Чистилище. Побег - Пронин Игорь Евгеньевич
И снова Алле повезло: случайный поход злых и голодных Максима и Вальки на неудачную рыбалку позволил им встретиться. Правда, сама девушка ни за что бы к ним не вышла: она не так уж часто думала о себе, просто не умела, а вот Валентину боялась причинить лишние неприятности. Так и вышло: они вошли в Цитадель, оставив ее в холодной яме, а потом Маша стала звать Главного. Алка побежала прочь, ругая себя, что навредила единственному близкому человеку, еще раньше, чем Валька закричал ей: «Беги!» За ней кто-то кинулся в погоню, но на ногу Алла всегда была очень легкой, просто этого никто не замечал. Ее вообще редко замечали, и за это девушка была благодарна судьбе, потому что когда замечали – дразнили, гнали, а иногда и били. Она не умела ладить с общинниками. Тот раз, когда Андрей и его приятели решили позабавиться, стал последним, когда она пыталась хотя бы пытаться жить, как все. Но вспоминать об этой истории Алла себе запретила.
Она легко оторвалась от погони. Обувь оказалась гораздо удобнее тапок, к которым она привыкла. Легкая, она даже на весеннем снегу следов почти не оставляла. Убежав в лес, Алла попыталась придумать, как помочь Вальке, но не сумела и расплакалась. Потом она почувствовала, что устала и замерзла настолько, что почти не ощущает голода. Тогда Алка спряталась так, как давно научилась: нашла ель, нижние ветви которой стелились по земле, и, обдирая лицо и руки, пробралась к стволу. От снега, остававшегося под елью, веяло холодом, и она забралась повыше, оставаясь укрытой хвоей от ветра. Тут ей снова захотелось есть, но это было привычное чувство. Алла даже не вспомнила о тех припасах озёрцев, которыми могла набить все карманы, – она не любила вспоминать о прошлом, дальнем или близком. Маленькая, в теплой одежде, она нуждалась в небольшом количестве тепла, словно мелкая пташка. Поэтому, когда сквозь хвою забрезжил рассвет, Алла была не только жива, но даже сумела выспаться, будто и правда была птицей и спать на ветке для нее было обычным делом.
И тогда Алка, как всегда в минуты волнений поддавшись сиюминутному импульсу, помчалась обратно к Цитадели. Она не знала, как поступит, потому что заглядывать в будущее не умела так же, как не любила вспоминать. Просто Валя попал в беду, к тому же из-за нее, и следовало срочно оказаться рядом. Вдруг он что-то придумает? Если, конечно, он еще жив. Когда эта мысль о его возможной смерти пришла ей в голову, Алла стала бегать кругами и не смогла продолжить путь раньше, чем нашла подходящий камень. Она решила, что непременно как-нибудь изловчится и разобьет голову Андрею, которого даже про себя уже привыкла называть Главным. Камень и принятое решение ее успокоили, и рыжая побежала дальше, чтобы успеть как раз к тому моменту, когда пленников вывели из Цитадели. Андрей приказал всем сидеть в подземелье, чтобы общинники раньше времени не узнали о его связях с озерными, таким образом, и Аллу никто не заметил. Она следовала за процессией некоторое время, жалея Вальку, вынужденного в одиночку тащить тяжелый ларь, а потом сообразила, куда они идут, и окольной дорогой, но бегом и оттого быстрее, прибыла на место «торга». Тут общинников уже ожидали заранее предупрежденные озерные, и Алла схоронилась в лесу.
Потом была дорога назад к крепости, и пленных подняли на стену с помощью «ковша», именуемого по старой традиции лифтом, хотя о настоящих лифтах никто среди общины уже не имел понятия. Как Максим снова спустился, уже в компании с Костей, Алла не видела, потому что кинулась к стоку. Она знала, как пробраться в крепость, и желала немедленно помочь Вале, хотя еще не знала как. Но задумываться рыжая не привыкла. Ей снова повезло: увлеченные зрелищем общинники снова ослабили бдительность и не заметили ее приближения. Взобравшись на щедро благоухавшую кучу отходов, девушка дотянулась до трубы и полезла вверх. Этот путь оказался куда сложнее, несколько раз она почти съехала вниз и сильно изрезала руки, цепляясь за дыры в ржавой трубе. И все же Алка, преодолев все препятствия, оказалась наверху и, приподняв деревянную крышку, осторожно выглянула. Поблизости никого не оказалось, и она снова прошла знакомыми коридорами, наивно полагая, что отыщет Валю там же, откуда сбежала сама. Однако дверь в знакомом помещении оказалась открытой, женщин из Цитадели куда-то перевели. Растерявшаяся Алла застыла посреди темного коридора, когда послышались чьи-то шаги. Подскочив, девушка спряталась за кадками со своим любимым лакомством: солеными огурцами, она узнала запах. Озерные, переговариваясь о чем-то своем, прошли мимо, но потом один из мужчин вернулся и налег плечом на кадку, проверяя, плотно ли она прижата к двери.
