Людвиг Гибельгаус - В небе великой империи

На экране его радара заправщик лег на параллельный с „Боингом“ курс, оставаясь на высоте примерно восемь тысяч метров. Далее уже не видимый визуально истребитель подполковника Рыбина отклонился в сторону, сделал длинный снижающийся вираж и начал сближаться с заправщиком. За этим маневром и самой последующей дозаправкой Хорев наблюдал очень внимательно, поскольку в случае непредвиденных обстоятельств, например катастрофы ведущего, его подчиненные могли отреагировать нервно, даже панически. В условиях стресса недооценивать такие вещи было нельзя. Если его атакуют, майор бы действовал без не колеблясь, но коли картины ещё не у Моргунова, земля отреагирует мгновенно и вся операция окажется под угрозой. Однако, всё, казалось, завершилось нормально. Истребитель Рыбина через десять минут отвалил от заправщика и из одной грушевидной точки на экране радара вновь получилось две. Ведущий занял своё место в хвосте у Хорева, а его напарник взял курс к ИЛ-76. Майор на мгновение включил рацию:

— Поздравляю.

Не дожидаясь ответа, выключил её снова. Взошедшая на ещё не потемневшем горизонте Луна вновь сделала „Боинг“ видимым отчетливее, хоть и иначе, чем днем. Теперь он смотрелся загадочным, фосфорицирующим морским животным, а когда лунный свет отражался лишь на фюзеляже лайнера, оставляя плоскости в тени, напоминал майору запаянный цинковый гроб, которые обильно привозили из Афганистана десять лет назад.

„Ну что ж. Этот самолет тоже кандидат в покойники“ — спокойно отметил про себя Хорев. Сейчас он почувствовал, что очень устал. И ему было наплевать на всё, что не касается успеха единственно главного — операции.

Мадрид, российское посольство, время 13:16

Мак Рейнолдс оставил машину на стоянке за территорией посольства и направился к проходной. Пропуск на его имя был уже заказан и Алек оценил это как знак того, что сотрудничество с русскими может быть успешным. То, что его никто не встретил, выглядело уже менее обнадеживающе, но в российском посольстве ему бывать уже приходилось и он уверенно направился к цели, заранее настраивая себя на любые возможные осложнения. Общение с русскими было чревато сюрпризами и в более предсказуемые времена, а ныне тем паче. Сейчас, он например, совершенно бы не удивился, если приказ отданный в Москве прямо или косвенно саботируется на месте. Такие факты ЦРУ были известны, хотя дать им всем общее, исчерпывающее объяснение ещё никому не удавалось. „Хотя в данном случае“ — успокаивал себя он — „это чисто русская проблема и в успешном её решении они должны быть сами на всех уровнях заинтересованы.“ Мак Рейнолдс беспрепятственно достиг нужного этажа посольства и толкнул дверь в приемную 2 секретаря. Помещение оказалось пустым и вообще вокруг не было ни души. Внимательно осмотревшись, он постучал в кабинет. Внутри послышался какой-то шорох, но никто не отозвался. Алек придвинулся поближе к косяку и освободив запястье от цепочки дипломата расстегнул верхнюю пуговицу пиджака. Для того, чтобы выхватить оружие теперь достаточно было лишь секунды. Он постучал вторично.

— Войдите! — незнакомый голос прозвучал по-испански с заметным акцентом.

Мак Рейнолдс медленно растворил дверь, заранее готовя себя к любой реакции.

— Буэнос диас.

Люди, находящиеся в комнате, производили странное впечатление. Их лица напоминали таковые у марафонцев, только что закончивших дистанцию. Стресс, напряжение, усталость и какое-то отчаяние. То, что ему придется нелегко, Алек понял сразу. Хозяина кабинета он знал; странным образом тот сидел сейчас на полу, облокотившись спиной о стену кабинета. Кожа у него была бледная, глаза полузакрыты и более всего он казался похожим на человека, переживающего сердечный приступ. Культурного атташе Мак Рейнолдс тоже встречал пару раз в своей жизни, но ещё никогда в столь растерянном виде. Остатки его седых волос стояли дыбом, и очки на носу сидели криво. Когда Алек вошел, тот вскочил с места и взглянул на него с надеждой. Третий человек в кабинете, единственный Алеку незнакомый и именно поэтому притягивающий к себе наибольшее внимание, выглядел довольно спокойно и, вероятно, в иных условиях ничем бы не привлек к себе интерес, если бы не распухший нос и залитая кровью рубашка. Кроме того, прикрытый газетой на его коленях лежал пистолет, что Мак Рейнолдсу совершенно не понравилось. По долгу службы Алек должен был быть готов к любым переделкам, но уже многие годы он занимался исключительно аналитической работой и его главным оружием являлась авторучка. Иногда он со средними баллами сдавал контрольные стрельбы, на этом практика применения оружия и заканчивалась. Если бы он знал, что террорист не имеет даже того, то немного бы успокоился, но пока ничего об этом не говорило. Было ясно, что недавно в кабинете что-то произошло, но также не вызывало сомнений, что кризис миновал. По крайней мере сейчас все заинтересованные лица пребывали в состоянии относительного спокойствия, хотя может быть и вынужденного.

