Максим Шахов - Взрыв направленного действия
– Лампу включите!
Улегшись на прохладной клеенке, Виктор вдруг почувствовал, что ему вроде стало полегче. Во всяком случае, круги перед глазами уже не мельтешили. Укола он почти не ощутил.
– Так, – проговорила врач, наклоняясь. – Сейчас будет немного больно, нужно потерпеть. Понятно?
– Да. Как я там выгляжу?
– Обалденно, – заржал в коридоре Беляев. – Сзади ты – вылитый Дэвид Духовный!
– Я сейчас вас выгоню, – пригрозила докторша.
– Молчу, молчу.
Она что-то вставила в рану, Виктор дернулся от боли, а Беляев хотел снова сказать что-то скабрезное, но только прыснул в кулак.
– Ну что, – проговорила докторша, наконец откладывая инструмент, – вам повезло. Рана не очень глубокая. Ничего не задето.
– А сердце?
– Сердце – тоже. Поэтому жить будете. В общем, по правилам, вам завтра необходимо сделать операцию, но, как я понимаю, вас это не очень устроит, так?
– Так, – кивнул Логинов.
– Я могу извлечь осколок сейчас с местным обезболиванием. Если повезет, уже через пару дней все затянется. Но если нет – придется делать повторную операцию под общим наркозом, и тогда вы застрянете здесь надолго. Ну а у меня будут крупные неприятности.
– Не будут, – сказал Виктор. – Удаляем сейчас.
– Если что, – отозвался в коридоре Беляев, – свалите все на нас. Скажете, что мы вам угрожали и даже обещали изнасиловать.
– Да ну? Неужели? – хмыкнула докторша.
– Насчет изнасилования – это теперь не ко мне, – сказал Логинов. – А за остальное не беспокойтесь.
– Понятно. Девочки! Готовим инструменты!
Пока ягодицу Виктора обрабатывали какой-то вонючей жидкостью, где-то хлопнула дверь, и одна из медсестер позвала Беляева к телефону. Он вернулся через минуту и сообщил, просунувшись в дверь:
– Мрак! Марченко отстранил Кабанова от должности! Представляешь?..
– Он что, уже приехал? – дернулся Виктор.
– Тихо, тихо…
– Нет. Два часа кружил над аэропортом областного центра, но ему так и не дали посадку по метеоусловиям. Начальника аэропорта он тоже вроде отстранил. Сейчас их «борт» погнали на военный аэродром стратегической авиации – это почти четыреста километров на юг.
– Это здорово!
– Как сказать. Марченко как-то узнал о твоем звонке в Москву и требует, чтобы ты немедленно вышел с ним на связь для доклада и получения инструкций. Иначе грозится тебя тоже отстранить…
– Господи… – вздохнул Виктор. – Пусть передадут ему, что я на операционном столе. – Немного помолчав, он повернул голову к докторше и спросил: – Вы можете оформить меня в больницу по всем правилам?
– Конечно. Это подразумевается само собой. Послеоперационное наблюдение – минимум двое суток.
– Все, – сказал Виктор. – Леня, иди передавай, что я в больнице и надолго. Посещения – только с разрешения лечащего врача и с фруктами.
– А вы весельчаки, – оглянулась докторша.
– Еще бы нам не веселиться, – криво улыбнулся Логинов. – Работа у нас такая – обхохочешься.
– А осколок откуда?
– Бывает…
Операция длилась долго – около получаса. Временами Виктору казалось, что рыжая докторша копается не в его ягодице, а где-то под желудком. В самом конце с улицы донесся вой сирены и захлопали двери. Доблестная ипатьевская милиция наконец отреагировала на звонок медсестер насчет наркоманов.
Беляев пошел с ними разбираться и вернулся, когда Логинов уже поднялся со стола и обозревал через плечо заклеенную пластырем рану.
– Ну как? – спросила докторша, снимая перчатки. – Голова не кружится?
– Нет.
– Сейчас вам найдут какой-нибудь халат, но вообще в больнице с одеждой неважно. Лучше иметь свою.
– Смотаться, привезти? – спросил Беляев.
– Подожди, – удержал его Логинов. – Разберемся с делами, потом дойдем и до трусов.
Докторша проводила их в отдельную палату в хирургическом отделении и сообщила, включив свет:
– Это для почетных гостей. Отцов города и их родственников. Вам – по знакомству. Белья, правда, нет, но я скажу медсестре, она что-нибудь найдет, до утра как-нибудь перебьетесь.
Виктор поблагодарил.
Когда докторша вышла, притворив за собой дверь, он осторожно опустился на кровать и достал из мокрой камуфляжной куртки сигареты. Беляев тем временем заглянул в холодильник и присвистнул:
– Неплохо живут слуги народа. Икра, «Боржоми» – хоть бы посуду пустую повыбрасывали.
– Ладно, правдоискатель. Садись куда-нибудь. Что там на Московской?
– Двор проверили. Люки, как только закончится дождь, позавариваем сваркой. Люди выставлены – муха не пролетит. Ты что, думаешь, есть кто-то еще?
