Дмитрий Осокин - Причём тут менты?!

— Может, — теперь голос Игоря зазвучал уже вкрадчиво, — ты сам и оповестишь своих смежников-милицейских?

В голосе Атаса почувствовалась неуверенность:

— Ну… Нет. Личное дело, да? При чем тут менты?

И перевел дух: конфликт исперчен, недаром и стар и млад поговаривают сейчас о скрытой вражде этих двух заведений!

— Тогда все в порядке! — открыто улыбнулся Игорь.

— Да! — злобно подтвердил Шапиро, которому наскучила роль статиста.

— Тем более, — продолжил Корнев, — что мы пришли к выводу, что нам нежелательно светить второй вечер подряд своих людей в этом рок-клубе с дионисийским названием. Даже удачно, что ты не хочешь выходить из Диминого дела. Сходишь туда сегодня узнаешь, с кем контактировал наш человек?

— Согласен. Как я понимаю, про девушек не спрашивать?

— Верно. Только про нашего человека. А мы тем временем сможем взять на себя благородную миссию цивилизации диких земель.

Для меня последние слова прозвучали дико, но Атас их будто бы понял: кивнул и… неожиданно улыбнулся в ответ. И корректно предупредил:

— Вопрос. Диму вчера не по делу обидели.

Кто этим займется?

— По желанию, — успел ответить Кор-нев, прежде чем я начал отнекиваться.

— Тогда — я.

— Договорились.

С господского уха Корнев скинул нам с Атасом «Дельту» и приказал тому же Богдану подбросить нас до Елизаровской, где на платной стоянке недалеко от метро скучала «девятка» Атаса.

— Как оно?

— Бодр, как мартовский кот!

— Это кофеин. Ладно. Едем вместе. Будет проще, если именинницу похмелишь ты.

Я улыбнулся.

— Но! Похмелишь безалкогольно!

Не рассчитывая на Линино гостеприимство, мы тормознули у «Сюрприза» на Старо-невском. Атас молчал, и от этого его манера потреблять лангеты с салатом вдруг показалась мне грубой и отвратительной. Тем более что кофеин прибавил мне бодрости, не аппетита.

— Что такое «цивилизация диких земель»? — не выдержал я.

— Притоны, — исчерпывающе объяснил Атас, задумчиво взглянув сперва на пустую тарелку перед собой, затем на мою.

— Что «притоны»?!

— Платят. Некоторые — твоим друзьям, другие — их коллегам. Но те, что платят, девиц не похищают. Я проверил. Которые не платят — «дикие». Теперь твои друзья хотят под шумок прибрать их к рукам. Есть формальный повод.

До меня дошло. И впрямь, если бы не ночное убийство «астратуровца», лидерам концерна не избежать бы длительных объяснений с главами других кланов — прибрать к рукам «дикие» притоны хотелось всем, и те заведения, до которых еще ни у кого не дошли руки, наверняка были расписаны между конкурирующими сообществами. Убийство многое меняло: чтобы не оказаться заподозренными в начале военных действий, остальные городские «фирмы» («А как еще назвать мафию?» — спросил меня как-то один из авторитетов) будут вынуждены дать добро на проведение инспекции.

В подтверждение моих мыслей запиликала «Дельта».

— Ответь, — попросил Атас, — не хочу я с…

— Николаич?

— Дмитрий? Так и думал, что ты ответишь. Горин с Шапиро расспросили милицейских и смежников, но адресов набралось многовато. Если не считать Выборг и прочее, больше шестидесяти. Мы начнем с тех, которые поближе к Ударников, но надежд на точное попадание не так уж и много. Что у вас?

«Едим!» — хотел ответить я, но передумал.

— Едем! К имениннице!

— Давайте. Координаты, связи, все данные о второй девушке смогут помочь выйти на след, если они вдруг все же попали через знакомых. Работайте. Я буду занят, мне не звони. Телефон диспетчера…

— Умеют работать, — без тени порицания отметил Атас, — и дел у них будет много. Поехали.

Знакомая лестница. Я б удивился, если б ее кто-нибудь помыл.

— Нормальненько! — констатировал Атас, имея в виду засохшие пятна крови. — Странно: центр, а квартира без телефона…

У двери он остановился.

— Побеседую в прихожей. Постой на площадке, но будь готов. Кстати, ты заплатил лекарям шестьдесят?

Я кивнул.

— Забавно, но «Перфекта» стоит именно столько. — И Атас позвонил, чуть сдвинув меня плечом в сторону, так чтобы меня не увидели из квартиры. Дверь приоткрылась.

— Ангелина Валерьевна Гриф? И когда он успел узнать!

— Да… — прозвучало растерянно.

— По поводу вчерашних событий! — важно сказал Атас, предъявив корочки.

