Вячеслав Денисов - Последнее слово девятого калибра
– Какая разница? – По голосу Лукина Струге понял, что первая ножка табурета подпилена и вот-вот подломится. – Из академии звонят, из гостиницы звонят!
Антон Павлович вздохнул:
– Знаете, Игорь Матвеевич, я только что прибыл с семинара по аграрному законодательству. Так вот, на нем Большаков сказал очень хорошие слова. Никогда, сказал он, судьи, даже не допускайте в голову мысли о виновности или невинности, пока не установлена истина по делу…
– Председатель Конституционного суда проводил у вас семинар?..
– Ну, здесь много кто чего проводит. С Вороновым я в курилке разговаривал, рассказывал ему, как у нас дела в Тернове с материальным обеспечением судов…
– С кем?… – Лукин сухо и резко прокашлялся. – И что?
– В общем, он остался доволен. Только удивился тому, что у нас на каждого судью области приходится по два компьютера, а бумаги не хватает.
– Как это, Струге, не хватает?! Что вы лжете председателю Верховного суда?! Я лично в январе давал указание своему администратору обеспечить бумагой все канцелярии!
– Ну, мы завтра опять в туалет спустимся покурить, я скажу, что ошибся.
– Нет, вы посмотрите, что он там в Москве говорит?! А Большаков что?
– Что – Большаков? – Струге вперил взгляд в черный экран телевизора Злобина.
– Как он там?..
Струге едва успел закрыть рукой трубку, не сдержав взрыва хохота: «Как он там»… Судит, блин!.. Суд Конституционный возглавляет по мере необходимости!
– Нормально, – кашлянув, произнес Антон в трубку. – Кстати, он согласен с моим мнением о несовершенстве Закона о земле. Мы на семинаре даже немного поговорили о том, как в нашей области решаются в гражданском судопроизводстве вопросы по земельным отношениям…
Струге понесло. Несмотря на то что деньги за междугородний разговор пришлось бы платить ему, а не академии, он говорил и говорил. Проверить его слова можно было только одним способом – позвонить Воронову или Большакову. Но это исключалось по ряду причин, зависящих именно от Лукина.
Закончился разговор так:
– Антон Павлович, а вы Завадского видели?
– Да. И кока-колу пил.
– Я серьезно спрашиваю.
– Видел. Он пару раз промелькнул в коридоре. Вы не беспокойтесь, я о книге помню.
– С монограммой, – уточнил Лукин. – Желаю вам всяческих творческих успехов. Держите марку. Только будьте солиднее, Струге. Ну, что это такое? Воронову – и о бумаге… Ну?
Возвращая ключи Злобину, Антон почувствовал на лице влагу. По лицу скользили ручейки пота.
– Жарко у нас здесь… – Он присел на кровать рядом с Выходцевым и стал рукой растирать грудь. – Очень жарко… Иван Николаевич, я у вас валидол намедни видел…
– С таким сердцем свой нужно постоянно под рукой иметь, Антон Павлович. – Бутурлин засуетился над стулом, на спинку которого был вывешен его пиджак. Ему, уже совсем по-товарищески, помогал выворачивать карманы доброжелательный Злобин.
– Да я и вкуса-то его не знаю… Первый раз схватило.
– Из-за чего, собственно? Абстинентный синдром? Перепили вы вчера, чего же сейчас хотите?
– Не в этом дело. С председателем поговорил… Вы оказались правы – меня отзывают. Теперь придется доказывать, что вина заключается лишь в том, что я оказался в ненужном месте не в то время. Я, собственно, вот зачем приезжал, Иван Николаевич…
– А я говорил! – с каким-то восхищением, от которого у Выходцева дернулось веко, воскликнул Бутурлин. – И не нужно на обстоятельства ссылаться. Настоящие судьи сами делают нужные обстоятельства, а не наоборот!
Выходцев, вспомнив что-то, усмехнулся и встал с кровати. Несмотря на кривую улыбку, с его лица не сходила тревога от только что услышанного от Струге. А тот, терпеливо дождавшись окончания тирады мурманского судьи, продолжал…
– Я вот зачем приезжал… Завтра уезжаю, а сегодняшнюю ночь проведу в гостинице «Уют» на Красноармейской. У меня к вам убедительная просьба. Если меня кто-нибудь будет спрашивать или оставит для меня сообщение, не сочтите за труд позвонить туда и попросить к телефону меня. Я могу на вас надеяться?
Бутурлин слепил гримасу и пожал плечами, словно говоря о том, что желание умирающего для него закон.
– Могли бы эту ночь и здесь остаться…
Выходцев услышал: «Я вам разрешаю переночевать в этом номере». Ему захотелось плюнуть, но усилием воли он это желание подавил.
Струге между тем, перекатывая во рту пахучую таблетку, сгреб в сумку скромные пожитки и встал.
