Фридрих Незнанский - Убийственная красота
— Повторите вкратце.
— Литвинов придумал новую систему контрольных тестов для проверки препарата, который мы используем в работе. Это совершенно бессмысленные тесты. И невыполнимые. Я пришел к Литвинову в его кабинет с евроремонтом, стал объяснять холеному господину, которого помню не лишенным способностей студентом, что вся эта система контролей бессмысленна. Он ответил мне дословно так: «Если бы вы включили меня в группу авторов вашего метода, у нас с вами проблем никаких не было бы». Вот так. Я вскипел, сказал, что это наглый шантаж. На что мой бывший ученик ответил мне: «Сейчас наше время — молодых и наглых. Ваша клиника или будет работать под моим патронажем, или не будет работать вообще». Вот так. Тогда я и вскричал, что он негодяй и я сотру его в порошок. И что он сделал? Он достал из кармана диктофон. Вот такой же, как у вас. И дал мне прослушать сделанную запись. И я услышал с пленки свой голос, кричащий, что сотру Литвинова в порошок. Вот его методы борьбы! Этот мой выплеск — это же фигурально! Я подготовил отчет о нашей деятельности. Я буду докладывать министру. У меня на руках отзывы из ведущих клиник страны, где применялся наш препарат. Это блестящие отзывы! У меня мнения настоящих специалистов, академиков, которые очень скептически отзываются о придуманной Литвиновым схеме. Я все это выложу на стол! Вот этим я и сотру в порошок Литвинова!
— Почему вы не рассказали мне об этом в мой первый визит?
— Не думал, что нужно пересказывать эти дрязги.
— Эти дрязги могут стоить вам свободы, — вздохнул Турецкий. — Ладно, вернемся к Зое Дмитриевне. Вы ей угрожали? Избивали ее? Во время совместного проживания или после?
Нестеров с тоской посмотрел на Турецкого:
— Боже, какой бред! Вам ведь самому противно задавать такие вопросы.
— Тем не менее ответьте.
— Я ни разу пальцем ее не тронул. Угрожать женщине может только моральный урод. Я ей не угрожал.
— Но все же Литвинов разрушил вашу семью — это факт?
— Это факт. Но на месте Литвинова мог быть Петров или Сидоров. Прошло пять лет. Зоя Дмитриевна мне глубоко безразлична. Я не знаю, как она живет, и не хочу знать. И меня абсолютно не волнует, есть у нее роман с Литвиновым или нет. И чтобы расставить все точки над «и», добавлю следующее: там, за стеной моего кабинета, сидит замечательная женщина. Не такая молодая, как Зоя, и не такая ослепительная красавица. Но это как раз то, что мне нужно. Я очень доволен своей личной жизнью, понимаете?
Дверь в кабинет открылась. На пороге возникла Изабелла Юрьевна.
— Я могу подтвердить, что вчера, в восемь часов вечера, Анатолий Иванович был у себя дома и смотрел телевизор! — звонким от слез голосом проговорила она.
— У этой женщины есть один недостаток: она подслушивает, — сказал Нестеров.
И по тому, как потеплело его лицо при взгляде на пухленькую, заплаканную Изабеллу, Турецкий понял, что мотив ревности отпадает. Начисто.
В кармане зазвонил мобильный. Достав трубку, Турецкий услышал голос Вячеслава:
— Саня, ты там как?
— Заканчиваю.
— Здесь у нас новости, одна другой краше. Мы с тобой, как законные жены, узнаем все самое интересное в последнюю очередь.
— Что именно?
— Танцор нашелся.
— Да что ты? Где?
— В морге Первой градской. Приезжай.
Александр нашел друга в коридоре морга. Тот курил, беседуя с толстым мужчиной в прорезиненном фартуке. Слава махнул ему рукой: подходи, мол.
— Ну что сказать? Прямое попадание в сердце. Это просто фантастика. У обоих трупов пуля в сердце. Первого в упор грохнули, второго — с расстояния метров двадцать. И лежат они у нас на соседних столах: убитый Сидорчук и убийца. Тоже убитый, — рассказывал толстяк.
— Что-что? — не понял Саша.
— Я тебе сейчас все расскажу, — увлекая друга по коридору, прогудел Грязнов.
— Смотреть будете? — крикнул им вслед толстяк.
— Обязательно. Минут через пять подойдем, — откликнулся Грязнов.
Прохаживаясь с Александром по коридору, Грязнов рассказал историю последнего дня жизни гражданина Акопова — он же Танцор, он же Чечеточник.
