Игорь Бурлаков - Столичный миф
Георгий Алексеевич показал рукой за спину:
— Я дядя Алексея. Чего случилось?
Бородатый задумался:
— Да ничего не случилось. Вы не волнуйтесь. Какие-то придурки с утра влезли в подъезд и малость похулиганили. Вон, досылатель на двери оторвали. Кто-то милицию вызвал, а они, как приехали, так давай сразу свидетелей собирать. Ну, я-то им дверь не открыл, а Леха, он вот молодой еще… Я потом еще раз к двери подошел — вижу, участковый с твоим Лехой идет. И милиции — тьма.
Георгий Алексеевич выругался. А потом облегченно вздохнул: живой.
— В отделение, наверное, пошли.
— А отделение где?
— Минуть пять ходьбы. Из подъезда выйдешь и иди налево до перекрестка, а там еще раз налево. Увидишь.
— Спасибо.
— Да не за что.
На улице Георгий Алексеевич шагнул к машине, а потом вдруг остановился. Внутренний сторож, инстинкт-хранитель переключил его чувства в субманиакальный режим. Мир вокруг потерял в цветности, но выиграл в деталях в деталях тревожного цвета.
Вот человек идет по той стороне — зачем он обернулся? Еще один быстрый взгляд бросил вокруг Георгий Алексеевич, потом нагнулся к водителю:
— Ты поезжай, Василий Егорыч, поезжай. Мне тут пройтись надо…
Отпустив водителя — к чему лишний глаз сейчас? — Георгий Алексеевич ленивой прогулочной походкой отправился к центру города. Он неторопливо шел по середине тротуара, время от времени поглядывая на другую сторону улицы. Там первые листочки обсыпали липу, что облокотилась веткой о красную кирпичную школьную ограду.
Его большая и черная машина проехала вперед сто метров. Помигав правым фонарем, повернула в переулок. И тогда, за три шага, походка Георгия Алексеевича сразу стала упругой. Он сам подобрался. Его чуть красноватый курносый нос приподнялся вверх. Надо было идти отрабатывать полученные от Чингиза деньги.
Солнце за облаками поднималось выше, а Леха сидел в кабинете на втором этаже отделения милиции и давал показания. Мелким разборчивым почерком он исписал десять страниц. Ровные строчки — как на машинке.
Леха писал все честно: как его похитили вчера вечером неизвестные бандиты, как вывезли за город, как заставили копать могилу. Как потом была большая драка между вышеупомянутыми неизвестными бандитами и другими неизвестными бандитами, и как потом вышла на кладбище перестрелка, и как возвращался он обратно на трейлере. Леха писал все. Документ есть документ. Он правду любит.
Участковый сидел у окна и курил мелкими редкими затяжками длинную сигарету. Изредка поглядывал на Леху. Терпеливо и доброжелательно ждал.
Не секрет, что жильцы этого дома своему участковому доплачивали. В самом деле, никто не делал из этого секрета. Им хотелось спокойствия и качественных услуг, а он эти услуги с удовольствием им оказывал. Участковый всех жильцов знал в лицо. Они его — нет. Да им это ведь и не нужно. Леха недавно поселился здесь, поэтому Алексей Степанович как-то зашел к нему, представился. Дал свою визитку. Сверху один служебный телефон, снизу другой. Слева — домашний. «В любое время. Я здесь живу рядом, так что подойду быстро. В любое время».
Наконец, Леха сложил листы в стопку, прочитал с начала до конца. В двух местах вставил запятые. Потом перенумеровал крупными цифрами страницы вверху справа и крупно расписался на каждой внизу. В конце поставил еще одну подпись и по памяти записал все свои паспортные данные. Поискал на столе скрепку — не нашел. Отдал так.
— Можно сигаретку?
Участковый кивнул:
— Конечно.
Леха вытащил из помятой пачки за кончик сигарету — немного табака из нее высыпалось, и бумажная оболочка казалась сдутой. Прикурил. Пламя занялось на пустом кончике, потом осело и превратилось в серое пепельное кольцо.
Первый лист был прочитан до половины. Потом участковый, скрипнув ножками стула, резко отшатнулся к стене. Поверх бумаги внимательно посмотрел на Леху. Быстро прошуршал всей пачкой.
— А где здесь про стрельбу на кухне?
— На девятой странице.
Участковый нашел девятую страницу. Долго-долго ее рассматривал. Наклонился к Лехе:
— Они тебя били? Синяки остались?
— Нет.
— Может, у тебя на автоответчике какие-нибудь угрозы записаны?
— Нет.
— А что есть?
— Заявление. Мое заявление.
— Доказухи же никакой нет, — тоскливо сказал участковый. Уставился в стену. Потом вдруг сообразил, что уже всерьез начал воспринимать весь этот бред.
