однако есть противную сердцу свинину и прятаться от возможных преследователей там, где свиньи живут, – это вещи разные. А конечная цель средства оправдывала, и в этом случае можно было свое мировоззрение принести в жертву, лишь бы была польза. К тому же Абдул-Межид сохранял надежду, что кормить их на базе собирались вовсе не свининой. Тем более он видел, что в загоне содержится небольшая отара овец, среди которых выделялись крепкими увесистыми рогами барашки. А свинину и сало пусть Грицко потребляет.