– Хромой-то он, конечно, хромой, – громко сказал он, – но и та, что сбежала, была не очень-то здоровая. Однако дверь, можно сказать, пальцами расковыряла!
– Да какие тут двери? Одно название! Ладно, две кадки не сдвинет.
– А если в мута обратится? Вот я вчера еще старосте сказал: баб-людоедок опять всех вместе заперли, а дверь вот как тут – просто подперта. Да была бы дверь хорошая, и засова бы хватило! Я и говорю старосте: если одна обратится, то других порвет, сил накопит, и дверь пробьет, и мешки раскидает!
– А он что?
– Он-то? Опять свое: подумаю! Ну и пусть думает.
– Пусть, – согласился его собеседник. – Пошли, нам еще на делянку успеть надо.
Когда их шаги затихли где-то вдали, Алла решилась тихонько поскрести в дверь.
– Валя! Ты тут?
– Тут! – сразу отозвался сонный голос Валентина. – Алка, как же ты… Выпусти меня, Аллочка, сними засов!
Вздохнув, Алла не без труда сняла с крюков толстое полено, исполнявшее функцию засова. Дверь, подпертая двумя кадками, от этого, конечно, не открылась. Первым делом девушка сняла с одной из емкостей крышку и сжевала три больших огурца, надеясь таким образом набраться сил. Все это время Валька скребся, тихонько постукивал и скулил, умоляя открыть дверь.
– Тихо сиди! – сказал ему Алла, утирая губы. – Буду стараться.
Каждая кадка весила значительно больше, чем она сама, но Алка всегда была упрямой. Изрядно вспотев, упираясь изо всех сил ногами в стену, она смогла отодвинуть примерно на локоть сначала одну. Потом снова подкрепилась огурцами, даже не думая о том, что надо бы спешить, – думать девушка могла только о чем-то одном.
– Ну что ты там?.. – жалобно прошептал Валька. – Они могу прийти! Они мне ногу размозжить хотят!
Она не стала тратить сил на ответ и снова уперлась тощим плечом в кадку. Спустя несколько минут пыхтения та, оказавшаяся тяжелей, тоже немного подвинулась. Алла приоткрыла дверь.
– Лезь!
– Как? Узко же! – Валька все же постарался и, морщась от боли в ушах, все же просунул голову. – Что тут? Кадки? Ты бы мне сказала, я бы тоже на дверь налег! Эх, дуреха!
Алла не обиделась: она и сама с детства знала, что не умна, так все говорили. Пленник навалился на дверь, она снова уперлась в стену ногами, и кадка быстро отодвинулась на необходимое расстояние.
– Ух! – потирая красные уши, сказал Валька, оказавшись в коридоре. – И куда дальше?
– Туда! – Алла просто показала пальцем. – Я знаю, как убежать.
– Тогда… Нет, погоди! – Он поймал ее за рукав. – Помоги мне обратно кадки задвинуть! О, огурчики! И засов надо заложить.
Валя, в отличие от Аллы, умел думать о будущем, поэтому набил огурцов себе за пазуху сколько влезло. Они опять закрыли дверь, и только после этого, крадучись, двинулись к трубе. Там беглецы едва не были замечены: один из воинов, прислонив к стене рогатину, справлял в трубу малую нужду. К счастью, он был так увлечен процессом, что не услышал их шагов. Схоронившись за поленницей сухих дров, приготовленных у стены явно для отражения мутов, Валя и Алка дождались, пока озёрец уйдет, и вернулись к лазейке. Все это время Валька обнимал старый, сточенный топор, валявшийся рядом с дровами: он твердо решил не даваться больше живым.
– Я же не пролезу! – засомневался Валька, вглядываясь в трубу. – Там высоко?
– Низко. Огурцы бросишь – пролезешь.
