Лучший из лучших - Смит Уилбур
Дело шло к полудню. Ральф забрал из кузницы повозку, на которой заменили железные ободья деревянных колес, и ехал домой. Впереди началась непонятная суматоха: люди выбегали из баров и лавок скупщиков – большинство даже забыли надеть шляпы и куртки.
С площади на улицу выкатился необычный экипаж: легкий, быстрый, с высокими узкими колесами, так ловко подвешенный, что он казался плывущим позади упряжки. Пара лошадей была какого-то невероятного медного оттенка, светлее янтаря, с белоснежными гривами. Лошадей впрягли так, чтобы они изогнули шеи – длинные расчесанные гривы летели по ветру, словно знамена победоносного полка. Возможно, случайно, но скорее благодаря искусству возницы лошади шли синхронной рысью, точно солдаты на параде, высоко подбрасывая передние ноги и едва не касаясь ими склонявшихся в такт шагам голов.
Ральф ощутил укол ревности, почти физической боли. Какие лошади! Какой экипаж! Никогда в жизни он не видел такой красоты – пока не поднял глаза на возницу.
На ней была темно-синяя треуголка, задорно сдвинутая набок. Над огромными круглыми глазами изящно изгибались узкие черные брови. Приблизившись к едва тащившейся повозке, она чуть подняла затянутую в перчатку руку, сжимавшую поводья, и летевшие рысью лошади ловко повернули: элегантный экипаж молниеносно промчался мимо – так близко, что при желании Ральф мог бы дотянуться до видневшейся из-под шелковой юбки точеной лодыжки в высоком кожаном ботинке. Возница опустила руку – породистые лошади свернули точно к железным воротам клуба Кимберли и остановились, нервно потряхивая гривами и переступая копытами.
– Базо, держи поводья, – нетерпеливо крикнул Ральф. – Поезжай на шахты, я догоню.
Он метнулся через улицу и схватил ближайшую лошадь за уздечку – как раз вовремя: с полдюжины зевак уже бросились к упряжке, собираясь сделать то же самое. Сняв кепку, Ральф посмотрел на сидевшую в карете девушку. Она едва удостоила его взглядом, мимолетно улыбнувшись в благодарность за услугу. Глаза незнакомки оказались такими же синими, как ее шляпка. Взглянув на юношу, девушка обратила взор к двери клуба – Ральфа словно под дых ударили.
Из клуба донеслись голоса, но Ральф не отрывал глаз от прелестного лица, жадно впитывая каждую мелочь. Толстая, точно львиный хвост, коса цвета мокрого угля спадала до самой талии. Мелкая россыпь веснушек на скулах оттеняла свежесть кожи. Маленькие ушки, посаженные под углом, придавали особую живость лицу. Линия волос подчеркивала высоту лба. Ноздри на узком прямом носике казались высокомерно раздутыми, но это впечатление мгновенно исчезало, стоило незнакомке улыбнуться – как она улыбалась сейчас, хотя и не Ральфу, а мужчинам, оживленно беседовавшим на крыльце клуба.
– Великолепный обед, – заметил неизвестный Ральфу мужчина и вместе с собеседниками направился за ворота.
Высокий, хорошо сложенный незнакомец был одет в костюм чужеземного покроя, который казался экзотическим цветастым одеянием. Темная повязка на глазу делала мужчину похожим на пирата. В подстриженной острой бородке серебрилась седина.
«Да ему лет сорок, не меньше», – разочарованно подумал Ральф, заметив, что прекрасная незнакомка улыбается именно этому мужчине.
Незнакомца сопровождал невысокий подтянутый человек с непримечательной внешностью, редеющей шевелюрой и усиками неопределенного цвета, – впрочем, внимание привлекали его проницательные, искрящиеся юмором глаза.
– А, это ты, Ральф, – бросил он, заметив юношу.
Ральф опустил взгляд. Доктор Линдер Старр Джеймсон был близким другом Зуги и знал о позорном падении его сына: именно он дал юноше ртутные пилюли и сдобрил их суровым наказом избегать ловушек похоти в будущем. От мысли, что доктор расскажет этот жуткий секрет прелестной незнакомке в карете, сердце Ральфа сжалось.
С другой стороны рядом с незнакомцем виднелась громадная фигура мистера Родса – неряшливо одетый, в мешковатых бриджах и со сбившимся набок галстуком, он все же излучал решимость и уверенность, которые всегда поражали Ральфа.
