Чёрные вдовы - Владимир Волкович
– Мне хорошо с вами, Энрико, а возраст для меня не имеет никакого значения.
– Так уж и никакого? – иронически спросил профессор. – А что же тогда? Денег серьёзных у меня нет, влюбить в себя уже не получится, да и зачем, ничего из твоих всегдашних целей не предвидится. Я для тебя фигура совсем не предпочтительная.
– Я же сказала, профессор, что вы меня привлекаете, что вы мне нравитесь.
– Увы, Мари, я давно не красна девица, чтобы купиться на похвалы в свой адрес. Сознаюсь, что мне не неприятно ваше общество, я вновь чувствую себя мужчиной, которого желает женщина. Но заниматься любовью без конечной цели, тратить своё время и энергию, которой не так много осталось, для меня нет смысла.
– Что же мне делать? – растерялась Мария, не привыкшая к таким заявлениям мужчин, которые у неё были.
– А вот это мы с тобой и обсудим, ты ещё не раздумала ехать в Россию на фронт?
– Пока нет.
– В нынешнее время ты из Италии в Россию не попадёшь, идёт война, а наши страны – враги. Поймают, посчитают за шпионку, а это в условиях военного времени грозит расстрелом.
– Как же тогда мне попасть на родину?
– Я помогу тебе уехать во Францию, это пока ещё возможно. А Франция – союзник России, и оттуда попасть на русский фронт намного легче. Ты согласна?
– Да, согласна, – скорее прошептала, чем ответила Тарновская.
Спустя неделю она уже была в Париже.
* * *
Ах, Париж! Этот необыкновенный город кружит голову. Знаменитые Елисейские поля, заполненные бесчисленными экипажами и неуклюжими авто, Монмартр, от картин художников которого невозможно оторваться. Площадь Бастилии, на которой, кажется, до сих пор звучат крики штурмующих крепость-тюрьму, Сорбонна – кладезь знаний. Но более всего привлекают кафе и ресторанчики, манящие гостеприимными вывесками. Хочется поскорее открыть дверь и войти туда, вовнутрь, где таинственная неизвестность, сулящая наслаждение, и богатые посетители, наперебой предлагающие Марии свои кошельки и любовные приключения.
Совершение подвигов на фронте теперь уже меньше привлекает. «Было бы странно, – думала она, – мечтать о карьере сестры милосердия среди ран и солдатского пота лазаретов, перебираться через границу, рисковать жизнью. Вон, Франция, воюющая страна, а жизнь в её столице кипит ключом».
Из ресторанчика напротив вывалилась хмельная компания каких-то военных. Они, весело смеясь и болтая, прошли мимо Тарновской, причём один обратился к ней на ходу:
– Девушка, а не пойти ли вам с нами? Будет весело, это я вам обещаю – лейтенант американского флота Джон Роуш.
Она молчала, понимая, что на размышление у неё всего две-три минуты. Офицер остановился, видя, что она раздумывает.
– А куда вы направляетесь?
– Сегодня у меня день рождения, мы посетили этот кабачок, а теперь направляемся в приличный ресторан. Так вы идёте с нами?
Она молчала. Согласиться? Это будет выглядеть вызывающе, как будто она уличная девка. Отказаться? Но ей этого совсем не хочется.
Ушедшие вперёд военные остановились:
– Джо, ты уже нашёл себе девушку? – спросили смеясь.
– Да, – ответил Джон, – нашёл.
И эта его фраза решила всё.
– Я иду с вами!
– Вот здорово! – вскричал импульсивный Джон.
– Только у меня нет для вас подарка.
– Само ваше присутствие – подарок для меня.
Как давно никто не говорил ей таких слов.
Всё дальнейшее было сказкой, в которую неожиданно попала Мария. Бесконечная череда волшебных напитков, американские офицеры, остроумные, довольно сносно владеющие французским и пускающие его в ход, чтобы выразить своё восхищение единственной дамой, присутствующей среди них. Здравицы в честь именинника сменяли друг друга, и в их стройный и громкий ряд внесла свою долю и Тарновская:
– Господа! – несмотря на количество выпитого, Мария, как обычно, держалась ровно и чётко, не пьянея, не теряя нити мысли и не сжёвывая слова и фразы. – Я сегодня в первый раз увидела именинника, и он сразу покорил меня. Я радуюсь за всех вас, что вы имеете такого отзывчивого, весёлого, остроумного и верного товарища. Пусть он живёт долго и найдёт своё счастье, встретив ту единственную, которая ему предназначена!
На мгновенье наступила тишина, и посреди её раздались негромкие слова:
– Уже встретил!
И сразу рёв восторга вырвался из мужских глоток:
– За именинника! За Марию!
И перекрыв шум, прозвучало, сначала одиночно, робко и несмело, но немедленно перейдя в дружное скандирование:
– Горько! Горько! Горько!
Губ Марии коснулись влажные и горячие губы Джона.
Эту ночь она провела в уютном номере «Гранд-отеля», в любовных объятьях Джона Роуша. Это был для неё новый опыт, американских военных в её коллекции пока не было. Но те наслаждение, интимные ласки, раскованность и свободу, какие Мария получила, её ничуть не разочаровали.
Утром, едва плеснув в лицо водой, спросил:
– Выйдешь за меня?
– Как это, так сразу? Ты ничего не знаешь обо мне, ни откуда я, ни сколько мне лет, ни почему я здесь.
– О, это всё я узнаю, но разве оно главное? Мне сейчас надо идти, но мы встретимся вечером и всё обсудим.
– Хорошо, до вечера.
* * *
– А ты знаешь, что я из России? – Они сидели в небольшом уютном кафе и пили лёгкое, белое, прохладное вино. За окном сгущались ранние сумерки, располагающие к задушевной беседе.
– То-то, думаю, откуда у тебя такой акцент незнакомый. – Он улыбнулся.
– И я совсем недавно освободилась из итальянской тюрьмы. – Улыбка медленно сползла с его лица.
– Надеюсь, что ты никого не убила.
– Убила. Не сама лично, конечно, но с моей подачи это сделали. Ты что, не читаешь газет? – Он задумался.
– Очень редко и мало. Расскажи.
И Тарновская поведала Джону историю своей жизни, ловко подтасовав факты и выставив себя жертвой любви мужчин. Американец молчал некоторое время, обдумывая эту информацию.
– И что ты собираешься сейчас делать?
– Хочу уйти на фронт сестрой милосердия.
– Морально искупить свою вину?
– Вроде того.
– А хочешь, я предложу тебе другой выход? И не надо будет возвращаться в твою Россию.
– А куда надо будет ехать?
– Выйдешь за меня замуж, и мы уедем в другую страну.
– В Соединённые Штаты?
– Нет, в Латинскую Америку. В Аргентину. Там у меня есть ранчо, которое завещал мой дед. Тишина, свежий воздух, редкие гости. Ты же не хочешь публичности?
– Не хочу, мне кажется, что меня знает весь мир. И не с лучшей стороны. Но ты же офицер армии США.
– Возьму отпуск, а потом попробую выйти в