– Я очень на вас надеюсь, Иван Николаевич. Может жена позвонить, или опять с работы…
Терпения Выходцева хватило до лифта.
– Что сие значит?
– Попробуем опровергнуть английского писателя Томаса Уикера с его знаменитым высказыванием о том, что если товар стараются продать, значит, покупать его нет прока.
– Ничего я не понял! Что за кренделя?.. Тебя отзывают? Какая гостиница «Уют»? Что за чушь?!
Вместо ответа Струге осторожно оглянулся в сторону своего номера и, не обнаружив ничего подозрительного, с шумом выплюнул таблетку.
– Господи, какая гадость!.. Как их сердечники сосут?..
Глава 14
Игорь Ремизов по прозвищу Комик знал наверняка, что делал. Обладая информацией обо всех возможных местах появления Лисса, он все их и посетил. Он колесил по Москве в метро, пересаживался на автобусы, останавливал такси и частников, стараясь процент возможной встречи с заклятым врагом, до недавнего времени бывшим покровителем, свести к нулю. Он знал наперечет все автомашины, находящиеся во владении Лисса и Беса, однако, будучи по своей природе человеком осторожным, завидев у подъездов посещаемых домов незнакомые машины, выжидал. Он проявлял качества голодного тигра, сидящего в засаде и терпеливо ждущего жертву. Когда он убеждался в том, что владельцы машин не имеют ничего общего с группой Лисса в Москве, он успокаивался и действовал дальше. Посещая адрес за адресом, он убеждался в том, что Михаил Юльевич обложен, как зверь с ценным мехом. На всех адресах пребывали менты, а это значило, что банальная «мокруха», исполненная мрянским авторитетом, не удалась.
– Нужно в таких случаях обращаться к специалистам, – то и дело бормотал Ремизов, передвигаясь по городу. Ему не давала покоя мысль о глупости Лисса, когда тот, вместо того чтобы самому искать документы, взвалил эту работу на него. И, наоборот, когда нужно было стрелять, решил сделать это сам. – Волновался он, перестраховщик… Недоверчивым стал… А когда я по два раза в месяц в Мрянске живность переводил, он не волновался! Вот и сделал, баран…
Михаила Юльевича ищут. Основатель и руководитель компании «Лисс-уголь» находился в бегах, как преступник. Последнее Ремизова вряд ли могло удивить. С самого начала своих поисков Комик желал лишь одного – чтобы милиция если и нашла Лисса, то лишь в неживом виде. Роль мстителя он выделял себе. Роль прокурора, судьи и палача. Со временем, обдумав ситуацию как следует, он пришел к выводу, что самые приятные ощущения исполненной мести он почувствует, когда «самодержец всего Мрянска» окажется на тюремных нарах. Желание скорее фантастическое и изощренное, нежели реальное.
Его желания менялись так же быстро, как и обстоятельства последних дней пребывания Ремизова в Москве. После того как ему пришлось, как бомжу, переночевать на вокзале, он опять возжелал личной расправы. Это желание усиливалось по мере того, как запах от носков лежащего рядом таджика становился все невыносимее.
Комик уже дважды имел возможность изрешетить Лисса и Беса. Они находились в зоне его внимания два раза по тридцать секунд, на расстоянии менее чем в двадцать метров. Этого временного промежутка с избытком хватило бы на то, чтобы укокошить через стекло «Мерседеса» обоих предателей. И ни один мент, находившийся поблизости, не смог бы помешать. Сейчас немного блюстителей порядка, желающих умереть за идею. Но, если таковые и нашлись бы, их желание могло быть исполнено незамедлительно, точно и в срок, как того требовали общевоинские уставы, которым некогда поклонялся Игорь Ремизов. Даже в тот день, когда от дома Лисса на Борисовских прудах отъезжала его машина, Комик стоял и, улыбаясь, провожал ее взглядом. На одном расстоянии находились его заклятые враги и мент в машине, ожидавший выхода следователя прокуратуры и Струге. Хотелось продырявить иномарку, а потом, перезарядив «ТТ», изрешетить, если возникнет такая необходимость, и мента-водителя. И никто бы потом не доказал причастность Игоря Ремизова к этой пальбе. Однако Комик, странно улыбаясь, специально прошел мимо прокурорской «Волги».
Он поступит по-другому. Эта мысль пришла в голову тогда, когда он увидел за слегка зеленоватым стеклом машины возбужденные лица Лисса и Саши. Они боятся, значит, слабы. Значит, беззащитны.
Куда могут сейчас направиться эти двое? Конечно, на Рублевское шоссе. Там Лисса искать не станут. Во всяком случае, в ближайшее время. Дом не числился среди остальной собственности Михаила Юльевича. Именно это обстоятельство и позволит тому переждать грозу. Более того, об истинном владельце дома ничего не могут сказать даже те, кто в нем побывал. Ибо никто и никогда из отправленных туда в гости обратно не возвращался.