Он рисковал! Хотя не знаю, возможно, я и сам не догадался бы осведомиться, что привлекло внимание УФСК к банальной бытовухе.

— Ой! Проходите…

— Я не займу у вас много времени, — голос Атаса явственно доносился из-за полуприкрытой им за собой входной двери, — пожалуйста, еще раз адреса, фамилии присутствовавших вчера гостей.

— Не помню…

— Только парней. Фамилию, имя, отчество вы должны помнить. У нас найдется с чем сверить.

По-моему, это называется «блеф»!

— А да, тогда, конечно… Прорезник Иосиф Абрамович, Тимофеев Иван Иванович…

Что за набор?! Она что, издевается?! Похоже, Атас тоже так решил:

— Уточните…

— Прорезник, это рыжий такой, студент-Тимофеев — мой сосед, в следующем подъезде живет, Авдеев — на Гражданке… Тимофеева вчера избили в отделении милиции, хочу сказать!

Ага! Тот обалдуй с обезьяньими ужимками! Теперь-то я знал, кто пулял мне в лицо из газового пистолетика, Иван Иваныч, надо же!

— Квартира?

— Девяносто шесть.

— Потерпевший вам хорошо знаком?

— Мы с Ваней в хороших отношениях…

— Я про Осокина Дмитрия, проходящего по делу об исчезновении гражданки Кисиле-вой Алены Рудольфовны…

Я гаденько хихикнул, но в квартире меня не услышали.

— Она действительно пропала?

— Это вам объяснит подследственный.

Это я-то подсле… Атас открыл дверь и, сказав страшным голосом: «Введите!», втащил меня за рукав в квартиру. «Кто стрелял?» — успел он спросить меня в дверях. «Ваня», — тем же конспиративным шепотом ответил я.

— Вам предоставляется… — Атас взглянул на часы, — пятнадцать минут.

И вышел, циник! И захлопнул за собой дверь! Лина явно не выспалась, но сегодня она понравилась мне больше, чем вчера, и не только потому, что на ней был надет один лишь халатик на голое тело — реальное, неплохое тело, — позволявший любоваться на Длинные-длинные-длинные — почти до самых трусов! — красивые ножки. К сожалению, Ножки почти всегда заканчиваются как раз к трусикам, а глазки у вчерашней именинницы оказались настолько распухшими, что Мне невольно пришла в голову мысль о необходимости скорейшего принятия Думой того закона шариата, который предписывает всем красивым девочкам носить чадру. По крайней мере с утра.

— Ой-йой-уой! — она попятилась, не сводя своих ультрафиолетовых глаз с того, что еще вчера можно было назвать моим лицом.

— Здравствуйте, девочка! — поздоровался я дурным голосом.

— Я…

— Видите ли, Ангелина (если вчера я мог показаться сплошной галантностью, то сегодня — монолитной корректностью), видите ли, Ангелина…

Мне не давало покоя исчезновение Атаса, и я решил, что вся тяжесть предварительного дознания теперь — на моих плечах.

— … из-за вашей вполне объяснимой вчерашней недоверчивости соответствующие органы… ну, вы видели этого члена… — прошептал я, покосившись на захлопнутую дверь, — привлекли меня к ответственности прямо из реанимации. Теперь только вы меня можете спасти от тяжких обвинений в похищении Аленушки…

— Как? — спросила она.

Если святая простота заключается в том, чтобы подкладывать дровишки на костер Яна Гуса, то у нее были все шансы на это почетное звание!

— Ее подруга. Фамилия, имя, отчество, адрес! — лаконизм Атаса действительно ока зался заразительным!

Не сводя глаз с моей надбровной повязки, она попятилась.

— Почему этот… офицер не спросил меня сам?

Безумью женщин поем мы песню! И я запел:

— Он предоставил вам шанс — рассказать мне все добровольно! Просто, как контрданс, только не так уж и больно!

Однако! Гены моего братца поэта…

— Ты что, больной? — прошептала она, продолжая пятиться.

— А ты как думала!! — импульсивно подтвердил я, указав на свой марлевый шлем.

— Прости…

— Фамилия, имя…

— Морозова Ольга Вячеславовна…

— Адрес и телефон!

Она удовлетворила меня буквально через секунду. Такой уж я — после ударов по бестолковке многого не надо. Только информация.

Преодолев искушение попросить ее проводить меня к узколицей соседке — позвонить Алешкиной подруге, я сел на стульчик в прихожей. Атас так и не появлялся, поэтому стоило поимпровизировать:

— Надеюсь, ты понимаешь, тот факт, что компетентные органы позволили тебе добровольно поделиться информацией со мной, а не стали вызывать тебя на допрос, лучше не афишировать?