Американец сделал несколько шагов и опустился на свободный стул. Его приветствие осталось без ответа, но глаза всех присутствующих созерцали Алека внимательно и неотрывно.

— Господа, правительство вашей страны обратилось к Соединенным Штатам с просьбой содействовать разрешению сложившейся ситуации. Позицию Соединенных Штатов поручено представлять мне. Не стану скрывать, мы очень заинтересованы в скорейшем завершении конфликта как по общим гуманным соображениям, так и в связи с тем, что на борту рейса „САС 3314“ находятся американские граждане. Соединенные Штаты приложат все усилия для их спасения — подчеркнул Алек последнюю фразу.

Казанцев удовлетворенно кивнул. Позиция правительства США устраивала его намного больше, чем своего собственного.

Моргунов, казалось, окаменел. Откуда ни возьмись взявшийся на его голову американец никак не вписывался в заранее разработанный план, а менять планы на ходу Василий Петрович не любил. Дело получало огласку, международную огласку, которой он так тщательно старался избежать. Означало ли это, что при любом исходе операции террористов начнут искать по всему миру? Очевидно, так. К тому же, если пострадают американские граждане, это вовлечет их в конфликт с могущественной державой, которая защищая свои интересы не останавливается ни перед чем, уж нравится сие кому-то или нет. Василий Петрович почувствовал, что нити управления задуманным уходят у него из рук.

— Вы нарушили мои условия — обратился он к Казанцеву с кривой усмешкой — я просил о конфиденциальности, чего вы не соблюли. Полагаю, что лайнер уже ничто не спасет.

Казанцев молча отвернулся.

— Я повторяю — Мак Рейнолдс смотрел на террориста, как будто хотел вложить в него свои мысли — моя миссия в спасении самолета. Любыми средствами.

— Ну и как же вы собираетесь исполнить свою миссию? — Моргунов постарался, чтобы испытываемые сомнения не отражались на лице.

— Я уверен, что есть вариант, устраивающий всех — уклончиво ответил Алек. Указания из Вашингтона вряд ли могли ему помочь, а сам он ещё не чувствовал, что полностью владеет ситуацией.

„Дипломат херов!“ — со злостью подумал Василий Петрович.

— На кону жизнь сотен людей — откашлявшись начал Казанцев — и мы должны предпринять всё возможное для их спасения. Однако инструкции моего правительства не допускают идти на уступки террористам.

„Ах вот даже как!“ — Моргунов откинулся на спинку своего кресла, предоставляя собеседникам решать проблему без него. Сейчас он отчетливо увидел слабо забрезживший свет, увидел свой шанс. Великие державы явно не собирались действовать сообща и он надеялся на этом сыграть.

— Господин Казанцев, могу я поговорить с вами наедине? Надеюсь, вы ничего не имеете против? — спохватившись, обратился Алек к террористу.

Тот равнодушно пожал плечами. Операция может пройти успешно или нет, но главного козыря никто не выбьет у него из рук. И все они не могут этого не учитывать…

2 секретарь тяжело поднялся и проследовал за американцем в приемную.

— Скажите, ваше правительство действительно категорически отказывается выдать картины?

— Мне очень — Казанцев прямо взглянул в глаза собеседнику — очень жаль, но именно так звучат мои инструкции.

— Вы понимаете, чем рискуете?

— Я понимаю. Но мне не известны соображения, которыми руководствуются несущие ответственность люди в Москве.

2 секретарю было крайне неприятно хотя бы косвенно критиковать своё начальство перед этим янки, в конце-концов, он всю сознательную жизнь был кадровым военным и разведчиком, бесприкословно исполняющим приказы, но то, что творилось наверху отдавало полным безумием, от которого он чувствовал острую потребность дистанцироваться.

„А этот тип не так прост“ — мелькнуло в голове Мак Рейнолдса, но вслух он сказал: