Евгений Сухов - Империя смотрящего
— Ничего особенного. Накидываем на себя волчьи шкуры и бегаем вокруг костра по кругу.
— Хм… Очень интересно. И вы знаете молитвы?
Маркелов невольно улыбнулся наивности вопроса:
— Кому же еще знать, если не мне? Ведь я же «альфа»-волк!
В его словах слышалось нешуточное достоинство.
— Мне это ничего не говорит. Что это значит?
— Это значит, что в нашей стае я был доминирующим волком.
— А что, есть еще и «бета»? — искренне поинтересовался олигарх.
Глаза Бориса Алексеевича широко открылись, и Захар увидел, что их радужка была светло-голубого цвета.
— Есть еще и «бета», — подтвердил Захар, — он идет сразу после меня.
— Понимаю, — качнул Беляев крупной головой. — Очень интересно.
Выросший в тайге, Захар постоянно сравнивал людей с животными, и это в немалой степени позволяло ему понять характер человека, с которым ему приходится общаться. Но прошло уже полчаса с начала разговора, но он никак не мог найти личину для Беляева.
По внешнему виду тот напоминал секача. Даже глаза у него были небольшими, близко посаженными, с прищуром, что совсем не мешало ему подмечать любое, даже самое незаметное движение собеседника. Взгляд у него был необычайно настороженным, словно Борис Алексеевич постоянно ожидал какого-то коварного подвоха. А широкий, без единой морщины лоб больше свидетельствовал о неслыханном упрямстве, нежели об интеллекте. Секач — это не добродушный хряк, он ведь и на клыки поднять может! Когда Борис Алексеевич смотрел прямо перед собой, то создавалось впечатление, что его интересуют только спелые желуди. И лишь глубокие упрямые складки, что резали его лицо от носа до губ, делали его похожим на хищного зверя. Поначалу Захару показалось, что своими порывистыми движениями Беляев напоминает росомаху. Очень хитрого зверя, способного выкрасть приманку даже из самых хитроумных капканов. И, только всмотревшись получше, Маркелов осознал, что перед ним был, скорее всего, медведь. Не тот сытый добряк, которого можно встретить в конце лета объевшимся ягодами да грибами, а тот, всеядный, что стряхнул со свалявшейся шерсти весеннюю капель, оголодавший за долгую зиму и жаждущий как можно быстрее накопить утраченный жирок и насытить урчащий желудок.
Секач с медвежьей головой весьма странная и дикая смесь. Несмотря на кажущееся добродушие, Беляев был весьма опасен. А от постоянного пожирания противников у него лишь только разыгрывался жгучий аппетит. Поковыряется в зубах зубочисткой, и следующего подавай!
Захар пожал плечами:
— Для меня это привычно.
Как бы невзначай Маркелов обвел взглядом комнату. Медведь — зверь не только коварный, но и чрезвычайно хитрый. Наверняка где-нибудь в стеновых панелях были встроены микрофончики, способные улавливать каждый шорох. В личном кабинете таких вещей, как правило, не держат, поэтому и принимал его Беляев в этой комнате. Олигархом личный кабинет воспринимается как некая свободная зона, в которой можно побыть самим собой и при случае поматерить не только конкурентов, но и правительство.
После окончания беседы Беляев наверняка захочет прослушать запись еще раз, а потом кассета будет пылиться где-нибудь в сейфе, благо что их здесь едва ли не в каждой комнате.
Как уже удалось выяснить Маркелову, за Беляевым водилась еще одна особенность: он, едва ли не подменяя начальника отдела кадров, лично тестировал каждого, кто претендовал на ответственную должность. Что еще раз свидетельствовало о том, что он вполне самостоятельная фигура. И, как ни всматривался Захар в лицо Беляева, он так и не сумел понять, какое впечатление произвел на олигарха.
Самое забавное заключалось в том, что Борис Алексеевич после продолжительной беседы мог даже поздравить своего собеседника с принятием на работу, крепко пожав ему при этом руку. Даже говорил, когда именно нужно приступить к работе. Но едва гость покидал его кабинет, как он тотчас отдавал распоряжение: «На территорию концерна этого визитера более не пускать».
Подобное поведение добавляло еще один штрих к портрету олигарха. Может, в том мире, в котором он существовал, по-другому было нельзя, но опыт общения с коллегами он невольно переносил на тех, с кем работал.
— До этого ты тоже работал начальником охраны?
— Да, был, потом некоторое время шоферил, — уклончиво ответил Захар, стараясь прямо смотреть в бледно-голубые глаза.
