Операция «Мрамор» - Иван Павлов
— Ах, вы все об этом, — сказал он. — Конечно же, умер. А иначе позвольте вас спросить, как я должен был трактовать подобный факт?
Он вытянул руку из кармана и положил на стол рядом с Васей некий предмет, перепачканный чем-то рыжим. Бурцев протянул было к нему руку, но тут же отдернул ее, схватившись за подбородок, как делал в моменты сильнейшего волнения. Он понял, что это! На столе лежал сгоревший от электромагнитного импульса кардиопротез профессора… Вася в ужасе смотрел на него, чувствуя, как цепенеет все его тело.
— Помните, я еще спросил вас, что же вы такого чудесного сделали, что мое сердце забилось как у молодого? А оно-то как раз и не билось. Это шумело в голове. Я взял стекло, произвел надрез строго по старому шраму и вытащил протез, провода и, кажется, часть сердечной мышцы… Я не силен в анатомии, особенно собственной, но вот через ребра это все и вынулось. И знаете? — Кущенков сделал паузу, распахнул пиджак, отвел в сторону ворот окровавленной рубахи с незастегнутыми пуговицами и продемонстрировал открытую рану в районе сердца, из которой медленно вытекала кровь с легким желтоватым оттенком. — Меня это нисколько не удивило и не испугало, — закончил он, перейдя на шепот. — И никакой боли. Совсем.
Потом зачем-то вытаращил глаза, сипло вздохнул, засунул палец в рану, посмотрел на него, облизал и как ни в чем не бывало заговорил:
— Я записал в тетрадь все данные. Она теперь ценна тем, что может пролить свет на происхождение некоторых деталей. Я привожу неопровержимые доказательства того, что часть этих микросхем произведена на Западе. В них использованы ноу-хау, до которых мы, к сожалению, еще не доросли. Впрочем…
Он замолчал. Снова сделал сиплый вдох:
— Поразительно, куда уходит кислород? Кровообращения нет, однако я только вдыхаю воздух… Уверен, что ничего обратно не выдыхаю. Даже когда говорю… Или такое невозможно? Я же говорю, что не силен в анатомии.
— Жидкость, видимо, доставляет кислород в мозг и без циркуляции крови, — тихо сказал Бурцев.
— Думаю, вы правы, молодой человек, чертовски правы, — продолжил свою быструю речь Кущенков. — Жаль, что вы уже не будете моим аспирантом, а я никогда не вернусь в свою лабораторию. Из вас мог выйти неплохой ученый, как мне кажется…
Он подпрыгнул на месте. Встал, потом снова сел. Повертел руками, растопырил пальцы и несколько раз сжал их в кулаки.
— Кажется, я немею, — сказал он. — Так, о чем это я? Нельзя отвлекаться. Только о главном. Только о главном! Не забудьте забрать эту тетрадь, когда я уйду. Помните, я вас прощаю, а теперь ступайте. Ступайте! Мне тяжело думать, нужно еще мозгов, а где ж их взять? Ха-ха. Так, главное — работа! Прощайте, Василий!
Во время всего этого монолога с профессором происходило нечто странное. Его движения стали резкими, он нервно дергал головой, склоняя ее то в одну, то в другую сторону. Как будто боролся с чем-то или кем-то… Щурил глаза, его зрачки то расширялись, то сужались, а выражение лица менялось от добродушия к неистовой злобе и обратно…
Бурцев быстрым шагом вышел из комнаты. Эти сутки уже несколько раз опровергали все его знания и понятия о жизни. Нужно было срочно заняться какой-то физической деятельностью, чтобы поток мыслей не похоронил его сознание, банально сведя с ума.
— Так и до психушки недолго, — сказал себе Вася, входя в штабную комнату.
— Что с ученым? — встретил его Никулин.
— Пациент скорее жив, чем мертв, — пробормотал Бурцев. — Хотя…
— Связь надо! — перебил командир, ему было не до шуток. — Мы должны сообщить обо всем, что нам известно. Парни могут захватить консультантов от ЦРУ, и нам необходимо сдать их лично Хасанову.
— Так а что я могу? — затараторил Бурцев, стараясь подавить разрывающие его на части мысли. — Весь периметр накрыт, через спутник сигнал не проходит, беспилотники не летают. «Няньку» сделал — и то хорошо. Теперь, если на нас кто повалит, мы как следует поиграем в компьютерную игру. В танк будем рубиться… Все возможности открыты, валить будем из всех стволов!
— Из всех стволов, говоришь? — остановил его Никулин. — А можешь его на передовую отправить? Хотя бы войскам поможем!
— Нет, не смогу, — быстро говорил Бур. — Радиус действия наших планшетов и раций — полтора-два километра. А бой идет — десять-пятнадцать самое ближнее…
— Ничего вы не можете, — раздраженно сказал Никулин. — Из всех стволов палить пожалуйста, а в дело — ни хера. Зачем жилой корпус разнесли из танка?
— Так это из семьдесят второго… — отмахнулся Бурцев, для которого все произошедшее до разговора с ученым потеряло всякий смысл.
Никулин резко повернулся к Васе. Замер, со злобой глядя на него.
— Ты говнюк! — неожиданно выпалил он.
— Это еще почему? — запричитал Бурцев.
— Семьдесят второй, — медленно и зло выговорил Никулин. Он наклонился к Васе, взяв его правой рукой за грудки. — Ты, дерьмовый боец спецподразделения, двинутый на гаджетах, всезнайка чертов…
Вася замигал глазами, пытаясь понять причину внезапного гнева. А Никулин продолжал:
— Ну-ка, скажи мне, чем комплектуется этот танк?
— Э… э… динамической защитой «Контакт-5», — затараторил Вася. — Древней автоматизированной системой управления огнем, ракетно-пушечным вооружением, многоканальным прицелом «Сосна-У», установлен прицельный комплекс 1А40—1, в состав которого входят дневной прицел дальномер ТПД-К1, комплекс 1К13—49… Э… Оборудован радиостанцией Р-173…
Вася умолк, глядя в глаза Никулину, в его подавленном сознании заблистала спасительная мысль.
— Вот я мудак, — медленно проговорил он. — Ну конечно же! На нем стоит старая радиостанция…
— Дошло наконец, — сказал командир, смягчаясь. — Старые радиостанции в случае нештатных ситуаций могут обеспечить связь. Надо выходить в эфир. Позывные штаба и коды нам известны. Звони.
— Так точно! Лишь бы только…
— А ты не думай, иди и проверяй!
Васю как током подбросило. Он схватил автомат и буквально вылетел из комнаты.
Никулин посмотрел ему вслед. Вынул планшет и, развернув его, продолжил следить за операцией в крематории.
СКАР. Объект «Крематорий»
Трупы разбросали вокруг машины. Тех, кто пытался шевелиться, не трогали, они в любом случае не представляли никакой опасности. Носов усадил двоих
