На вершине бездны - Артем Евгеньевич Белянин
Скривив омерзительную гримасу, Барзола, ничего не ответив, зашагал дальше.
— Пирамида! Впереди пирамида, капитан! — раздался голос сержанта.
— Кажись, чего-то нашли, — хмыкнул под нос Барзола и ускорил шаг.
Подойдя к пирамиде, густо заросшей лианами и потемневшей от сырости и времени, Кобылин, растолкав солдат, жадно окинул её взглядом.
— Взгляни-ка, это похоже на вход, — указав саблей на замурованный проём, произнёс Барзола. — А здесь какие-то каракули… — срубив лозу, добавил он.
— А ну, отойди! — пихнув Барзолу в плечо, воскликнул Кобылин. — Каракули — это твоя морда, — шмыгнув носом, добавил он. — А здесь надпись. Причём на русском.
— И что там? — нетерпеливо заглядывая за плечо Кобылина, спросил Барзола.
— Какая-то чушь, — недовольно ответил комиссар. — Клинок покой свой обретёт средь ножен каменной гробницы.
— А это что за херня?! — тыкая пальцем в прорезь в камне рядом с надписью, произнёс Барзола.
— Откуда я знаю?! — нервно огрызнулся Кобылин. — Дырка какая-то.
— Средь ножен каменной гробницы, — повторил Барзола. — Вставь-ка туда свою железяку, — кивнув на нож Кобылина, сказал капитан.
— Ну ты и идиот! — покачивая головой, произнёс Кобылин, однако нехотя вставил лезвие ножа в прорезь.
Под землёй что-то загрохотало. Раздался низкий скрежет трущихся камней, и гранитная плита, преграждающая вход в пирамиду, медленно опустилась.
— Я чёртов гений! — восторженно заорал Барзола, оскалив в пугающей улыбке свои конские зубы.
— Заткнись, капитан! — зашипел на него Кобылин и прислушался. — Эй вы! Зажигайте факелы и шагайте внутрь, — зыркнув на двоих отдельно стоящих солдат, скомандовал комиссар.
Солдаты нехотя и недовольно подчинились. Запалив факелы, вооружённая процессия двинулась внутрь. Последними в пирамиду вошли командиры. Вспотевшая от волнения рука Кобылина нервно легла на кобуру. Откуда-то снизу морозом по коже доносилось чьё-то негромкое пение. Странные звуки всколыхнули в комиссаре далёкие картинки из детства: старую сельскую церковь и поповское отпевание покойного. А затем наружу полезли и совсем недавние воспоминания. Вспомнил он своё последнее посещение храма. В тот день после боя остатки раненых и обречённых белогвардейцев стояли на коленях и молились рядом с поющим псалмы священником. Кобылин по-хозяйски вошёл внутрь и, вскинув наган, выстрелил священнику в живот. Раненых прямо в церкви, по отмашке комиссара, бойцы закололи штыками.
Глава 37
Стеклянный купол «Белого дворца» под лучами полуденного солнца заливал просторные залы теплом и светом. Щурясь от солнечного зайчика, Карим улыбнулся и прикрыл глаза рукой.
— Зажмурился? — подпрыгнув от радости, по-детски засмеялась Читана, убирая за спину маленькое зеркало.
— Это не от солнца, — покачивая головой, произнёс Карим.
— А от чего? — спросила девушка и приблизилась к Кариму, порхая, как маленький мотылёк.
— От твоей улыбки, — обхватив Читану рукой и отрывая её от земли, произнёс Карим.
— Поставь меня сейчас же! — засмеялась девушка.
— Ну уж нет, — ответил Карим и, закинув её на плечо, направился к окну.
Посадив девушку на широкий каменный подоконник, ассасин выглянул во двор. Снующие внизу белые воины занимались ремонтом лестниц и укрепляли пострадавшие при осаде замка ворота.
— Здесь столько дверей, — осматривая огромный круглый зал, произнёс Карим. — Что за ними скрывается?
