Черный перекресток - Сергей Иванович Зверев
Снова возникло молчание, потом один из боевиков быстро-быстро заговорил на своем родном языке. Остальные молча и угрюмо слушали его. В конце концов один ответил что-то, а потом сказал, обращаясь к Ковригину по-английски:
– Если нас отпустят, то мы обещаем больше не воевать против правительства и разойдемся по домам.
– Мы подумаем, – не стал обещать Ковригин.
– Их было шестеро, этих американцев. Пятеро молодых и один… Один вашего возраста. Он у них главный, – сказал один из пленных.
– А еще с ними мальчик, – добавил другой боевик. – Его зовут Басим. Но они называют его Масала. Он из мехов.
– Ну, про мальчика я, положим, знал, – задумчиво ответил Ковригин. – Что ж, тогда сделаем так. – Он повернулся к Алтаю: – Двух человек выделяй на сопровождение и отправляй пленных на базу. Уж не знаю, успеют они или нет до прилета вертолетов. Должны успеть, если выдвинутся сейчас. Вертушка все равно за один рейс всех пленных не перевезет. Но в случае чего, если вдруг не застанут Тетерина, пускай связываются с ним и… Хотя для чего мне вам разжевывать то, что вам нужно делать, если вы все и без меня знаете, – махнул он рукой, и Семен Завьялов пошел выполнять приказание.
– Итак, нас остается пятеро, и с нами – трое молодых. Думаю, этого вполне достаточно, чтобы преследовать Танцора с его группой и отбить заложников, – рассуждал вслух Ковригин, и все «старики» были с ним согласны. – Связь, чем выше будем подниматься, тем будет хуже. На нее надежды нет. С Петренко у нас была договоренность, что мы должны будем спуститься с заложниками к водопаду у подножия кальдеры и ждать прибытия вертолета именно там.
Ковригин достал из подсумка карту и развернул ее.
– Так. Водопад у нас находится примерно посредине Джабель-Марры – между юго-западным и северо-восточным озерами кальдеры. Танцор по каким-то причинам решил отвести заложников к восточной окраине кальдеры. То есть нам в любом случае нужно будет возвращаться на запад.
– Не думаю, что он станет оставаться с заложниками на самой кальдере, – высказал свое мнение Жвания. – К чему ему толкаться на голых камнях, если ниже, на плато, есть растительность, в которой можно укрыться?
– Арсен, ну что ты говоришь! Какая тут растительность? Ты ее видел, эту растительность? – стал возражать Калина. – Три чахлых кустика и пять диких оливок – вот и вся растительность. Будь я на месте Танцора, так оставался бы в горах. Забился бы в какую-нибудь щель и сидел там, пока не придет подмога.
– Вах! Какая подмога, Юра? Откуда? Он явно хочет прорваться к Дерибату, – начал спорить с ним Бичо. – Там пока что сидят мятежные эсбээровцы. Да и, как я понял, лидер ОАС не прочь угнездиться на тамошней военной базе. Усесться там своей пятой точкой. А потому не будет он с заложниками сидеть и у горы погоды ждать. Командир, скажи ему…
Жвания посмотрел на Ковригина, который с интересом слушал спор своих товарищей.
– Вы оба правы, – после некоторого раздумья ответил Александр, но в чем именно они были правы, объяснять не стал, а только сказал, сворачивая и пряча карту: ‒ Все, давайте потихоньку выдвигаться… Алтай, ребята уже увели пленных? – спросил он Завьялова и оглянулся. Увидев, что пленных увели, Ковригин бодро поднялся с камня, на котором сидел, и добавил: – Ну и отлично. Нас ничто не задерживает, так что идемте.
Глава 26
Судан, кальдера Дериба, где-то между базой повстанцев и местом, где Танцор прячет заложников
Масала неторопливо шагал по одному ему видимой тропе и внимательно посматривал себе под ноги, не забывая при этом смотреть по сторонам. Он уже и не помнил, где именно ему пришла охота пососать мятный леденец, поэтому выискивал брошенные им фантики чисто визуально.
Мальчик был даже рад, что остался на какое-то время один. Не было нужды опасаться, что кто-нибудь даст ему подзатыльник или пихнет в спину, подгоняя, или окликнет, чтобы дать какое-нибудь поручение, или прикажет что-то.
Несмотря на свое суровое детство, Басим, а именно таким было его настоящее имя, оставался простым мальчишкой, которому иногда хотелось и поиграть, и поспать подольше, и слопать чего-нибудь сладкое. У него в кармане еще завалялась пара конфет, но он пока что не собирался их есть – берег на ночной переход. Теперь-то он стал умный и не будет больше раскидывать фантики. Будет прятать их в карман.
Солнце спряталось за тучи, начался ливень. Но Басим знал, что дождь будет хотя и сильным, однако недолгим, поэтому не стал прятаться от него. По скользким камням идти было сложнее, но мальчик надеялся, что к тому времени, когда ему нужно будет возвращаться обратно, влага испарится. Через десять минут дождь, как и предполагалось, закончился, и Басим стал негромко что-то напевать на своем родном языке. Он не боялся, что его могут услышать. Кто может услышать его песню в этой пустынной и лишенной растительности части кальдеры? Пастухи редко заходят сюда со стадами, предпочитая пасти баранов и коз на плато или на западной части гор.
Соленое озеро на северо-востоке хотя и не было таким соленым, как северо-западное, и по его берегам даже росла чахлая растительность, но народ меха не гонял туда скот. Озеро считалось нечистым, по поверьям, возле него водились призраки. Хотя за солью к нему местные жители иногда и поднимались. Но ходили туда только мужчины, и только самые смелые и удачливые. Мальчик был бы рад уйти подальше от этого озера, в окрестности которого сейчас и направлялась их небольшая группа.
Басим прошел уже больше половины пути, как внезапно какой-то шорох остановил его. Мальчик прекратил петь и прислушался. Простояв на одном месте минут пять, он так ничего и не услышал, а потому двинулся дальше, но уже не напевая, а, наоборот, стараясь ступать как можно тише.
Но даже он, со своим слухом совы, не смог расслышать шагов у себя за спиной. А когда все-таки услышал, то убегать куда-то было уже поздно – его схватили за руку и быстро закрыли ладонью рот, чтобы он не смог закричать.
– Хорошо поешь, парень, – прошептали ему на ухо. – Ты один? Кивни, если да.
Басим кивнул.
– Кричать не будешь?
Басим покачал головой.
– Это правильно, – одобрительно сказал кто-то и убрал ладонь ото рта мальчика. – Тем более что американцы, с которыми ты шел, сейчас тебя все равно не услышат.
Мальчик быстро повернулся