Он хотел рассмотреть в них нечто похожее на омут, но не обнаружил. Кристальная водица!
— Кажется, вашего начальника застрелили? — безмятежно поинтересовался олигарх. Даже голос его при этих словах сделался каким-то игривым, будто речь зашла о каком-то милом пустячке.
Захар невольно нахмурился. Вот она и глубина! Здесь и утонуть можно. Об этом не заикалась даже Елена, и у Маркелова создалось впечатление, что она ничего не знает о произошедшем. Отчасти это шло вразрез с его проработанной легендой. Оказывается, от них ничего не скроешь! В его биографии был небольшой отрезок, когда он не принадлежал службам. Он успел уйти из милиции, но еще не устроился в ФСБ, а потому принял предложение поработать начальником охраны в одной крупной фирме, где ему пообещали весьма солидный оклад.
Наверняка Беляев знал ответ на поставленный им же вопрос, но ему непременно хотелось услышать его от своего возможного начальника службы безопасности, и теперь он зорко подмечал малейшие изменения в его поведении.
— Да, его застрелили, когда он выходил из офиса, — хладнокровно подтвердил Захар, слегка приподняв голову. — Но в это время я его уже не охранял.
— Почему? — удивился олигарх.
Его голос прозвучал вполне искренне, но если иметь слух, то можно было бы уловить в нем заметную фальшь. А у Захара слух был абсолютным.
— Дело в том, что мой прежний начальник менял телохранителей каждые полгода.
— И чем же они его не устраивали? Профессионализмом?
Захар отрицательно покачал головой:
— Профессионализм здесь ни при чем. Просто он считал, что через полгода происходит привыкание, телохранитель делается как бы членом семьи. А кроме того, он становится вхож во все семейные и корпоративные тайны, а потому ему труднее исполнять профессиональные функции.
— Ты согласен с этим?
Захар отрицательно покачал головой:
— Категорически не согласен! На то он и профессионал, что не должен отвлекаться ни на что лишнее.
— Кажется, я понимаю, — сочувственно качнул крупной головой Беляев. — И как же он с вами расстался? Ведь он сменил всю команду…
Его чуть насмешливый взгляд будто бы вцепился в лицо собеседника. Захар выдержал и это испытание.
— Без особых сантиментов. Пожал каждому из нас руку, поблагодарил за приличную работу. Сказал, что таких профессиональных телохранителей встречать ему еще не доводилось. И, заплатив очень солидные премиальные, отпустил. В общем, в обиде никто из нас не остался.
Их разделял небольшой столик, на котором стояла откупоренная бутылка с минеральной водой и два стакана тонкого стекла.
На лице Беляева промелькнула какая-то злая улыбка.
— Покойник умел быть щедрым. Я знаю, ты служил в охране Президента?
Больше вопрос, чем утверждение.
Захар не однажды замечал, что слово «президент» действует на большинство людей почти магическим образом, словно в нем была сосредоточена некая заколдованная сила. В этот момент умолкали даже самые говорливые и смотрели на человека, имевшего дело с Президентом, с нескрываемым интересом.
Что бы там ни говорили, но управление по охране Президента было неким высшим знаком качества, куда попадали наиболее достойные. Одного умения четко стрелять по целям здесь было недостаточно. Чтобы находиться рядом с первым лицом государства на расстоянии вытянутой руки, полагалось иметь целый комплекс качеств, которые, быть может, встречаются всего лишь у одного из ста тысяч.
Захар никому не рассказывал о том, что служил в охране Президента, — уж слишком раздражали его отвисшие челюсти. И если Борис Алексеевич узнал об этом, следовательно, он действительно обладал большими возможностями. Из этого можно было сделать еще один вывод — в девятом управлении у него были весьма надежные источники.
Отпираться Захар не счел нужным. И коротко ответил:
— Да.
Олигарх одобрительно закачал головой, отдавая должное его скромности. Нашлось бы немало людей из девятого управления, что охотно рассказали бы о своих вояжах по миру в составе охраны Президента. Некоторые из них пишут даже мемуары. Но Маркелов к таким не относился.
— Если я беру на работу человека, то мне важно знать о нем все!.. Почти все. Называй это слабостью, чертой характера или принципом, мне все равно. Уразумел? Рассказать о своей прежней работе можешь?
Захар понимал, что сейчас от его ответа зависит его будущее. А оно, судя по тому, каким обрисовал его олигарх в начале разговора, выглядело весьма симпатичным.
