Александр Белов - Поклонение огню
Оставив Лайзу отдыхать в гостиничном номере, Белов и Шмидт на такси отправились в Эль-Кувейт. Нет, Кувейт все же зажиточная страна, а селение, в котором они остановились, — приют для эмигрантов из других арабских стран. К такому мнению пришли Саша и Шмидт, пока ехали на такси в столицу. Разглядеть страну в день приезда им как следует не удалось, так как прилетели они в Кувейт ночью и добирались до селения в темноте.
Вообще, Кувейт показался им одним большим городом с районами, так как видимых границ между населенными пунктами не наблюдалось. Дороги были превосходные — ровные, гладкие, с отличной разметкой, с чашечками, разделяющими полосы. Это. забота о водителе. Когда дорога гладкая, в сон клонит. Так вот если водитель заснет за рулем, то при наезде на чашечки от вибрации просыпается. Та дорога, по которой они ехали, пролегала неподалеку от береговой линии, и из окна машины были видны волны залива.
Пока ехали, водитель — худенький индус в чалме — вкратце рассказал им о Кувейте. Оказалось, в стране проживает более двух миллионов человек, из них половина не имеет кувейтского гражданства. Это, в основном, арабы, эмигранты из стран Южной Азии и Ирана, прибывшие в Кувейт для работы в нефтяной промышленности.
Кстати, нефтяные ресурсы Кувейта составляют десять процентов мировых, и их для безбедного существования стране хватит еще на сто лет. В столице и ее пригородах проживает миллион шестьсот тысяч человек. Сами кувейтцы не работают, во всяком случае, в основной массе работающих их не видно. Они, по всей вероятности, руководят процессом производства и торговли, наподобие хирургов, которым ассистенты во время операции подают скальпель, зажим и так далее.
Таксист мечтал о кувейтском гражданстве. Он превосходно знал город и вскоре отыскал нужный адрес. Расплатившись со словоохотливым водителем, Белов и Шмидт покинули такси.
Дом, в котором жили родители Ярославы, оказался пятиэтажкой, чем-то напоминавшей советские хрущобы… В фойе подъезда стояли диван, два кресла, журнальный столик. Скоростной лифт бесшумно поднял их на верхний этаж. Белов заранее известил Ивановых о своем приезде, поэтому хозяева их ждали. Дверь открылась сразу же, едва Саша притронулся к кнопке звонка.
Мама Ярославы оказалась сорокапятилетней невысокой подвижной женщиной с хорошо сохранившейся фигурой. У нее было миловидное моложавое лицо с живыми умными глазами, хорошо очерченный рот, почти мужского типа твердый подбородок, что свидетельствовало, как сказал бы классик, о ее волевом характере. Она неплохо смотрелась бы и в шортах, и в мини-юбке, ежели бы в таковом наряде ей позволительно было показаться в стране с исламскими обычаями. Однако на ней было длинное платье до пят.
Муж являл собой полную противоположность жены — этакая рыхлая бесформенная масса, упакованная в мешковатые штаны и просторную рубаху с торчащей из воротника головкой-кукишем. В шортах он выглядел бы как гигантская размороженная курица. Не красавец, зато умница, по утверждению матери Ярославы — семи пядей во лбу. Таких поискать! Любой сложности проекты со всякими там расчетами для нефтянки только так на клавиатуре щелкает. А жена у него вроде секретаря. Семейный подряд, короче. Вот и мотаются по всему свету, деньгу зашибают. Сюда перебрались из Ирака.
Белов заочно знал родителей Ярославы, а вот теперь впервые увидел их. Официально познакомились. Женщину звали Татьяна Николаевна, как мать Саши, мужчину — Геннадий Степанович. Встретили гостей хозяева радушно, провели в столовую, где уже был накрыт стол. Закуска была отменной, выпивка — дрянь. Пальмовая водка арак. Крепкая, зараза, но противная. А если в бокал бросить лед, то арак становится белым и приобретает запах аниса…
В Кувейте действует запрет на спиртное, и то, что супругам удалось достать к столу, иначе как пойлом не назовешь. Белов и Шмидт от дальнейшего употребления бурды вежливо отказались.
Разговор шел так, о том о сем и ни о чем конкретно. Об истинной цели своего приезда в Кувейт гости умолчали. О том, что шейх требует обменять сына Белова на внука Ивановых и о преследований арабскими боевиками Ярославы с сыном в Красносибирске тем более распространяться не стали. Белов рассказал о житье-бытье дочери и внуке Ивановых в России, ответил на все интересующие Татьяну Николаевну и Геннадия Степановича вопросы. Кое о чем расспросил сам.
После застолья Саша и хозяйка квартиры уединились в соседней комнате. Им было о чем поговорить. Комнатка была просторная, светлая, с недорогой современной мебелью, хорошей бытовой техникой. Было прохладно, работал кондиционер.