— Нет, ты представляешь, что такое судьба? Старлей, которому Чечеточник обязан жизнью, находит его спустя десять лет. И начинает шантажировать. Секретарша Акопова показала, что шеф очень занервничал после звонка некоего Сидорчука. Чечеточник решает вопрос кардинально: убивает шантажиста на лавочке Измайловского сада. Это вчера, в двадцать с минутами. И что дальше? Дальше он попадается под руку некоему бдительному криминалисту, из ближайшего РУВД, который, прогуливаясь по аллее того же парка, рентгеновским взором просвечивает респектабельного гражданина и видит в его кармане оружие. «Стой, кто идет? Документы! Ах, у вас в руках пистолетик? У нас тоже есть!» Трах-бах-тарабах, и все. Четыре трупа возле танка дополнят утренний пейзаж. В нашем случае — два.
— Ты что так веселишься-то? Что вообще за странная история? Что за бдительный криминалист такой?
— Ой, Саня, Москва — город маленький. Все уже все знают и шепотом друг другу пересказывают.
Грязнов поведал другу историю дуэли из-за вероломной дознавательницы. История уже приобрела широкую известность в узких кругах. Не в курсе был только подполковник Рябой. Прямо как законная жена.
Турецкий оценил ее по достоинству.
— Да-а. Вот уж воистину шерше ля фам. Его уже опознали, Чечеточника?
— Нет. Скоро привезут жену. Теперь уже вдову. Ну что, пойдем, посмотрим?
— А что обыск?
— За одной из картин, коими, как ты заметил, увешаны стены нашего Танцора, обнаружен сейф. Вскрыли. Там «беретта», «макаров», баксы, драгоценности.
— Пластит?
— Ни пластита, ни тротила — ничего взрывоопасного в квартире нет. Увы. Обшарили все.
За разговором они вошли в зал.
— Сюда! — позвал их толстяк в переднике.
На двух расположенных рядом столах лежали двое: крупный, кряжистый дядя с полуседой шевелюрой и стройный господин (да-да, даже сейчас его невозможно было назвать трупом) с иссиня-черными волосами и по-итальянски красивым лицом. Турецкий с любопытством рассматривал работу доктора Нестерова. Интересно, это он умышленно придал Танцору черты лица «крестного отца» сицилийской мафии в исполнении Аль Пачино? Чтобы, так сказать, намекнуть на истинную профессию своего пациента?
Лицо убитого накрыли простыней, так как в зал вошла Татьяна Акопова. Ее сопровождали пожилая женщина и оперативник из МУРа. Находящиеся вокруг прозекторы оставили работу и все как один устремили взгляды на высокую молодую красавицу с выпирающим животиком. Женщины подошли к столу.
— Вячеслав Иванович! Вот, гражданка Акопова и ее мать, гражданка Горовец. Они прибыли на опознание, — доложил оперативник.
— Татьяна Андреевна, вы можете опознать этого мужчину? — спросил Грязнов.
Толстяк отдернул простыню, обе женщины вскрикнули, ухватились друг за друга.
— Да, это он, Женя! — всхлипнула Татьяна.
— Это ваш муж, Акопов Евгений Леонидович?
— Да.
— Гражданка Горовец, вы знаете этого мужчину?
— Это мой зять, Танечкин муж. Господи, какое го-о-о-ре-е, — завыла женщина.
Глава 20
В гостях и дома
Из морга завернули на Петровку. Вячеслав уговорил друга перекусить и передохнуть в его ведомстве. Симпатичная секретарь Грязнова засияла навстречу начальству прозрачными, как лесная речка, глазами.
— Зиночка, мы со старшим советником юстиции голодны и от этого свирепы, понимаешь?
— Да, Вячеслав Иванович! Здравствуйте, Александр Борисович! Я сейчас же вас накормлю!
— Верю! — отозвался Грязнов. — А какие вести с полей?
— Звонил Колобов. У него есть информация по опознанию. Сидит у себя в кабинете, ждет вашего возвращения.
— Один?
— Нет. Со своей свидетельницей, — чуть улыбнулась Зиночка.
— Тогда корми нас скорее!
Грязнов увлек Турецкого в кабинет. Зиночка тем временем выпорхнула из-за стола.
— Какие кадры! — вздохнул Александр.
— Ты еще способен реагировать на что-то кроме?..
Он не закончил, так как Зиночка уже отворила попкой дверь. В руках ее был поднос, на котором лопались от жара разогретые в микроволновке румяные охотничьи колбаски. Они были разложены по двум тарелочкам и окружены сложным гарниром из зеленого горошка, свеклы под майонезом, крошечных маринованных огурчиков и спаржи. В маленькой плетеной корзиночке лежали ломти свежайшего хлеба.
Водрузив поднос на стол, Зиночка разложила накрахмаленные салфетки, проворно расставила яства.
— Здесь горчица, — указала она на одну из двух маленьких баночек, — а здесь моя фирменная приправа. Александр Борисович, попробуйте!
— И что же это?
— Много-много зелени с чесноком и грецкими орехами. Все это в сметане.