– Не знаю. Вряд ли. Но исключать этого нельзя.
– Это понятно. Только если даже у них был запасной вариант, навряд ли они теперь решатся его реализовать…
– Посмотрим. Захаров должен отыскать их лежбище, тогда будет видно. А пока все остается по-прежнему. Я теперь вроде как не у дел, и всем будет заправлять этот дурень Марченко. Но это ничего не значит. Я это дело начал, я его и закончу. Поэтому попрошу тебя вот о чем. Пусть твои «альфовцы» помогут Захарову. Он знает, что делать, но времени у него в обрез. А когда прибудет комиссия, вообще начнется такая свистопляска, что… В общем, сам понимаешь.
– Да понял я все. Считай, шесть человек в резерве есть. Если Степан свистнет, будут, где скажет, через три минуты. Если что – сниму, сколько нужно, с Московской. Сейчас поеду на Варшавскую, перетрем с ним детали. Не боись, Логинов. Все будет чики-чики. Не впервой. Тебе-то, кроме белья, что еще привезти?
– Сигарет и чая. И шмотки из управления. Только это все подождет.
– Как подождет? Через полчаса подошлю к тебе пару бойцов для охраны – мало ли что? Заодно и бельишко привезут.
– Никакой охраны мне тут не нужно! Занимайтесь со следователем делом! А шмотки завезешь завтра.
– Как знаешь, – обиженно пожал плечами Беляев.
Достав из лежавшей на тумбочке куртки пистолет Логинова, он вытащил пустую обойму, хмыкнул и, сунув на ее место свою, сказал:
– Ладно, патроны есть, от наркоманов отобьешься. Ну что, я погнал на Варшавскую?
– Да, – поморщился Логинов, опускаясь на бок. – Скажешь Захарову, пусть сразу пошлет кого-нибудь в спецуправление, может, там что выяснится.
– Ладно. Выздоравливай. Я утром подъеду.
– Жду, – кивнул Логинов.
В дверях Беляев чуть не столкнулся с молоденькой толстой медсестрой.
– Вот вам простыня и полотенце. Завтра будет сестра-хозяйка, получим на вас комплект.
– Спасибо.
– Готовьтесь. Через две минуты приду делать укол.
– Это обязательно?
– Конечно. Доктор назначила, значит, обязательно. И температуру померяем…
Логинов вздохнул, но ничего не сказал. Отложив телефон на подоконник, он решил, что позвонит в управление попозже. После укола он прилег с градусником, и тут же веки сомкнулись сами собой. Борясь с внезапно навалившейся свинцовой усталостью, Виктор еще успел подумать, что может позвонить генерал Максимов, потом вдруг вспомнил об Асе и тут же куда-то провалился…
Глава 42
Снилось Логинову черт знает что. Вроде они с Беляевым на Тверской покупали себе проституток. Вдоль длинной шеренги, уходящей за угол, в своем сутенерском галстуке важно расхаживал Кабанов и говорил:
– Налетай, не скупись, девочек – завались. От двухсот и ниже – никого не обижу. Уволенным из органов – льготы, оставьте свои заботы. Чтобы жили, не скучали, позабыли все печали.
Беляев тянул Логинова из темно-зеленого «Форда» за руку оценить товар, а Логинов сопротивлялся и прятался за тонированными стеклами. Потом Беляев начал торговаться с Кабановым. На нем поверх камуфляжа был надет пояс Матросова, набитый долларами, но проституток он выбирал самых дешевых.
– Девочки по пятьдесят баксов, выйти из строя! Раз-два! – командовал Кабанов.
Беляев разглядывал проституток, морщился и спрашивал:
– Почему товар такой несвежий?
Проститутки обижались и кричали наперебой, что они все сплошь девочки и у них есть необходимые справки. В самый разгар торга из-за угла раздался траурный марш, и на Тверскую выехал роскошный катафалк, заваленный цветами. От страшного предчувствия у Логинова вдруг перехватило дыхание, он высунулся из «Форда» и увидел, что все проститутки как одна в черном кружевном белье и вуалях, и тихо спросил у Беляева:
– Кого это хоронят?
В это время катафалк поравнялся с «Фордом» и остановился под жалобные звуки оркестра. Боковая дверца отъехала в сторону, и Виктор увидел, как крышка роскошного гроба стала медленно подниматься. Он захотел убежать, но ноги не слушались его. Попытался крикнуть, но горло сдавили руками в черных ажурных перчатках до локтя подкравшиеся сзади проститутки. Логинов вырывался, а они его крепко держали и шипели:
– Смотри… Смотри…
Виктор вдруг увидел, как из гроба медленно поднялся Луговой – в шикарном двубортном костюме, но с огромной сквозной дырой в груди. В вороте белоснежной сорочки зияла пустота, и Логинов с ужасом сообразил, что свою голову политик держит в руке. Выбравшись из катафалка, Луговой прошел к «Форду» сквозь строй расступившихся проституток. Здесь его голова, сурово глядя на Виктора, сказала:
