Александр Золотько - Рождество по-новорусски

Гринчук попрощался и вышел.

Альфред Генрихович вызвал к себе секретаршу и кратко изложил свое распоряжение.

– Быстро вы, – сказал Браток, когда Гринчук вернулся в машину.

– У нас очень много работы, – сказал Гринчук. – Поехали сейчас в бабе Ире и Доктору. А потом у меня свидание в ресторане.

– Нина знает? – спросил Браток.

– Пока нет, – сказал Гринчук.

Когда они подъезжали к дому Ирины, Браток, молчавший перед этим, вдруг спросил:

– А вам, Юрий Иванович, нравится то, что вы задумали?

– А как ты полагаешь, Ваня, много на свете людей, способных отказаться от четырех миллионов долларов? – вопросом на вопрос ответил Гринчук.

На Ирину и Доктора упоминание о четырех миллионах особого впечатления не произвело.

– Понимаете, – сказал Доктор, – четыре миллиона долларов в моем возрасте не потрясают, а вызывают печальные размышления. Даже если мне достанется один миллион, то для того, чтобы его потратить, мне придется очень сильно напрячься. А это неизбежно отразится на моем здоровье.

Браток, маячивший в дверях комнаты, удовлетворенно кивнул и отправился на кухню, к братьям Кошкиным. С ними Браток чувствовал себя спокойным и защищенным от разных дурацких философских разговоров. Правда, Кошкиных немного взволновало разукрашенное и припухшее лицо Братка, но также быстро они и успокоились. Когда-то Доктор сказал, что Кошкины живут по принципу индийских философов – помощь не навязывают, но в просьбах не отказывают.

– Не нужно тебе о деньгах говорить, – сказала Ирина. – Ты не за деньги людям служишь. Не доведет тебя это до добра.

– Да? – переспросил Гринчук. – Не доведет… А что доведет? Праведная жизнь? Убили четырнадцать человек, среди них женщины и дети. Четырнадцать!

Ирина перекрестилась.

– И что? Мои нынешние работодатели решили, что все понятно, что не стоит гнать волну и осложнять жизнь своим приятелям, новым русским дворянам. И они так торопились прикрыть это дело, что даже чуть не прикрыли его до получения веских аргументов…

– Так ведь есть веские аргументы? – отметил Доктор. – Вы ведь сами сказали, что они есть.

– Есть, – согласился Гринчук, – но это все значит также, что ни я, ни Михаил им не нужны. Абсолютно. Им хватит господина Шмеля с товарищами.

– Ты, Юра, не психуй, – сказала строго Ирина. – Лучше возьми и уйди.

– Я-то могу уйти. Даже рапорта писать будет не нужно, – Гринчук взял с вазы баранку и с хрустом сломал ее в кулаке. – Я-то уйду. А Мишка? Что с ним делать?

– А что Миша? – сразу насторожилась Ирина.

– А его не отпустят. Он слишком опасен, как они считают. Ему же в армии мозги кодировали, помните? Он ведь до сих пор не помнит, как его звали на самом деле, откуда он родом и осталась ли у него семья. Не помнит… И он может сорваться в любой момент… А остановить его могу только я, только мне отдал Полковник код, который может выключить у Михаила боевой режим. Меня отпустят, если что. А Мишку…

– Как-то вы, Юрий Иванович, смотрите на все слишком печально. Веселее нужно быть, – опасливо покосившись на замершую Ирину, сказал Доктор. – Вот, помню, был у меня случай…

– Меня уже предупреждали, – сказал Гринчук.

Доктор осекся и снова оглянулся на Ирину.

– А эти деньги… – медленно, словно во сне, спросила Ирина, – эти твои четыре миллиона, они помогут Мише?

– Я смогу ему помочь, – решительно сказал Гринчук. – Врачей найму, отвезу за границу, найму здесь кучу народа, чтобы они нашли его родных. Выверну армейские архивы, чтобы вытащить на свет божий тех уродов, которые у него в голове копались.

Ирина встала из-за стола и вышла на кухню.

– Это очень большие деньги, Юрий Иванович, – сказал Доктор. – Они могут убить. Когда мы жили в Норе, я ведь никогда не воровал, извините, ценные вещи. Только еду и выпивку. Еще что-то из одежды. А золото или кошельки – за это могли просто убить. А эти четыре миллиона долларов… Да их вообще, может, уже нет в городе. Вы же…

– Они в городе. Они где-то в городе. Их взяли трое похитителей, потом поехали на завод, где держали Липского и там погибли. Денег при них не нашли. Выходит, что спрятали они доллары где-то по дороге, – Гринчук постучал по столу ребром ладони. – И эти деньги можно найти. Нужно. И на них мы сможем сделать все – вылечить Михаила, купить Нине новый клуб, а не тот подвал, который сейчас у нее, даже вашу мечту можно осуществить, Доктор.

– А у меня есть мечта? – удивился Доктор. – И какая же?

– Хотите снова стать врачом?