— Ну, за многими ты уже бывал, а за теми, что не был, порой встречаются странные вещи. Например, за одной из них есть темнота — такая тёмная, что ни огонь, ни лучи солнца не могут её осветить. А за другой — тишина и бесконечный сизый туман. Войдя в неё, ты больше не слышишь звуков внешнего мира, только бесконечную звенящую тишину. Многих этих комнат я боюсь и никогда туда не хожу. Я люблю только сад. Только там всегда поют птицы, светит солнце и всюду цветы, — шмыгнув носом, ответила она.
— Какая же ты хорошая, — умилённо поцеловав её в макушку, с улыбкой сказал Карим.
— Не отдавай меня никому! — вдруг прижавшись к его груди, с тревогой воскликнула Читана.
— Что ты такое говоришь? — заглядывая ей в глаза, спросил ассасин.
— Не отдавай, — покачивая головой и глядя ему в глаза, взволнованно повторила она.
— Ты моя жизнь, ты всё, что у меня есть, глупая, — уткнувшись в неё лбом, произнёс Карим. — Разве я могу тебя кому-то отдать?
Снаружи затрубил горн. Низкий призывный гул задрожал на стёклах, пробежавшись по коже Карима ледяными мурашками.
— Они снова идут за мной, — со слезами на глазах сказала девушка и вжалась в широкую грудь Карима.
— Ничего не бойся. Я рядом. Я с тобой, — крепкой уверенной рукой проводя по волосам Читаны, произнёс ассасин.
Во дворе зазвенели оружием. Белые воины готовились к новому штурму.
— Я пойду посмотрю, что там, — легко похлопав по спине девушку, произнёс Карим.
— Не уходи, — вцепившись в куртку ассасина, взмолила она.
— Я скоро вернусь, — сжав её плечи, сказал он. — Будь здесь! Всё будет хорошо! — невозмутимо добавил он и направился к выходу.
Выйдя на стену, Карим увидел, как к замку приближается чёрная лавина вооружённых солдат. Позади на сером коне ехал комендант. Эту фигуру Карим узнал сразу. Впереди авангарда люди и кони тянули крытый навесом тяжёлый таран. Засвистели стрелы, защёлкали наконечниками о каменные зубья стен. Белые воины, осторожно выглядывая из укрытий, готовили камни, грели на кострах чаны со смолой.
— Чёрта с два, ты пройдёшь, гадина, — глядя исподлобья на командующего солдатами коменданта, прошипел Карим.
Навесом за стены полетели огненные стрелы. Один из белых воинов, сражённый пылающим наконечником, падая, опрокинул чан с кипящим маслом. Вспыхнул пожар. Воины бросились засыпать пламя землёй и песком. А тем временем о стены крепости ударились лестницы. В ползущих по ступеням полетели камни. Разнеслись первые истошные крики раненых солдат коменданта. Спустя несколько минут боя ворота замка содрогнулись под ударом тарана.
Метнувшись на стену над воротами Карим, обжигая руки, вцепился в край огромного раскалённого чана, помогая белым воинам опрокинуть его на стенобитное орудие, рушащее ворота твердыни. Ухнувшая вниз смола зашипела. Вопли попавших под смертоносный поток солдат на мгновение заглушили громовые удары тарана. Со стены полетели факелы, однако заполыхавшая машина в этот раз со всех сторон была защищена широким металлическим навесом. Машина невозмутимо продолжила наносить удар за ударом, сотрясая собой ворота цитадели.
— Рубите перекрытия! — схватив топор и принявшись вколачивать его в крепкую балку, подпирающую черепичную крышу над воротами, закричал Карим.
Сразу несколько белых воинов принялись помогать ассасину. Балки затрещали, тяжёлый навес накренился, ещё несколько ударов топора и черепица с грохотом поехала вниз. Несколько опорных балок с треском подались вперёд. Навалившись на уже ползущую конструкцию, Карим с силой опрокинул её вниз. Тяжёлая крыша рухнула, с грохотом погребая под собой неукротимый таран коменданта. Огонь быстро перекинулся на
