Андрей Константинов - Сочинитель

Цой со шведом заявились в редакцию, когда Серегин, переживая очередной приступ меланхолии, валялся на диване в своем кабинете и курил, пуская дым в потолок. Увидев гостей, Обнорский нехотя перешел в сидячее положение, потом встал, пригладил волосы пятерней и церемонно поклонился — в глубине души он надеялся, что скандинав будет глубоко шокирован его поведением, решит, что русский журналист законченный хам и мудак, а потому — быстренько свернет беседу и уйдет восвояси.

Тингсона, однако, ничего не шокировало — он дружелюбно улыбался и сразу же после формального знакомства начал рассказывать о проекте фильма. После первых же его фраз выражение вежливой скуки сошло с лица Обнорского — этот швед говорил по-русски абсолютно чисто. То есть небольшой акцент, конечно, присутствовал, но речь Ларса была, что называется, богатой — он говорил намного лучше, чем иные прибалты. А в контактах с иностранцами для Андрея всегда одним из самых важных факторов был «языковой барьер» — даже с учетом того, что Обнорский вполне сносно болтал по-английски… С Тингсоном можно было общаться, как со своим — он даже идиоматические обороты понимал. Впрочем, удивляться этому не приходилось — Ларс объяснил, что он более десяти лет работал собкором шведского телевидения в Москве.

Поразил Серегина и сам проект фильма — Андрей впервые столкнулся с искренним интересом, с желанием детально, неторопливо и качественно исследовать проблему. Бюджет фильма составлял несколько сотен тысяч долларов, а по времени работа над картиной должна была занять восемь месяцев, из которых три отводилось на подготовительный период и вхождение в тему… Да и вообще, Ларс как-то сразу понравился Обнорскому, из этого сорокапятилетнего бородатого мужика так и перло обаяние — чувствовалось, что он очень веселый, умный и по-хорошему «зацикленный» на своей работе человек… Серегин даже поймал себя на той мысли, что этот Тингсон, наверное, очень нравится женщинам.

(Надо сказать, что Андрей в своем предположении не ошибся — позже, когда они познакомились с Ларсом ближе, и не просто познакомились, а по-настоящему подружились — Обнорский узнал, что Тингсон однажды умудрился даже отбить любовницу у самого Тэда Тэрнера, главы и хозяина телекомпании CNN — а это вам не кот чихнул, это показатель… Бабы, они, конечно, существа странные — и иностранки тоже — но, согласитесь, променять миллионера на какого-то, живущего на зарплату, хотя и шведскую, журналиста, это… Это какое же обаяние должно быть у журналиста?!)

Тем не менее, на первом часу беседы Серегин еще хмурился — (скорее по инерции) и на разные конкретные вопросы отвечал уклончиво до тех пор, пока сам не спросил Ларса:

— А вы где наш язык учили? Чувствуется, школа хорошая…

Тингсон хмыкнул, прищурился и ответил, улыбаясь:

— Школа замечательная, можно сказать — шпионская. Я ведь заканчивал заведение для военных переводчиков…

— Что?! — Обнорский широко открыл глаза и машинально перешел на «ты», как это было принято среди советских военных толмачей — независимо от возраста и звания. — Так ты что, переводяга?

— Ага, — кивнул Ларс и подмигнул Андрею, который уже улыбался во весь рот:

— Ну, дела! А ты… Ой, извините, что я вас на «ты»…

— Ничего, — махнул рукой Тингсон. — Так проще, и для меня привычнее. У нас в Швеции все друг к другу на «ты» обращаются — только королю «вы» говорят. Кстати, мне Игорь, — Ларс кивнул на Цоя, — говорил, что ты тоже бывший военный переводчик, так я сразу подумал — споемся… А?

— Похоже, что так, — усмехнулся Андрей. — Чтобы два переводчика не спелись, нужно, чтобы по крайней мере один из них был полным дауном…

Ларс засмеялся, и тут в разговор вклинился Цой — хитро сощурив свои корейские глаза, он медовым голосом промурлыкал:

— Поскольку вы оба — не дауны, думаю, что все у нас получится… Тем более, что наш шведский друг не предлагает тебе работать за бесплатно…

— Ага, — Серегин оживился еще больше и закурил сигарету. — Это волнительный момент. Дело в том, господа, что я очень люблю деньги — правда, любовь моя трагична, поскольку пока остается безответной… Не в обиду тебе будет сказано, Ларс, но западные коллеги, высосавшие из меня море информации и сожравшие кучу моего времени, предпочитали пользоваться мной на халяву… Ты знаешь, что такое «халява»?