Доктор замер, потом медленно вытянул руки перед собой, растопырил пальцы:

– Видите, Юрий Иванович?

Пальцы дрожали. Сильно.

– Я когда-то был неплохим хирургом, Юрий Иванович. Но сейчас если я возьму скальпель в руки, то стану убийцей.

– А не нужно оперировать. Вы сможете консультировать, ставить диагноз. Я вам смогу купить, если захотите, клинику. Мы даже восстановим ваш диплом врача.

Доктор улыбнулся.

– Вы ведь этого хотите? – спросил Гринчук.

– Мечта… То, что вы мне предложили – это не мечта. Это несбыточная мечта… Тем более что вы можете и не найти этих денег.

– Но поискать можно?

– Можно, – кивнул Доктор.

В комнату вошла Ирина, поставила на стол чайник.

– У нас где-то был коньячок, – сказал Доктор.

– Нету для тебя коньяка, – отрезала Ирина. – Попьешь чаю и пойдешь спать. Завтра нам на работу ехать, нужно отдохнуть.

– Вот видите, – развел руками Доктор, – за нас уже все решили.

– Ты обещаешь, что Михаилу поможешь? – строго спросила Ирина.

– Да, – кивнул Гринчук и встал из-за стола. – Мне пора. За вами завтра задет или Браток, или Михаил. Надеюсь, он завтра уже вернется. До свидания.

– До свидания, – Доктор помахал Гринчуку рукой.

Окликнув Братка, Гринчук вышел из квартиры и сбежал по ступенькам, не дожидаясь лифта. Было мерзко на душе. Хотелось принять душ, чтобы хоть как-то избавиться от ощущения грязи на теле.

Ты обещаешь? Да. Обещаешь? Да. Обещаю. Помогу. Так или иначе. Вот сейчас закончим с этим делом, если повезет, останемся живыми, а вот тогда…

Обещаю.

Вышел Браток.

– Ты домой? – спросил Гринчук.

– Не знаю, – пожал плечами Браток.

– Пойди поспи, – Гринчук натянул на руки перчатки, – тебе нужно отдохнуть. Даже можно выпить немного.

– Ага.

– Нет, серьезно. Нам придется с завтрашнего дня…

– Я смогу.

Снег валил сплошной стеной, бесконечным покрывалом, которое кто-то прял наверху и спускал на землю. На что он наделся? На то, что удастся прикрыть грязь и уродство? Что люди увидят, как это красиво и перестанут гадить и подличать?

Гринчук наклонился и зачерпнул снег. Поднес его к лицу. Красиво.

– Так значит, деньги будем искать? – спросил Браток.

Гринчук стряхнул снег с руки.

– Да. Будем. Искать. Деньги. А что?

– Ничего, – пожал плечами Браток. – Нам, татарам, все равно, что отступать – бежать, что наступать – бежать. Найдем – разбогатеем. Не найдем – живыми останемся.

– Может быть, – в тон ему добавил Гринчук.

– А что там, кстати, сказали о Громове?

– Самоубийство. Как и предполагалось.

– А вы все еще…

– Уверен, что это не так, – кивнул Гринчук.

– Зачем его мочить?

– Вот это интересно. Очень. Ты, кстати, – оживился Гринчук, – обратил внимание на то, чего мы не нашли у Громова?

– Не знаю… А чего?

– А того, чего нет и у тебя сейчас, – сказал Гринчук.

– Чего? Мобильника?

– Угадал. Мы ведь мобилу у Громова видели на Новый год. Так?

– Так.

– А у мертвого ее не было. Мы не нашли, и насколько я понял, никто ее не нашел. И никто не обратил внимания.

– И что? – снова спросил Браток.

– Почему пропал телефон? Кто-то унес? Зачем? Я еще с ночи зарядил человечка проверить, где подключен телефон Громова, чтобы посмотреть его звонки.

Гринчук снова зачерпнул снегу, слепил снежок и запустил его в столб. Промазал.

– Не зарегистрирован нигде телефон на Громова. Получается, что на чужое имя телефончик оформлялся. И кто-то очень не хотел, чтобы мы узнали, кто именно звонил Громову,и кому именно звонил он.

– Так я не понял, – Браток тоже наклонился, слепил снежок и бросил его в столб. – Попал. Я не понял, мы ищем деньги, или убийцу Громова?

– А это время покажет, – сказал Гринчук. – Время – покажет.

– Время – покажет, – в это же самое время, секунда в секунду произнес Полковник.

Вообще, жизнь устроена так, что очень многие вещи происходят либо одновременно, либо полностью друг друга повторяют. Весь тот объем совпадений, которые происходят с людьми просто нельзя объяснить собственно совпадениями

Например, когда Братка ударили ногой по печени, у Полковника случился новый приступ боли. Он, возможно, удивился бы совпадению, но о проблемах Братка просто не знал. Не задумывался даже.

А вот о том, как поведет себя Гринчук, Полковник думал. И даже делился своими соображениями с Владимиром Родионычем. И соображения эти касались не только Гринчука.