За ним, будто тень, следовал сутулый Альфред Бейт.
Четверо мужчин подошли к карете. Незнакомец взял руку сидевшей в ней женщины:
– Джентльмены, разрешите представить мою жену, миссис Сент-Джон. – В акценте мужчины даже Ральф безошибочно узнал выговор уроженца южных штатов Америки.
Однако больше всего юношу поразил не акцент – слова ударили, словно ножом по сердцу: «Жену… Миссис Сент-Джон… Миссис Сент-Джон…»
Ральф застыл, стиснув в руке уздечку, не в силах справиться с обожанием – как выяснилось, безнадежным. Мужчины поклонились, не обращая внимания на юношу.
– Луиза, дорогая, это мистер Родс, о котором ты так много слышала…
Ральф понял лишь, что ее зовут Луиза и что она замужем, – все остальное вполне могло быть сказано по-китайски.
Генерал Сент-Джон сел рядом с женой. Для такого крупного и пожилого человека он двигался довольно легко, и ненависть Ральфа разгорелась еще больше. Сент-Джон взял поводья из затянутой в перчатку руки жены; приподняв шляпу, он простился с тремя спутниками, и лошади тронулись. Ральф отпрыгнул, чтобы не попасть под колеса. Луиза оживленно заговорила с генералом – на юношу они даже не взглянули.
Экипаж умчался. Ральф с тоской смотрел ему вслед.
Джордан украсил меню романтическими зарисовками прииска: подъемники, возвышающиеся над пропастью шахты, героические фигуры старателей на вертикальных стенах желтой глины, сортировщик за столом. В самом верху он изобразил сложенные ладони, переполненные алмазами, и теперь раскрашивал иллюстрации акварелью.
– Что такое «Veloutе de la Nouvelle Ruеe»? – поинтересовался Ральф.
– Суп «Новая алмазная лихорадка», – ответил Джорди, не поднимая глаз от своего шедевра.
– Из чего он?
– Из мозговых косточек и перловки.
– А что такое «Quartier de Chevreuil Diamant Bleu»?
– Окорок «Голубой алмаз».
– Так бы сразу и написал человеческим языком! – пожаловался Ральф. – Что еще за «Голубой алмаз»?
– Запеченный в тесте окорок газели, нашпигованный свиным салом, предварительно выдержанный в оливковом масле с коньяком и диким чесноком.
У Ральфа разыгрался аппетит: кулинарное искусство Джорди было выше всяческих похвал.
– Ладно, так и быть, я это съем.
Джордан облизал кисточку, оставив на языке голубую полоску, и посмотрел на брата.
– Ты будешь не есть, а подавать… – Он сделал многозначительную паузу и добавил с таким видом, будто это все объясняло: – Придет мистер Родс.
– Ах, значит, я недостаточно хорош, чтобы сидеть за одним столом с твоим знаменитым мистером Родсом? Черт побери, прислуживать я не собираюсь! Если хочешь, позови Донзелу. За шиллинг он обольет супом мистера Родса – и даже самого короля Лобенгулу! Я дам ему взятку.
В конце концов любопытство и обещание угостить остатками обеда перевесили. Ральф надел специально сшитую Джорданом дурацкую короткую куртку вроде тех, что носят официанты, и вынес супницу на веранду – где чуть не упал в обморок от увиденной картины.
– Мадам, вы напоминаете мне героиню поэмы мистера Лонгфелло, – галантно заметил Невил Пикеринг.
Луиза улыбнулась в ответ:
– Благодарю вас.
Она была одета в светлый жакет из оленьей кожи, расшитый яркими бусинками, с бахромой на рукавах. Вместо юбки – широкие брюки из мягкой кожи, ботинки тоже кожаные, украшенные бисером. Густые темные волосы, разделенные пробором посередине, заплетены в две косы, спадающие на грудь, лоб перехвачен широкой синей лентой.
За длинным столом на веранде дома Зуги Луиза была единственной женщиной. Сидевшие вокруг нее мужчины пользовались репутацией наиболее влиятельных персон на этом континенте, принадлежавшем самой могущественной королеве в мире. Уже составив себе немалые состояния, они жаждали власти, славы, земель и, поглощенные этой мечтой, безжалостно стремились к ее осуществлению.
Баллантайн, Бейт, Джеймсон, Родс, Робинсон – имена словно из списка отряда флибустьеров. Тем не менее мужчины слушали разговоры о дамской моде с таким вниманием, будто речь шла о годовом отчете компании.
