Александр Бушков - Ашхабадский вор
– А что будет с нашими уркаганскими приятелями? – спросил Гриневский, куря возле открытой водительской дверцы.
– О, на этот счет не беспокойтесь, – сказал хан. – Мы уже позаботились о них, больше они вас не побеспокоят.
Распрощались. Недж вернулся в кочевье, Карташ сел в машину.
– Куда едем, начальник? – спросил Таксист.
За него ответила Джумагуль:
– Куда и собирались, в Миксату, там на поезд – и к Дангатару… Бензину хватит?
– Хватит и обратно вернуться, если забыли чего. Тачка правильная, запасные канистры есть, по песку как по асфальту пойдет. К вечеру долетим.
И он включил зажигание.
Часть 3
Танцы вокруг трона
Глава 13
У самого синего моря
Двадцать третье арп-арслана 200* года, 10.05
С билетами на вокзале в Миксате им не слишком повезло – не оказалось полностью свободного купе. Однако вопрос удалось разрулить еще до отправления. В их распоряжении оказалось собственное купе, в котором хоть пей, хоть пляши, хоть оборону держи.
Они отсыпались. Они проспали добрых две трети пути. Остальную часть пути отлеживались и отъедались. То есть поступали совершеннейше по-солдатски. Оконные занавески отодвигали редко, в окна не глядели почитай до самого Небит-Дага. Разве что – когда поезд подъезжал к какому-нибудь городу. А разглядывать окружающие железную дорогу пейзажи после недельного странствия в «теплушке» – нет уж, увольте, наелись.
Ничего особо экзотического в туркменском поезде не было, если не считать, что в одежде пассажиров преобладал национальный кутюр. Порядки же – в точности сохранившиеся с советских железнодорожных времен: и чай подают, причем в старых добрых подстаканниках, и не забывают будить пассажиров перед станцией назначения, и подметают вагон два раза в день. Ну, разве что одно отличие имелось. Карташ, токмо интересу ради, спросил у проводницы про водку, та ответила, что водка есть в вагоне-ресторане или в буфетах на станциях, а они сами, видишь ли, не торгуют.
За восемнадцать часов они пересекли Туркменистан с востока на запад и сошли с поезда в городе Небит-Даг. В Небит-Даге пробыли всего полчаса, за которые успели добраться на попутке до автовокзала, съесть по чебуреку (что размером с добрый лаваш, а уж стоит, в рубли переводя, такие гроши, что слеза прошибает от умиления) и занять места в отправляющемся автобусе.
До места они добирались на старом добром «львовском», которыми в советские времена была укомплектована большая часть маршрутов и которые нынче в России уже и не встретишь, разве только в совершеннейшей глухомани. Как и положено «львовским» автобусам, в салоне припахивало бензином, а в районе заднего сиденья так и просто нещадно воняло. Старое железо громыхало, как гвозди в ведре, словно заранее предупреждая: «Если я рассыплюсь, не судите меня строго, о люди».
Смотреть на пески мочи уж не было. А за окном мельтешили в основном они, проклятые. Это желтоватое однообразие разбавляли лишь аулы и небольшие города, куда заезжал автобус, не пропускавший ни одного населенного пункта.
В туркменском автобусе – сколько бы людей не входило, сколько бы не выходило – стойко держалось молчание. Карташу припомнились грузинские автобусы с их несмолкаемой многоголосицей, с кочующими по салону перебранками, с бурной жестикуляцией. Что ж, разная ментальность – разные автобусы.
Ехали, ехали...
И вдруг увидели Большую Воду.
Как-то так просто без фанфар, без предупреждения водителя по громкой и какого бы то ни было оживления пассажиров автобус обогнул очередной бархан, и они увидели лазурную бескрайность Каспия.
И мигом на душе посвежело.
В городе, в котором автобус высадил пассажиров возле обшарпанного бетонного сарая под большими буквами «Автовокзал», они не задержались ни на одну лишнюю минуту. Прошли его насквозь быстрым шагом, спустились к морю. Маша тут же скинула кроссовки, засучила штаны и вошла в воду по щиколотку.
– Как хорошо-то, господи! – она зачерпнула ладонями воду и вылила на себя, запрокинув лицо. – Как хочется купаться!
– Вот мы и на месте, – сказала Джумагуль, оглядываясь. Сказала, как показалось Карташу, не без грусти в голосе. – Почти на месте.
.........
Карташу отчего-то представлялось, что Дангатар скрывается от врагов или в бетонном бункере, выстроенном в годы холодной войны для местных партийных бонз, или в пещере навроде али-бабаевской. Но все оказалось куда как прозаичнее.
– Мы пришли, – сказала Джумагуль.