— А как же! — кивнул Ларс. — Одно из ключевых русских понятий… Но в нашем случае халявы не будет, я хочу, чтобы все знали, за что работают…

И Тингсон назвал Обнорскому такую сумму гонорара, что Андрею даже показалось сначала, будто он ослышался… Цой, довольный произведенным эффектом, загоготал, а Серегин поскреб в затылке и развел руками:

— Ну, ребята, не знаю даже, что и сказать… Вы, прямо, как Санта Клаусы какие-то — предлагаете очень интересную работу за очень интересные деньги… Ежику понятно, я согласен… Надеюсь, Родину продавать не будем?

Андрей посмотрел на Игоря, но швед понял, что вопрос адресован, главным образом, ему — и махнул рукой:

— Это по другому ведомству. А я хочу просто сделать интересный и честный фильм…

— Ну что же, — кивнул Обнорский. — Тогда давайте обсуждать нюансы…

«Нюансов» было много — Ларс при всей его обаятельности вовсе не был филантропом и хотел получить от Обнорского максимум возможного. В обязанности Андрея входило: проведение с Тингсоном устных занятий по курсу «Введение в бандитоведение», обеспечение контактов шведа с представителями правоохранительных структур города, проведение переговоров с бандитами на предмет их согласия на съемки и интервью, а также выбор «объектов» съемок — в телефильме ведь нужны не только «говорящие головы», требуется еще и картинка интересная… Кроме того, Ларс хотел, чтобы Серегин нашел бизнесменов — жертв бандитских наездов и «разводок», но таких, которые согласились бы рассказать о своей нелегкой доле в объектив видеокамеры… Всем, с кем Андрею предстояло договариваться, Тингсон просил передать, что фильм на российских телеканалах демонстрироваться не будет, а бандюгам и особо откровенным коммерсантам заретушируют лица и изменят голос при монтаже…

Работать с Ларсом оказалось очень приятно и интересно — «лекции по бандитоведению» всякий раз оборачивались многочасовыми диалогами на самые разные темы — Тингсон не только брал, но и отдавал, он — журналист-профессионал, объездивший весь мир — не жадничал и делился с Андреем собственными знаниями, собственной информацией, так что неизвестно еще, кто больше приобрел во время их «занятий»… Наверное, выиграли оба — потому что помимо шаг за шагом продвигавшегося проекта, между Андреем и Ларсом начала завязываться самая настоящая мужская дружба…

В июле 1993 года Тингсон уехал в Стокгольм — утрясать всякие финансовые и технические вопросы, а Серегин с Цоем продолжали подготовку к съемочному процессу в Петербурге. Надо сказать, что Андрей далеко не сразу смог найти нужных Ларсу бизнесменов и бандитов — и одни, и другие по понятным соображениям опасались «светиться в телевизоре», пусть даже и не российском.

Но в конечном итоге все сладилось — отыскались и «терпилы», которым уже нечего было терять в российском бизнесе, и более-менее «интеллигентные братки», которые по крайней мере умели связно выражать свои мысли. Правда, бандиты согласились сниматься не за бесплатно. Андрей долго торговался с ними, пока не был, наконец, найден консенсус — суммы, на которых сошелся Серегин с «братками», не поражали воображение — по рукам ударили на тысяче долларов за один съемочный день. Что характерно — согласившиеся сниматься в фильме бандюги очень интересно объясняли мотивы своего согласия — во-первых, им самим интересно было пообщаться с западными телевизионщиками, во-вторых, они хотели рассказать про «братву без дури мусорской», в-третьих, поскольку они получали за съемки деньги — то это было как бы «по понятиям». «Братки» заверяли Андрея, что заработок пойдет не им в карман, а «на тюрьму, на дачки»[26]. Серегин, правда, в этом сильно сомневался, но сомнения свои предпочитал держать при себе из тактико-дипломатических соображений. И, наконец, в-четвертых (этот мотив бандиты не упоминали, но он очень легко высчитывался), «братаны» ведь были, если несколько абстрагироваться от их профессии, обычными пацанами со своими маленькими и большими человеческими слабостями, не чуждо им было и чувство тщеславия, ну, кому не интересно в кино сняться, приятно ведь — бабам потом похвастаться можно, другим пацанам «пурги намести»… Да и чем они рисковали-то, по сути дела? Андрей ведь сразу предупреждал бандюгаев, что «конкретика» — то есть детальные рассказы о реально совершенных уголовных преступлениях с именами, фамилиями и датами — создателей фильма не интересует.