Татьяна Николаевна села в кресло, Белов устроился напротив нее на диване. Предстоящий разговор смущал хозяйку, однако его было не избежать. Иначе многое осталось бы недоговоренным между нею и Беловым — человеком, от отца которого Татьяна Николаевна родила дочь. Эта недосказанность могла стать барьером в начинавшихся хорошо складываться отношениях между Сашей и Ивановой, и, чтобы их продолжить, преграду необходимо было устранить. Хозяйка некоторое время не решалась начать разговор, потом, вздохнув, все же заговорила:
— Вы, Александр, наверное, осуждаете меня? — Она смутилась еще больше и поправилась: — Вернее то, что произошло между мною и вашим отцом.
Белов улыбнулся:
— Разве я могу осуждать за то, что родилась и живет на свете Ярослава, а теперь еще и Алексей?
— Я не это имела в виду, — улыбнулась и Татьяна Николаевна, — а то, что родила от вашего отца, женатого человека.
— Вы хотите знать, как я отношусь к рождению внебрачных детей? — спросил с задумчивым видом Белов. — У меня по этому поводу есть своя теория. Я, конечно же, против того, чтобы заводить детей на стороне, однако бывают случаи, когда в этом возникает необходимость. В жизни ведь всякое бывает.
— У меня как раз такой случай, — с печалью в голосе призналась Татьяна Николаевна. — Геннадий Степанович бесплоден. Этот факт и стал поначалу препятствием для нашего с ним брака. Я не хотела жить в семье, где не будет детей. И вот тогда Гена предложил мне зачать ребенка на стороне. Я поначалу была против, но потом, подумав, согласилась. Тем более что представился случай. В поселок приехала геологическая экспедиция, в ее составе Николай Белов числился рабочим. Он, как говорится, стал подбивать ко мне клинья. Почему бы и нет? Ведь, согласитесь, важно не только, в какой семье будет жить ребенок, но и кто его биологический отец. И еще один факт сыграл немало важную роль в том, что я избрала в качестве донора именно вашего отца. Я в него по-настоящему влюбилась! Он был такой веселый, забавный, на гитаре играл, как бог! Душа компании! В общем, я вступила с Николаем в интимную связь, а после его отъезда вышла замуж за Гену. Вы можете меня осуждать, но я нисколько об этом не жалею.
Саша удивился.
— Вы хотите сказать, что мой покойный отец не знал о существовании Ярославы?
Женщина нервно дернула плечом.
— Я никогда его после этого не видела.
Честно говоря, Белов предполагал, что примерно таковой и должна была быть история появления на свет Ярославы, потому и изложил Татьяне Николаевне свою теорию внебрачных связей, чтобы ее разговорить и помочь ей справиться со смущением.
На самом деле измена отца в отношении матери покоробила Сашу, просто он виду не подавал. Нам всем хочется думать, что родители наши самые честные, самые благородные, самые праведные люди на земле. Увы, это не всегда бывает так.
Татьяна Николаевна встала и предложила Саше присоединиться к мужу и Шмидту.
— Я рад, Татьяна Николаевна, — сказал Белов, пропуская ее вперед, — что у меня на белом свете есть сестра. Спасибо вам большое зато, что вы подарили ей жизнь. — Саша наклонился и поцеловал женщину в щеку.
На глазах у Татьяны Николаевны выступили слезы. Она в ответ поцеловала Сашу и, глядя сквозь слезы счастливыми глазами, сказала:
— И вам спасибо за то, что поняли и не осудили меня.
Белов и хозяйка дома вернулись в гостиную. Геннадий Степанович и Шмидт стояли у окна, курили и мирно беседовали. Они догадывались, что у Белова с матерью Ярославы был серьезный разговор, и лишних вопросов задавать не стали.
Саша сам чувствовал душевное смятение. Не желая показывать его, он с наигранным весельем спросил у хозяина дома:
— А что, Геннадий Степанович, есть ли в Кувейте байкеры?
— Байкеры? — Иванов потушил в пепельнице сигарету. — Это мотоциклисты? — уточнил он и, получив утвердительный ответ, сказал: — Есть, но только они по причине жары в Кувейте разъезжают не в кожаных штанах и куртке, а обычных джинсах и рубашках. Да вот, кстати, можете полюбоваться на байкеров местного разлива. — И Геннадий Степанович кивнул на окно.
Белов посмотрел вниз. Прямо на проезжей части улицы стояли несколько мотоциклистов и, отчаянно жестикулируя, о чем-то спорили. Машины с одной и с другой стороны притормаживали, спокойно объезжали группу байкеров и вновь набирали скорость. Никто не возмущался поведением юнцов.