Этот дом на берегу был из тех, что побогаче. Прочные железные ворота, глиняная ограда высотой в два человеческих роста, за ней высокие деревья. Последнее очевидней прочего говорило о достатке хозяина. Много воды для полива – значит, богатый дом. Карташ подумал, подходя к воротам и готовясь постучать по железу, что непременно увидит шатающихся по саду павлинов-мавлинов, но – в результате так и не увидел ни одного. Даже громыхнуть кулаком по металлическим листам, и то не вышло. Воротная калитка распахнулась, едва они к ней приблизились.
Проем перекрывал, держась рукой за отведенную створу, невысокий молодой туркмен в светлых поношенных джинсах, белой рубахе и сандалиях на босу ногу. Ни комплекцией, ни возрастом на серьезного охранника он не походил. Да и оружия при нем что-то не наблюдалось. Молодой человек внимательно разглядывал гостей, ни о чем не спрашивая.
– Заходи, – сказал он наконец и отступил в сторону.
От ворот к крыльцу вела бетонная дорожка. По ней навстречу гостям шел человек в рубашке «сафари», в белых парусиновых штанах, в замшевых туфлях и без всякого намека на оружие. Из-под расстегнутой рубашки виднелись стягивающие грудь бинты, левая рука висела на перевязи, а на смуглой щеке розовел шрам. Еще один шрам, застарелый, пересекал лоб по диагонали. Человек улыбался.
Это и есть Дангатар, кто же еще. Как понял Карташ из рассказов Таксиста, они с Дангатаром были ровесники, но туркмен выглядел лет на десять старше Гринев-ского. И дело тут, думается, не только в ранении, да и вообще не в событиях последних дней. Служба, на которой довольно долгое время состоял однополчанин Гриневского, нервов и здоровья сжигает будь здоров. Возглавлять службу безопасности при влиятельном феодале – это примерно та же работенка, что в сталинские времена стоять во главе НКВД. Разве что масштабы деятельности поменьше, а ответственности, головной боли и опасностей для жизни ровно столько же.
Вокруг ронял на землю прохладу и тень ухоженный сад – без павлинов, но зато с поливальными установками «искусственный дождь» вполне современного вида. Сзади лязгнула запираемая на щеколду калитка. Ни в саду, ни возле дома других людей кроме этих двоих Карташ не приметил. Что, скажем прямо, было неожиданно. Неожиданно и подозрительно. Карташ предполагал, что скрывающийся от врагов Дангатар окружен если уж не бетонными стенами, то вооруженными до зубов бородатыми и мрачными сподвижниками. Однако пока все выглядело как мирный визит на дачу к доброму приятелю, живущему тихой и безобидной жизнью.
Алексей притормозил, пропуская вперед Гриневского: это его тема. Фронтовые друзья крепко обнялись, на миг застыв неподвижно, потом Гриневский представил Дангатару Машу и Карташа. А Джумагуль Дангатар приветствовал в последнюю очередь скупым: «Привет, Джумми. Спасибо за помощь».
– Мы на Востоке спешить не любим, но сегодня я вынужден спешить сам и торопить других, – сказал Дангатар, проводя гостей в дом. – Я знаю, что вы хотели бы перекусить и отдохнуть с дороги, но... некоторые обстоятельства вынуждают меня пригласить вас одновременно к столу и к разговору. Отдохнуть вы сможете потом, комнаты вам приготовлены и ждут вас уже не первый день. Саша, – он показал на молодого человека в светлых джинсах, который запер калитку, подошел к разговаривающим и встал чуть поодаль, видимо, ожидая распоряжений, – проводит вас туда, где вы сможете помыться. Он же покажет, куда идти дальше.
Нетуркменское имя Саша заставило Карташа внимательнее приглядеться к их сопровождающему. А ведь, пожалуй, имеется неуловимое сходство в лицах между Дангатаром и Сашей. Сын? Очень возможно. Кстати, здорово смахивает на полукровку. Похоже, его мать европейского роду-племени. Опять же имя...
Душевых кабин было две, и обе запитывались водой от вместительного металлического бака. Бак стоял позади кабин на опоре, которая неприятно смахивала на лагерную вышку, уменьшенную эдак разика в три. Саша принес мыло и полотенца.
Им никто ничего не говорил, но все-таки Карташ счел нужным предупредить Машу:
– Вода у них привозная, купленная за денежки.
– И что с того? – мягко говоря, неласково осведомилась та.
Алексей вздохнул, но прописную истину все же объяснил:
– А то, что транжирить ее зазря не следует. Быстренько ополоснулась, и все.
– Ага. Значит, я, по-твоему, такая дура, что сама не понимаю?!