Можно, конечно, и такое заявление зарегистрировать. Но над ним же будет смеяться все отделение. Все отделение! И правильно будет смеяться.
— Вот что… Ты ни с кем не хочешь посоветоваться, прежде чем… Знаешь, родственники там… Может, адвокат?
— Нет. Мне нужно, чтобы заявление было зарегистрировано прямо сейчас.
Леха не собирался по-другому выходить на улицу. Участковый это понял.
— Давай знаешь как сделаем? Ты посиди, а я еще раз перечитаю. Хорошо?
Леха кивнул. Посмотрел в окно: много туч. Но если так пойдет дальше, к обеду ветер их сгонит с неба и солнышко появится на весь день, на весь оставшийся день.
После того как Леха записал на бумаге происшествия, они превратились в лишенные эмоций факты. Вынужденное бездействие — пока участковый вчитывался в каждое слово — начало вдруг укладывать события в подобие схемы.
Утренний погром в квартире. Погром, конечно, сильно сказано. Но печку жалко.
Путь к дому. Так себе. Хотя нет. Мужик сказал, что все обойдется. Это запишем в «плюс». Хотя, конечно, к делу это прямо не относится.
Кладбище. Чтоб такое забыть, надо еще раз родиться.
Дальше вспять ничего значимого нет. Ничего. Только скандал с Аллочкой. Это если считать вспять, а если по порядку, то первым будет, конечно, скандал с Аллочкой. Потом похищение и кладбище. Потом стрельба на кухне. Что здесь общего?
Неужели Аллочка наняла бандюг? Тут Леха чуть не заржал. Но сдержался: момент не тот, участковый обидится. Полный бред.
Во-первых, у Аллочки нет денег. Ну, дадут ей родаки сто долларов на булавки, так и то раз в месяц. А на шмотки — так это сначала надо объяснить. К тому же, женщины, в принципе, не любят одежду покупать в одиночку. Аллочку, например, по магазинам водит мать. Так что денег у Аллочки нет.
Во-вторых, Аллочка не может так поступить. У них так не принято. Потому что никак не может она связаться с такими людьми. Для таких людей она просто мешок с деньгами, она знает, что им гораздо проще отнять у нее деньги, чем кого-то идти для нее за них убивать.
В-третьих, Аллочка ведь его любит.
Собственно говоря, в таких деталях Леха обсасывал сладкое имя Ал-лоч-ка просто потому, что ему было приятно это делать. Мятным леденцом оно липло к языку и скользило по губам: Ал-лоч-ка.
Аллочка! Господи! Где я должен быть, и где я есть, Господи, ну почему же я такой идиот? — думал Леха, стряхивая длинный, загнувшийся вниз хоботок пепла в пепельницу.
Неизвестно отчего, в памяти всплыла фрау Шелике. Вот интересно, а она-то где зависла? И кой черт ее понесло на праздники в Россию? Надо будет заехать на работу, послушать автоответчик. Может, там что-нибудь есть. Ну так фрау Шелике они с Васькой как раз и не встретили. Вообще, не пересекался с ней Леха. Значит, фрау Шелике исключаем.
Скандал с Аллочкой; кладбище; перестрелка на кухне. Идиотизма полно. Смысла — нет. Леха привык иметь дело с пусть нечеткими, но схемами. И сознание недоступности смысла было сейчас крайне мучительно.
За дверью послышались голоса. Леха повернул голову: дверь открылась настежь, в комнату вошел и остановился посредине Георгий Алексеевич.
— Здорово. — Леха встал, они пожали руки. Леха повернулся к участковому:
— Это мой дядя.
Знал Леха кое-какие ходы на Москве. Он собирался поговорить с Георгием Алексеевичем, но действовать он собирался не через него. Леха уже прикидывал, откуда он будет звонить и где будет встречаться, денег это бы ему не стоило совсем, потому что это ему стоило бы услуг. Кое-кто не прочь узнать кое-что о тех, с кем он работает. Не для дел, а так, для информации. Для общей картины. Расплатиться деньгами Лехе было бы проще, но деваться сегодня ему было некуда. Он желал забыть о ночных отморозках напрочь, так, чтобы в его жизни они больше не появлялись. Совсем. Никогда.
Дядюшка в эту концепцию не вписывался. Вернее, встреча с ним здесь вписала его, скажем так, кверху ногами. Оттого-то взгляд Лехи через секунду стал невесел и серьезен, а у дядюшки зачесались ладошки.
Дядюшкин хитрый глаз моментом оценил пачку бумаг на столе перед милиционером и прибавил к этому Лехин солидный вид. Вывод: действовать надо прямо сейчас.
— Ч… — Он подавился именем. — Ребята принесли извинения. Я им сказал, что проблемы нет.
